В.Г.Черкасов-Георгиевский "90-летняя история Русской Православной Церкви Заграницей -- с основания до унии с Московской патриархией: 1917 -- 2007 годы". ЧАСТЬ IV: 1948 – 1950 годы Статьи / История РПЦЗ Послано Admin 22 Мар, 2012 г. - 16:23 Исправленное, дополненное, иллюстрированное переиздание книги: В.Черкасов-Георгиевский "История Русской Православной Церкви Заграницей: 1917 – 2004 годы" ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ>>> [1] Содержание ЧАСТИ IV: Глава первая. БРЮССЕЛЬСКИЙ ХРАМ-ПАМЯТНИК Глава вторая. СВЯТО-ТРОИЦКИЙ МОНАСТЫРЬ В США  Глава третья. АРХИЕПИСКОП АВЕРКИЙ (ТАУШЕВ)  Глава четвертая. АРХИМАНДРИТ КОНСТАНТИН (ЗАЙЦЕВ)  Глава пятая. ЛЕСНИНСКИЙ ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ ВО ФРАНЦИИ Из Пасхального послания первоиерарха РПЦЗ Митрополита Анастасия 1948 года: …Наше время изобрело свои особые средства истребления людей и всего живого на земле: они обладают такою разрушительною силою, что в один миг могут обратить большие пространства в сплошную пустыню. Всё готов испепелить этот адский огонь, вызванный самим человеком из бездны, и мы снова слышим жалобу пророка, обращённую к Богу: «Доколе плакати имать земля и трава вся сельная исхнет от злобы живущих на ней» (Иерем. 12, 4). Но этот страшный опустошительный огонь имеет не только разрушительное, но и своё очистительное действие: ибо в нём сгорают и те, кто воспламеняют его, и вместе с ним все пороки, преступления и страсти, какими они оскверняют землю. Представьте себе, чтобы современные Калигулы и Нероны, все тираны, развратники, убийцы не поражались бы смертью: жизнь на земле стала бы невыносимой, превращаясь в преддверие ада. Есть непреложный божественный закон, по которому зло само в себе несёт своё возмездие. «Плодом греха, — говорит св. Григорий Богослов, — была смерть, пресекающая грех, дабы зло не было безсмертным». Но вы скажете, что истребительный меч смерти падает не только на развращённых и злых, но и на людей добродетельных, и даже святых, и на последних даже чаще, чем на первых. Но для таких людей смерть не является бедствием, ибо открывается для них путь к безконечной блаженной истинной жизни, приобретённой для нас смертию и воскресением Христовым. Чем алчней становится смерть, чем больше жертв старается она поглотить среди людей и добрых и злых, тем для большего числа смертных она открывает дверь к безсмертию, возводя их из тления в нетление и приобщая их к вечной, неувядаемой жизни… Атомные бомбы и все другие разрушительные средства, изобретённые нынешней техникой, поистине, менее опасны для нашего Отечества, чем нравственное разложение, какое вносят в русскую душу своим примером высшие представители гражданской и церковной власти. Разложение атома приносит с собой только физическое опустошение и разрушение, а растление ума, сердца и воли влечёт за собой духовную смерть целого народа, после которой нет воскресения… (Источник: «Святая Русь», апрель 1948 г., Штутгарт) + + + Глава первая. БРЮССЕЛЬСКИЙ ХРАМ-ПАМЯТНИК 18 сентября/ 1 октября 1950 г. Митрополит Анастасий освятил ХРАМ В ПАМЯТЬ ЦАРЯ МУЧЕНИКА НИКОЛАЯ ВТОРОГО И ВСЕХ РУССКИХ ЛЮДЕЙ, БОГОБОРЧЕСКОЙ ВЛАСТЬЮ В СМУТЕ УБИЕННЫХ, ВОЗДВИГНУТЫЙ ВО ИМЯ СВЯТОГО И ПРАВЕДНОГО ИОВА МНОГОСТРАДАЛЬНОГО. Одним из инициаторов сооружения этого Храма-Памятника нашему Царю-Мученику во имя Святого и Праведного Иова Многострадального в Бельгии, в Брюсселе явился Николай Михайлович Котляревский (1890–1966). Он был потомственным дворянином Полтавской губернии, статским советником, с 1919 года находился в Белой армии, с 1920 года стал личным секретарем Главнокомандующего Русской армией генерала барона П. Н. Врангеля вплоть до  брюссельской кончины генерала  в 1928 году.   Н. М. Котляревский в августе 1929 года испросил благословение на сооружение храма в память Царя-Мученика Николая Второго, создание комитета по этому вопросу у Первоиерарха РПЦЗ митрополита Антония. 28 сентября / 11 октября 1929 года вышло определение Архиерейского Синода:   “1. Преподать Комитету благословение на сооружение Соборного Храма в Брюсселе во имя Святого и Праведного Иова Многострадального, в память Царя Мученика Николая II и всех русских людей, богоборческой властью убиенных, и выразить инициаторам сего святого дела благодарность за верность о Церкви Божией.   2. Просить Преосвященных русских заграничных епархий, начальников Духовных миссий, Настоятелей русских Православных заграничных Церквей, непосредственно Архиерейскому Синоду подчиненных, произвести в подведомых им Церквах кружечные сборы на постройку Храма-Памятника в Брюсселе, разъяснив пастве важность и значение сего святого дела”.   Председателем образованного Комитета по сооружению Храма-Памятника стал митрофорный протоиерей Василий Виноградов, товарищем председателя —  Н. М. Котляревский, а также в его состав вошли секретарь Комитета князь П. Б. Щербатов, казначей А. В. Гладков, счетовод А. Н. Чебышев, члены Комитета — граф П. Н. Апраксин, генерал А. П. Архангельский, барон В. И. Велио, О. Э. Геринг, Э. Э. Геринг, М. А. Гладкова, В. Е. Погорельский, И. И. Сахновский, Н. Г. Солдатенкова, Н. М. Стрижевский, О. А. Струкова, Э. Н. Фричеро, князь М. А. Черкасский, М. М. фон Реинке.   В декабре 1929 года Комитет обратился к Августейшей сестре Царя-Мученика Николая II Ее Императорскому Высочеству Великой Княгине Ксении Александровне со всепреданнейшим ходатайством принять Комитет под Своё Высокое покровительство. Е. И. В. Великая Княгиня Ксения Александровна соизволила милостиво принять Комитет под Своё Августейшее Покровительство и соблаговолила 28 декабря на обращение Комитета собственноручно начертать: “Согласна и глубоко сочувствую. Ксения”.   Определение, подобное вышедшему в РПЦЗ, вынес в феврале 1930 года и  Архиерейский Синод Сербской Православной Церкви. Почетными председателями Комитета с тех пор были: Святейший Патриарх Сербский Дмитрий, Святейший Патриарх Сербский Варнава, а по кончине его — Е. И. В. Великая Княгиня Елена Владимировна. Почетными членами Комитета являлись: Блаженнейший Митрополит Антоний, Митрополит Анастасий, Архиепископ Серафим Западно-Европейский, старейшие иерархи РПЦЗ на Дальнем Востоке Митрополит Пекинский Иннокентий, Митрополит Харбинский и Маньчжурский Мефодий, вдова премьер-министра Королевства сербов, хорватов и словенцев Н. Пашича госпожа Джурджина Пашич, правительственный уполномоченный по устройству русских беженцев в Королевстве Югославии С. Н. Палеолог, возглавивший отдел Комитета в Югославии.   В июне 1930 года генерал М. К. Дитерихс, по поручению адмирала А. В. Колчака возглавлявший расследование по убиению Царя-Мученика и Августейшей семьи, которому подчинялся следователь Н. А. Соколов, писал Комитету:   “Сооружение Храма-Памятника было всегда моей мечтой. Бог ведает, придется ли нам сооружать таковой на своей родной территории, а поэтому для потомства мы обязаны это сделать на чужбине. Только стоя перед остатками этого ужасного костра-пепелища, в глухом углу Коптяковского леса, почувствовал я в полной мере весь тот страшный, кошмарный, непрощаемый грех нас всех, который мы совершили в 1917 году. И не только перед этими безвинными Августейшими Мучениками, но перед всей Великой прошлой историей России”.   В марте 1931 года вышло Архипастырское послание за подписями Председателя Собора Архиереев и Архиерейского Синода Митрополита Антония и Членов Священного Собора:   “КО ВСЕМ ПРАВОСЛАВНЫМ РУССКИМ ЛЮДЯМ В ЗАРУБЕЖЬЕ Тринадцать лет антихристова безбожная власть ведет жестокую брань с Церковью Христовой на Святой Руси.   Потоками крови залита наша Родина. Засевшие в Русской Святыне — Кремле разбойники гонят веру Христову.   Но чем сильнее гонение, тем больше стойкости в вере и подлинного мученичества являют собою верные сыны Церкви. Паче солнца просияла Церковь Христова в России бесчисленным сонмом священномучеников. Тут и благочестивейший из Царей ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II со Своей Семьей и Великие Князья, и Митрополиты, и Епископы, иноки, иереи, воины, миряне всякого звания, — знатные и простецы, рабочие и крестьяне. Многие из них лишены были христианского погребения, часто неизвестно даже, где покоятся их останки, иногда совершенно уничтоженные.   Священный христианский долг обязывает нас молиться и неизменно памятовать о них, героях духа, в их подвигах почерпая силы для борьбы с врагами Церкви Христовой.   Пройдут годы, придет нам на смену новое поколение, которое не было свидетелем современных нам ужасных событий, и всесокрушающее время сгладит память о них. И падут на нас укоры потомков, если мы не увековечим память современных нам мучеников и не выразим своего благоговейного отношения к ним. Группе русских людей, живущих в благородной Бельгии, не признающей богоборческой власти, Господь положил на сердце благую мысль — соорудить Храм в память ЦАРЯ МУЧЕНИКА НИКОЛАЯ II И ВСЕХ БОГОБОРЧЕСКОЙ ВЛАСТЬЮ В СМУТЕ УБИЕННЫХ.   В этом Храме будут иконы Святых, чьи имена носили ЦАРСТВЕННЫЕ МУЧЕНИКИ, на стенах его будут доски с именами убиенных; в этом Храме будут совершаться ежедневно заупокойные Богослужения, за которыми будут вычитываться синодики, куда всякий может внести имена близких ему лиц, павших от безбожной власти.   Святое и богоугодное дело. Молим Господа Бога да благопоспешит Он ему Всемощной своей силой.   Благословляя это святое начинание, зовем всех русских православных людей придти на помощь этому благочестивому и патриотическому делу, каждый по своему достатку.   Поможем храмостроительству, это наш долг благодарной памяти перед умученными и наша священная обязанность перед будущими поколениями”.   Во многих странах были назначены представители Комитета и образованы его отделы, повсеместно собирали пожертвования. Немало способствовал этому редактор-издатель “Царского Вестника” Н. П. Рклицкий, позже ставший Архиепископом Никоном Вашингтонским и Флоридским. В октябре 1932 года скончался председатель Комитета отец Василий Виноградов, на этот пост был избран из товарища председателя Н. М. Котляревский. Умер в апреле 1933 года и один из ярчайших энтузиастов строительства Храма-Памятника, председатель югославского отдела Комитета С. Н. Палеолог, за два года сумевший собрать на святое дело по миру более 100 тысяч динаров.   С начала 1931 года Комитет работал над составлением проекта Храма-Памятника. Государь Император Николай Второй глубоко ценил древнее русское церковное зодчество, поэтому в августе того года создали Художественно-техническую комиссию из знатоков русского искусства. В нее вошли академик живописи, знаменитый художник И. Я. Билибин, архитектор-художник Н. И. Исцеленов, академик архитектуры Н. П. Краснов, известный писатель по вопросам русского искусства П. П. Муратов, профессор истории искусств православных славян и Византии Университета Императора Карла IV в Праге Н. Л. Окунев.   Профессор Окунев привлек к работе высокоодаренного архитектора Н. П. Пашковского, который проанализировал стили шестидесяти древнерусских храмов, чтобы помочь выбору Комиссии. Для будущего Храма-Памятника профессор Окунев выдвинул идею взять за образец придел храма Спаса Преображения, построенного в начале XVI века в селе Остров под Москвой. В декабре 1932 года это предложение было одобрено Комиссией. В январе 1934 года Комитет по сооружению Храма-Памятника утвердил решение Художественно-технической комиссии и принял выдвинутый для этого проект Н. И. Исцеленова.   Свою точку зрения архитектор Исцеленов аргументировал такими соображениями:   “С того времени как русский народ вступил на путь христианства при Крещении Руси в 988 году, он вместе с Евангелием получил наставление об иконописи и храмоздательстве. Канон иконописи в это время в Византии имел свою формулировку в постановлениях VII Вселенского Собора, — которым кончилось иконоборчество, — предписывающую неизменность иконного изображения на все времена и вместе с этим и тип храма, который, хотя и не был письменно установлен, как незыблемый, но был принят как таковой в России.   Тип храма в это время обычный в Византийской Империи и в областях под ее влиянием был с так называемым “планом греческим крестом”, правильнее было бы сказать: “с греческим планом — крестом”.   Это план “центрального типа”, то есть в схеме прямоугольник, близкий к квадрату, внутри которого на четырех столбах поднимается купол — небо с изображением Господа Вседержителя. Между столбами и от них на стены перекинуто 12 арок, поддерживающих своды, а в больших храмах еще четыре купола по углам. Из этих глав шел свет внутрь сверху.   Наружный облик такого храма не имел специально подчеркнутого фасада с западной стороны (стороны входа в храм) и его наружный вид со всех сторон был одинаков, увенчанный одной главой (куполом) или группой глав, окружающих среднюю главу как общий центр.   Храмы другого типа: базилики, — существовавшие тоже с первых времен христианства, привились на Западе. Постройки византийско-итальянские, романские, готические, Возрождения и Барокко чаще всего следуют этому типу. Тип базилики представляет собой длинный зал (неф), кончающийся аркой Алтаря. Этот тип различен по своему наружному виду — с торцовых сторон и сбоку; он требует и отдельный фасад со стороны входа.   Россия с принятием христианства последовала храму центрального типа. Храмы типа базилики совсем не проникли в Россию до конца XVII века, пока не наступило время Петра, повернувшего Россию лицом к Западу…   В царствование Императора Николая Второго в Петербурге и под его эгидой во всей России происходит возвращение к древнему русскому зодчеству (как и к почитанию и пониманию древних икон). Так Санкт-Петербург — вторая столица Русского Государства, превратя Россию в могучую европейскую державу, кончил два века своего классического величия молитвой именно Православной Руси, со своим царем припавшей к святым иконам в древних традиционных русских храмах, предчувствуя новое страшное испытание, которое скоро и разразилось над русской православной землей, — не первый раз”.   Были люди, считавшие, что Храм-Памятник должен быть воздвигнут не за границей, а в “освобожденной от сатанинской власти” России. В 1935 году в одном из номеров Вестника Комитета по сооружению Храма-Памятника им возражал граф П. Н. Апраксин:   “Уходят один за другим люди, в личной жизни и сознании которых замученный Царь был олицетворением Великой и Большой Руси: они служили Ему часто бескорыстно и беззаветно преданно, бывали и виновны перед Ним — иногда лишь в помышлениях, но иногда и в действиях. Уходят те, которые лично знали Царицу Страдалицу и преклонялись перед Ея нравственным обликом: лично знали прекрасных, как день Божий и как жертвенные агнцы, непорочных Царских детей. Уходят те, которым жертвы большевиков-злодеев приходились отцами, матерями, братьями, сестрами, детьми, ближайшими друзьями. Уходит поколение, для которого большевистские зверства не давний отвратительный эпизод в истории, над которым и задумываться неприятно, а личное мучительное переживание, связанное с поруганием всех Святынь, потерей Родины, искалеченной личной жизнью и гибелью самых близких и дорогих…”   К этим словам, написанным десятки лет назад, безусловно утверждавших необходимость создания Храма-Памятника на свободной земле Зарубежья для тех, “кто уходит”, сегодня, в начале XXI века,  стоит добавить и величайший прозорливый смысл, который граф Апраксин, возможно, и не вкладывал в сказанное, но он зловеще проявился. В конце 1990‑х годов уже в “освобожденной” России два первых скульптурных памятника государю Николаю Второму под Москвой взорвали, стоило их воздвигнуть. Все еще невыносим Царь-Мученик на Его нераскаянной родине местному населению, подменившему народ Святой Руси.   2 февраля 1936 года состоялось торжество закладки Храма-Памятника в Брюсселе, где присутствовал Е. В. Князь Гавриил Константинович. После окончания литургии в русском православном храме в честь Воскресения Христова Чудотворную Икону Божией Матери Курской-Коренной перенесли на место постройки Храма-Памятника. Здесь заложили камень с храмозданной грамотой на пергаменте, запаянной в металлической трубке.   Храм-Памятник в Брюсселе строился в течение следующих четырнадцати лет за вычетом времени Второй мировой войны. Одновременно с сооружением каменного храма создавался и другой памятник церковного и исторического значения. Составлялся Синодик с именами жертв богоборческой власти. В него вносились не только имена, но, по желанию сообщивших, и фамилия, дата рождения погибшего, время, место и обстоятельства гибели. В таком поименном поминовении замученных русских людей всех классов и состояний соединились пред Престолом Всевышнего их имена так же неразрывно, как лилась их кровь в общерусской реке крови. Сей Синодик распределялся по памятным каменным доскам, которые надлежало установить в выстроенном Храме-Памятнике. В марте 1945 года из-за пребывания Н. М. Котляревского в Германии председателем Комитета по сооружению Храма-Памятника избрали графа П. Н. Апраксина.   За время постройки храма Комитетом было издано три “Вестника” с подробными отчетами о текущей деятельности, списками пожертвований. Выпускались и отдельные листовки, освещавшие ход стройки, в широкой печати постоянно печатались воззвания Комитета. Издали брошюру графа Д. С. Шереметева “Из воспоминаний о Государе Императоре Николае II”, сердечно и красочно описывавшую эпизоды царских путешествий. Также под эгидой Комитета вышел альбом “Царская Семья” с отлично выполненными портретами Царственных Мучеников. Была опубликована книга И. П. Якобия “Император Николай II и революция”. Издавались открытки с проектом будущего Храма-Памятника, обеспечившие чистую прибыль на его воздвижение.   Когда 1 октября 1950 года в Брюсселе под руководством митрополита Анастасия состоялось освящение храма в память Царя-Мученика Императора Николая II, возведенного во имя Святого и Праведного Иова Многострадального, здесь присутствовал Его Высочество Князь Гавриил Константинович.   Участок земли, где построили Храм-Памятник, находится в живописнейшей части Брюсселя у парка на углу широкого тенистого бульвара с большими каштанами по авеню дю Мануар. Здесь 800 квадратных метров, а храм простирается на 12 метров ширины, 14 м длины, его высота с куполом — 24 м, здание вмещает до четырехсот молящихся. Церковь побелена и ярко выделяется на фоне парковых деревьев. Медный купол с поддерживающими его тремя рядами кокошников покрашен в зеленый цвет, увенчан позолоченным крестом. Хоры расположены над входом как первый этаж. В пяти метрах от храма — церковный дом с шатровой колокольней. Этот кусочек “памяти России”, огражденный фигурной решеткой с каменными столбиками, по-русски зеленеет березами и елками.   Много души и сил вложили в Храм-Памятник наши соотечественники. Например, член Комитета по его сооружению Н. Г. Солдатенкова пятнадцать лет вышивала Святую Плащаницу для храма. В последние годы перед кончиной она из-за слабого зрения не могла работать больше двух часов в день, а все же успела закончить это изумительное свидетельство русского женского благочестия и пожертвовать. Исключительную жертвенность проявил почетный член Комитета Э. Н. Фричеро, сразу внесший 10 тысяч франков на святое дело. Инженер-строитель, руководитель крупной строительной фирмы, этот горячий русский патриот, не жалея трудов и времени, возглавлял строительство Храма-Памятника.   Комитет установил подготовленные по Синодику памятные доски на внутренних стенах храма с именами убитых в борьбе с большевиками, умученных ими и погибших во время коммунистического владычества от эпидемий и голода. Эта старорусская традиция воплощена и в храме Спаса на Водах в Петербурге, где памятные доски заменили намогильные плиты погибшим в морской пучине в русско-японскую войну при сражении у Цусимы: близкие павших героев могли приезжать туда помолиться как на дорогую могилу. А сколько же из-за красных безбожников зарыто у русских людей близких замученными, без молитвы даже не в могилах, а в ямах!   Среди мемориальных каменных досок выделяются четыре самых больших: с именами убиенного Царя-Мученика и членов Царской Семьи; с именами замученных членов Императорской фамилии; третья посвящена погибшим архипастырям, духовенству, монашеству; четвертая — всем русским людям, принявшим мученическую кончину от богоборческой большевистской власти. В алтаре помещены доски с именами 122 убитых и умученных архиереев Русской Православной Церкви. По всему храму на полках стоят особые иконы одинакового размера и темного цвета — пожертвованы в память умерщвленных красными сатанистами.   Иконостас здесь трехъярусный, его иконы написаны княжной Львовой, Н. И. Исцеленовым и другими мастерами под его наблюдением. С правой стороны в храме находится киот с изображением небесных покровителей Царской Семьи и другие иконы в древнерусском стиле, с левой — киот с иконой Всех Святых в Земле Российской Просиявших — работы архимандрита-иконописца Киприана (Пыжова) из монастыря в Джорданвиле. На правой створке тут изображения Св. Прав. Иоанна Кронштадтского, Св. Блаж. Ксении Петербургской, Свв. Новомучеников и Исповедников Российских и Свв. Старцев Оптинских.   По указанию митрополита Антония архитектором-художником Исцеленовым был исполнен над алтарем на своде образ Божией Матери “Нерушимая Стена”. Хранятся в церкви переданные Великой княгиней Ксенией Александровной вещественные воспоминания о Царской Семье: Библия, подаренная Императрицей Наследнику Цесаревичу; Крест с найденными в екатеринбургской шахте нательными иконками и крестиками; Икона Св. Иоанна Крестителя, находившаяся с Царской Семьей в Ипатьевском доме; погон Государя и Его полушубок-шинель.   В Храм-Памятник переданы на хранение штандарт 2‑го Лейб-Гусарского Павлоградского Императора Александра III полка и штандарт 17‑го Драгунского Нижегородского Его Величества полка, которые герметически застеклены в рамах. По проекту Н. И. Исцеленова в храме сооружено стильное большое паникадило. После освящения церкви при ней образовали Кружок Ревнительниц имени Святых Марфы и Марии при Храме-Памятнике. Его председательницей избрали вдову первого председателя Комитета по сооружению Храма-Памятника отца Василия Виноградова А. И. Виноградову. С созданием прихода храма в 1964 году Кружок переименуют в Сестричество. Эти христианки много сделали для благолепия церкви, постоянно пополняли ризницу новыми облачениями и соорудили на весь храм ковер.   Храм памяти Царя-Мученика государя Николая Александровича ставропигиальный, непосредственно подчинен Синоду РПЦЗ и настоятелями его должны быть епископы. Первым настоятелем Храма-Памятника в 1952 году назначили архиепископа Иоанна Шанхайского, который руководил здесь всеми службами. Святитель установил в храме ежедневные богослужения, что строго соблюдалось во время его настоятельства. С 1953 года при храме состоял игумен Модест Шут, много жертвовавший для него, соорудивший на собственные средства паркетный пол в алтаре, приобретший большое количество облачений.   В феврале 1964 года, в связи с переводом свт. Иоанна Шанхайского на кафедру в Сан-Франциско, настоятелем Храма-Памятника был назначен архиепископ Антоний (Барташевич). В январе его заместителем стал протоиерей Иоанн Малиженовский, скончавшийся в июле 1971 года. С 1971 года настоятелем был протоиерей Дмитрий Хвостов, который в течение семнадцати лет вплоть до своей кончины в сентябре 1987 года полностью посвящал себя храму. В феврале 1988 года настоятелем Храма-Памятника назначен иерей Николай Семенов, который и поныне продолжает служить на его территории, в домовой часовне своей квартиры как священник РПЦЗ(В), хотя представители РПЦз(Л) через суд постоянно пытаются выгнать оттуда этого истинного хранителя Православия и Храмовых Стен, в которых, по преданию, замурованы останки Царственных Мучеников, вывезенных белым следователем Н. А. Соколовым из России.   Мозаику, украшающую вход в Храм-Памятник, освященную в 1968 году, выполнил барон Мейендорф. Она изображает икону Федоровской Божией Матери, которую чтила Царская Семья. В Царском Селе был сооружен храм в честь Федоровской Божией Матери, это имя иконы связано с избранием на царство Государя Михаила Федоровича в 1613 году.   В 1971 году на колокольне при Храме-Памятнике установят семь колоколов, а в 1972 году их освятят. Отливали колокола в городе Лувен в мастерской “Сергеис”, основанной в 1503 году в городе Малин. От литейщиков-умельцев Малина и пошло русское выражение о высшем “классе” звучания колоколов — “малиновый звон”. Такое исполнение в Брюсселе обеспечил старый звонарь родом из Ярославля Соколов. Он продемонстрировал 9 разных звонов, которые зарегистрировали и могут воспроизводить по мере надобности. Самый большой колокол в 1075 килограммов назвали “Царевич”, следующий по весу в 700 килограммов — “Пересветом”, они по тяжести и диаметру являются “двойняшками” таких же в Ростове Великом. В 1975 году будет построена трапезная, соединяющая храм с церковным домом.   После прославления Русской Православной Церковью Заграницей в 1981 году Святых Новомучеников и Исповедников Российских Храм Святого и Праведного Иова Многострадального в память Царя-Мученика Николая Второго и всех русских людей, богоборческой властью в смуте убиенных, приобрел новое значение. Из монумента жертвам он сделался лампадой Русского Зарубежья святым мученикам Русской Церкви. (Продолжение на следующих стр.) Глава вторая. СВЯТО-ТРОИЦКИЙ МОНАСТЫРЬ В США  В ноябре  1950 г. Митрополит Анастасий со Священным Синодом РПЦЗ переехали из Германии в США вместе с основной массой русских беженцев. Вскоре после переезда здесь был освящен собор Свято-Троицкого мужского монастыря. В штате Нью-Йорк в местечке Джорданвиль поныне  издалека за много миль златоглаво сияют его купола. Основателем монастыря явился позже ставший архимандритом Пантелеимоном сын зажиточного крестьянина Гродненской губернии, приехавший в начале 1914 года в США на некоторое время, но из-за начавшейся Первой мировой войны, потом –российской революции так и осевший здесь. Воспитанный в патриархальной семье молодой человек решил посвятить себя церкви, поступил в православный Тихоновский монастырь в Пенсильвании и принял монашество. Несмотря на возраст, уже в 1921 году инок Пантелеимон был рукоположен в иеромонахи. В 1926 году Пантелеимон мечтает основать свой скит и для этого поступает на работу, чтобы на отложенные деньги приобрести землю для постройки храма. Он трудится до 1928 года на авиационном заводе знаменитого русского изобретателя И. И. Сикорского, когда на скопленные средства отправляется покупать участок в штат Нью-Йорк в сторону Олбани.   В двенадцати милях от города Херкимер Пантелеимон нашел запущенную фермерскую землю в 304 акра. Хозяин продавал 300 акров, на каких был небольшой домик с хозпостройками, оставляя себе капитальный дом на четырех акрах. Стоимость пустоши Джорданвиля была в 5 тысяч долларов, половину их требовалось внести сразу. У иеромонаха лежали в кармане 1200 долларов: семьсот он накопил и частично набрал на святое дело, полтыщи дал псаломщик-регент Иван Колос, который потом под именем Иосиф тоже станет архимандритом. Недостающие 1300 долларов для первого взноса Пантелеимон собирал, где мог, помогли ему и рабочие завода Сикорского. Сделку на покупку иеромонах заключал уже во главе четырех сподвижников, так же стремящихся к уединенной молитвенной жизни.   Всем им пришлось работать еще годы, чтобы окончательно расплатиться за Джорданвиль. К 1933 году они погасили за землю долг, начали обзаводиться инвентарем, обрабатывать пашню, завели молочное хозяйство. Весной следующего года приступили к стройке большого монастырского деревянного дома под храм с верхними комнатами для братии, благо, свой лес рос на купленном участке.   К празднику Святой Троицы летом 1935 года монастырский домовый комплекс с небольшой церковкой был готов, обитель освятил приехавший из Нью-Йорка владыка Виталий (Максименко) и нарек ее в честь Святой Троицы. Вместе с отцом Пантелеимоном потом он служил литургию. Храм был полон окрестными фермерскими семьями и специально приехавшими нью-йоркскими православными богомольцами. После литургии владыка начал проповедовать, как раздался крик:   — Пожар!   Люди бросились во двор и увидели высокий черный столб дыма, взметнувшийся над домом. Пламя мгновенно охватило крышу, верхний этаж стал костром…   Богомольцы и братия едва успели вынести из церкви утварь и часть книг. Огонь дикими скачками пожирал стены монастырского здания. Из толпы монахам сказали:   — Ваши труды как живая жертва Авелева восходит к Богу… Видите, какой огонь поднимается к небу.   — Видим, — ответил один из братьев. — Еще в худшем пламени горит несчастная наша Россия. Что этот огонь в сравнении с ее страданиями!   Пожар спалил дом дотла до приезда местной пожарной команды. Однако джорданвильские русские монахи поразили всех своим мужеством: ниспосланное испытание они дружно встретили великим смирением и молитвенным спокойствием. Настоятель отец Пантелеимон раздавал всем на прощание крестики и говорил:   — Сегодня Господь крестил наш монастырь огненным крещением, возьмите крестик на память об этом событии…   Гости накормили погорельцев тем, что для себя взяли, а бывший хозяин этой фермы, американец временно пустил монахов молиться в зал своего дома, куда они сразу поставили спасенную утварь, и уже вечером отслужили всенощную.   На следующий день архиерей Виталий постриг в мантийные монахи двоих насельников, в том числе Ивана Колоса, который первым когда-то больше всех дал (пятьсот долларов! –– изрядную тогда сумму для простых людей) на только что сгоревший Джорданвиль. В газете “Россия” очевидец об этом писал:   “Много я видал за свою жизнь постригов, но ни разу еще не видал такого: чтобы с такой убежденностью, с таким умилением и слезами давал кто иноческие обеты молитвы, послушания, труда, целомудрия и нестяжательства, как давали эти новопостриженные иноки погоревшего Св.-Троицкого монастыря. Слезами, молитвой, великими трудами и лишениями строится Св.-Троицкий монастырь в Джорданвиле. Огненным крещением очистил Господь это место, чтобы на нем собрались те, кто готов на полное самоотречение, молитвенные подвиги”.   Оплот Русского Православного Зарубежья вновь стали закладывать: джорданвильская братия расчистила пожарище, чтобы на старом фундаменте пока возвести одноэтажный дом, где можно укрыться ближайшей зимой. Однако вслед за огненным испытанием пришла милость Божья — фермер, у которого в доме временно молились монахи, вынужден был выставить его вместе с остававшимися от былого участка четырьмя акрами земли на торги по банковской задолженности.   Как и при первой покупке, массу усилий приложил отец Пантелеимон, чтобы теперь приобрести эту ферму полностью. Ему пошли навстречу владелец и банк, предоставив выгодные условия! Так Свято-Троицкий мужской монастырь заполучил в конце 1930‑х годов громадный двухэтажный дом с тремя десятками комнат, куда поместились и церковь, и трапезная, и монашеские келии. А через некоторое время неутомимый настоятель наладил здесь типографию, где стал печатать книги, брошюры и собственный — Свято-Троицкий — календарь.   После окончания Второй мировой войны в Джорданвиле приступили к строительству большого каменного храма. В Строительный комитет вошли профессор Н. Н. Александров, который впоследствии станет долголетним деканом здешней Свято-Троицкой семинарии, И. И. Сикорский, Б. В. Сергиевский и другие видные русские общественные деятели.   К 1947 году нижняя церковь во имя Преподобного Иова Почаевского была готова, возводили стены верхнего храма в честь Святой Троицы.   К этому времени в Джорданвиль прибыло из Европы превосходное пополнение: во главе с епископом Серафимом приехала братия обители Преподобного Иова Почаевского из селения Ладомирово в Словакии, в Карпатах. Среди них — известнейший позже иконописец Киприан (Пыжов) со своим учеником иноком Алипием, печатники иеромонах Антоний и диакон Сергий, много молодежи. Об этом переезде потом монахи вспоминали:   “Когда началась II мировая война, то мы жили в братстве в Ладомировой, в Словакии…Сначала мы слышали канонаду, но потом ничего не было слышно и только доходили вести, что немцы дошли чуть ли не до Москвы. Но потом они начали отступать, а советские войска наступали, и тогда нашей братии пришлось думать, что делать дальше. Ведь наше братство миссионерское и в наших изданиях, например, в “Православной Руси”, часто помещались статьи против безбожия и против коммунистов. Поэтому дожидаться прихода коммунистов нам нельзя было. В 1944 году братия из Ладомировой в Карпатах должна была эвакуироваться...   С середины 1944 г. до 4 января 1945 г. мы жили в Братиславе и там впервые узнали, что такое война, услышали “воздушные тревоги”, увидели, как падают бомбы…   Поскольку фронт приближался к столице Словакии… оказались мы в Берлине. Вечером 5 января мы вышли из поезда и… добрались до кафедрального Берлинского собора… Староста собора решил, что вряд ли Господь попустит попасть бомбе в храм Божий. И действительно, храм оставался невредим. Но староста решил пристроить в соборе свой рояль и поставил его в левый придел, прикрыв вещами. И вот единственное место, куда попала зажигательная бомба, это как раз в то место, и только рояль пострадал…   Через полтора-два месяца после окончания войны, благодаря многочисленным хлопотам нашего настоятеля о. Серафима (Иванова), впоследствии архиепископа, мы уже были в Швейцарии…   Владыка Виталий (Максименко) предпринял меры, чтобы нашу братию выписать… в Америку, где была малочисленная братия в Джорданвиле. В это же время нас пытались соблазнить монахи-униаты из Шевтона, которые говорили: “Вы издатели и мы издатели, давайте мы поможем вам приехать к нам, в Бельгию”. Но мы это, конечно, отвергли. Так мы в Женеве прожили около полутора года, когда, наконец, получили разрешение ехать в Америку, это было в ноябре 1946 года…   30 ноября мы приплыли в Нью-Йорк. Нас прибыло 12 человек, т. к. некоторым пришлось остаться в Европе по разным причинам. Оставшейся братией в Мюнхене был основан монастырь преп. Иова Почаевского… 1 декабря 1946 года мы прибыли в Свято-Троицкий монастырь. Нас встретитили архимандрит Пантелеимон и о. Иосиф на железнодорожной станции в Херкимере. У монастыря была тогда только одна старая машина. На улице был мороз, а в машине не работало отопление, было очень холодно. Часть братии поехала на этой машине, а часть на такси.   Первые впечатления по приезде в сам монастырь были следующие: никаких зданий тогда не было, кроме коровника и жилого дома, где сейчас семинарское общежитие. И вот, помню, входим мы в дом и сразу чувствуем запах коровок. Храм был в доме, как войдешь — справа. Когда мы вошли, то нас в дверях встретил с посохом в руках владыка Иоасаф, владыка Канадский… Он служил благодарственный молебен. А потом стал говорить слово и говорит: “Дорогие братья и сестры…” — и далее; а мы думаем: где же здесь сестры? Дело в том, что владыка Иоасаф привык так начинать проповеди на приходах.   В жилых комнатах было очень холодно, т. к. весь дом отапливался одной печкой, которая стояла почти при входе в дом. Храм в то время только начинали строить. Там, где сейчас  газоны и дорожки рядом с храмом, — была гора красного кирпича, который мы очищали и использовали для внутренней кладки, а снаружи клали белый кирпич. Были наняты специалисты для руководства постройкой, а братия делала подсобную работу”.   Сообщество здешних насельников возросло до трех десятков, а вскоре с Дальнего Востока прибыл и игумен Константин (Зайцев), он возглавил всю издательскую деятельность монастыря, обогатив ее своим многолетним научно-литературным опытом и писательскими способностями. В мае 1948 года при монастыре была основана духовная семинария.   Когда в 1950 году со Старого Света переехал в США Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий вместе с Синодом,  величественный собор в Джорданвиле, дивно расписанный архимандритом Киприаном и игуменом Алипием, встретил Владыку. А потом им восхищался весь сонм архипастырей Русской Зарубежной церкви на Архиерейском Соборе.   В 1954 году на территории монастыря началась постройка просторного каменного четырехэтажного здания, которая закончилась в 1957 году. Там поместились трапезная, канцелярия, издательство Преподобного Иова Почаевского, редакция журнала “Православная Русь”, книжный склад, библиотека, типография и переплетная мастерская, монашеские кельи, пекарня и прачечная. Потом здесь возвели еще один двухэтажный дом для братии, а также помещения столярной и слесарной мастерских, гаражи. Построили два обширных амбара, коровник на сто голов.   В 1960-е годы в Джорданвиле  разрастутся молочное хозяйство, птицеферма. Докупят земли — и на  уже 650 акрах раскинутся озера, прекрасные луга. Тут хорошо наладили большую пасеку, парники, огороды. Позже на четверть мили от храма и главного корпуса построят гостиницу для богомольцев, а неподалеку — “старческие” дома, сдающиеся для пожилых, желающих провести последнюю часть своей жизни рядом с монастырем. На монастырском кладбище с его Успенским храмом будут хоронить православных со всей Америки. Успешно заработает большая иконописная мастерская под руководством архимандрита Киприана (Пыжова) и игумена Алипия.   За счет отлично оборудованной типографии, инициативы, высокой образованности и профессионализма редакторов и авторов во всем православном мире хорошо узнают издания Свято-Троицкого монастыря. Это журнал “Православная Русь” с ежемесячным приложением в виде журнала “Православная жизнь”, церковно-богословский философский сборник “Православный Путь”, Троицкий календарь с ежегодным Типиконом, Владимирский календарь. Это и многие тиражи книг богословского, духовного, исторического и нравственно-религиозного содержания.   С 1956 года здешняя семинария имеет все права высших американских учебных заведений, окончившие ее студенты получают звание “Бакалавр богословия”, открыта же семинария была в октябре 1948 года. Глава третья. АРХИЕПИСКОП АВЕРКИЙ (ТАУШЕВ) Родился знаменитый будущий архиепископ РПЦЗ, в миру –– Александр Павлович Таушев 19 октября/1 ноября 1906 г. в  Казани в благородной семье. Его отец, государственный служащий, по долгу службы часто разъезжал по России, и это позволило юному Александру познакомиться с монастырями и святынями Святой Руси. И хотя Александр рано покинул Родину, память об этих святых местах сопутствовала ему всю его последующую жизнь. Еще в отрочестве Александра привлекали книги духовного содержания, такие, как «Невидимая брань» Никодима Сятогорца, и уже с 7-8 лет он почувствовал отчуждение от обыкновенной мирской жизни и подсознательное тяготение к монашеству. Во время гражданской войны семья Таушевых покинула Родину. Поселились в болгарском городе Варне, в котором Александр продолжал свою учебу до 1926 года. В эти годы самое сильное религиозное влияние на него оказывали местный храм и ее настоятель, отец Иоанн Слунин. Тогда, в 1925 году, в Варну приехал епископ, который определил направление жизни Александра. Это был архиепископ Феофан Полтавский, бывший духовник Царской Семьи,  — строгий монах, молитвенник и богослов истинно святоотеческой традиции. После встречи с Владыкой Феофаном, у молодого студента появилось решительное стремление к монашеству. С благословения архиепископа Феофана Александр поступил на Богословский факультет Софийского Державного университета, который он блестяще закончил в 1930 году, а затем поехал на Карпатскую Русь с намерением принять монашество. В 1931 Александр там принял постриг в РПЦЗ, через год был рукоположен в иеромонахи и начал обслуживать местные приходы и помогать настоятелю Свято-Николаевского монастыря близ села Изы. Вскоре он также получил обязанность редактора епархиального издания и преподавателя катехизиса в средних школах. Когда Карпатскую Русь оккупировали мадьяры в 1940 году, отец Аверкий отправился в Белград и там состоял на службе при Первосвятителе Русской Зарубежной Церкви митрополите Анастасии (Грибановском). Он преподавал пастырское богословие и гомилетику на Миссионерско-пастырских курсах и вел курс лекций для мирян о духовной жизни. Когда Архиерейский Синод был перемещен в Мюнхен в 1945 году, отец Аверкий переехал вместе с ним и продолжал заниматься законоучительством. В 1950 году Синод назначил о. Аверкия на должность председателя Миссионерско-просветительного комитета при Архиерейском Синоде. В 1951 году архимандрит Аверкий прибыл в Америку и вскоре был приглашен в новоорганизованную Свято-Троицкую духовную семинарию для преподавания Нового Завета, литургики и гомилетики. В 1952 он был утвержден в должности ректора Свято-Троицкой семинарии, в 1953 назначен правящим архиереем Сиракузско-Троицкой епархии, а в 1960, после кончины архиепископа Виталия (Максименко), стал настоятелем Свято-Троицкой обители. Совмещая эти три должности, Владыка Аверкий до своей смерти в 1976 г. продолжал дело просвещения православных верующих, как будущих пастырей в семинарии (за эти годы из окончивших семинарию около 100 человек приняло священство), так и всех людей, читающих монастырские издания, содержание которых отличалось своим благочестием и строгим богословием. Проповеди Владыки Аверкия печатались в издаваемом в монастыре журнале «Православная Русь». В число написанных им книг входят учебники по Гомилетике и толкования Священного Писания (в 2-х томах), «Слова и речи» и жизнеописание и письма его излюбленного аввы — архиепископа Феофана. Из статьи другого замечательного деятеля РПЦЗ –– иеромонаха Серафима (Роуза)   «Архиепископ Аверкий и его значение для Вселенской Православной Церкви»: «Слишком часто мы, православные христиане, привыкли «пренебрегать» великими людьми среди нас, привыкли их недооценивать пока они нас не покидают. И даже тогда не даем им правильную оценку и допускаем, чтобы их значение и наследие предавалось забвению. Архиепископ Аверкий был одним из последних духовных гигантов православия в ХХ веке — не только гигантом Русской Православной Церкви заграницей, даже и не русского православия, но всей Православной Церкви ХХ столетия... Все письменные труды архиепископа Аверкия имеют одно свойство — любовь к Божией истине, праведная ревность в выражение этой любви и тревожный призыв всем этому следовать. Обильный поток, с которым его златые уста изливали сладкий мед чистого учения Православия, особенно в последние годы его жизни, в какой-то мере скрывало от нас редкость и даже уникальность его учения в наши лукавые дни. Мы настолько привыкли к его огненным и смелым словам, что не заметили, что он едва ли не единственный иерарх из всех Православных Церквей, с такой смелостью и с такой стойкостью защищающий православие. В ранние века у Церкви было много святых отцов, пишущих в защиту православия или против многочисленных ересей, которые, по одиночке или все вместе, нападали на Церковь. Но в наши дни, когда православные христиане теряют «вкус» православия и почти все Поместные Церкви поддаются апостасии нашего времени, его голос был почти единственным, который, несмотря на его телесные немощи, постоянно продолжал говорить правду с такой силой и смелостью. Действительно, в век, когда наша вера все более холодеет, он явился выразителем и защитником православия. Его взгляд на современный мiр, будучи вдохновленным Священным Писанием и святыми отцами Церкви, всегда был трезв и точен. Архиепископ Аверкий учил, что мы живем в век апостасии — отступничества от истинного христианства, когда «тайна беззакония» входит в последнюю стадию подготовки к пришествию «человека греха» — Антихриста (II Сол. 2, 3). Он особенно ярко проследил развитие апостасии со времен раскола Римской Церкви (1054), через эру гуманизма, возрождения и реформации, Французской революции, материализма и коммунизма XIX века завершившейся Российской революцией 1917 года. Эта революция сняла последнюю преграду к тайне беззакония и пришествию Антихриста. В такой век, пишет он: «быть истинным православным христианином, готовым до смерти соблюсти свою верность Христу-Спасителю, в наши дни много труднее, чем в первые века христианства». Бывая порой явным и открытым, как, например, в коммунистических странах, гонение на христианство в наши дни внешне тщательно прикрывается. «Под прикрытием этой обманчивой, многих вводящей в заблуждение, благовидной внешности, в действительности повсюду идет теперь сильнейшее скрытое гонение на христианство... Это гонение гораздо опаснее и страшнее прежнего открытого гонения, ибо оно грозит полным опустошением душ — духовной смертью». Владыка Аверкий часто цитирует слова святителя Феофана Затворника о последних временах: «Хотя имя христианское будет слышаться повсюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные, но все это — только видимость, внутри же отступление истинное». Касательно исполнения этих слов в наши дни, архиепископ Аверкий пишет: «Христианский мiр представляет собою ныне жуткую, безотрадную картину глубочайшего религиозно-нравственного падения». Прельщение мiрским комфортом и благополучием отдаляет души людей от Бога. «Слуги Антихриста более всего стараются о том, чтобы совершенно вытеснить Бога из жизни людей, дабы люди, довольные своим материальным благополучием, не чувствовали никакой потребности обращаться к Богу в молитве, не вспоминали Бога, а ежели так, как будто Его вовсе нет. Поэтому весь уклад нынешней жизни в так называемых “свободных” странах, где нет открытого кровавого гонения на веру, где признается за каждым право веровать так, “как он хочет” представляет собою еще большую опасность для души христианина, ибо приковывает его всецело к земле, заставляя забывать о небе. Вся современная “культура”, направленная на чисто-земные достижения, и связанный с нею бешеный водоворот жизни, держат человека в постоянной суете и рассеянности, при коих нет для него возможности хоть сколько-нибудь углубиться в свою душу, и духовная жизнь в нем постепенно замирает.» Вся современная жизнь на общественном уровне является подготовкой к пришествию Антихриста: «Все, что происходит теперь на верхах религиозной, государственной и общественной жизни людей, с тех пор, как повержена во прах наша Православная Россия, и есть не что иное, как напряженная работа по подготовке слугами грядущего Антихриста его будущего царства». И в этой работе одинаково принимают участие как те, кто отреклись от Христа, так и те, кто носит имя «христиан». После того, как архиепископ Аверкий изображает мрачную картину настоящего и будущего, он призывает православных христиан к борьбе против духа мiра сего во зле лежащего. «Все желающие сохранить верность Христу-Спасителю, особенно должны беречь себя от всякого увлечения земными благами, от обольщения ими. Крайне опасно поддаваться всяким стремлениям сделать себе карьеру, создать славное имя, приобрести власть и влияние в обществе, стяжать богатства, окружить себя роскошью и комфортом». Для желающих бороться за сохранение своей веры архиепископ Аверкий предлагает трезвый и воодушевляющий путь исповедничества: «Сейчас время исповедничества — твердого стояния, если понадобиться даже до смерти, за свою Православную веру, подвергающуюся всюду явным и тайнам нападкам, притеснениям и угнетениям со стороны слуг грядущего Антихриста. Мы должны быть истинными христианами, не поддаваясь духу времени и делая Церковь центром нашей жизни. Воздавая благодарность Господу Богу за существование нашей Русской Православной Церкви заграницей, не запятнавшей себя подчинением темным антихристовым силам, действующим в современном мiре, мы должны быть верными и преданными чадами ея, должны быть, вместе с тем, и миссионерами ея, борцами за истинную веру Христову, как среди окружающей их иноверной среды, так и среди отпавших или отпадающих от нее». Мы должны вести сознательную молитвенную жизнь, получать питание от чтения Священного Писания и творений свв. Отцов и черпать силы в таинстве покаяния и причащения. Несмотря на обманчивые обещания модерного «прогресса», путь, который предстоит нам пройти — путь страдания: «Господь ясно сказал, что не “прогресс” нас ожидает, а все большие и большие скорби и бедствия, вследствие “умножения беззакония” и “оскудения любви”, и что, когда Он придет, то едва ли найдет веру на земле (Лк. 18, 8)». Сила истинных христиан в предстоящие страшные времена в постоянном ожидании Второго Пришествия Христова: «Дух постоянного ожидания Второго Пришествия Христова это есть дух первохристианства, молитвенно взывавшего ко Господу: “Ей, гряди, Господи Иисусе!” (Апок. 22, 20). А противоположный сему дух есть несомненно дух Антихриста, старающийся всячески отвлечь христиан от мысли о Втором Пришествии Христовом и последующем затем воздаянии. Поддающиеся сему духу подвергаются опасности не узнать Антихриста, когда он придет, и попасть в его сети. Именно это и есть самое страшное в современном мiре, исполненном всевозможных обольщений и соблазнов. Слуги Антихриста, как предупредил нас Господь, будут стараться прельстить, если возможно, и избранных (Мф. 24, 24). Мысль об этом, однако, не должна нас угнетать и подавлять, а наоборот — восклонитеся, говорит об этом Сам Господь: и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше (Лк. 21, 28)». Архиепископ Аверкий умел внять не только нашим любопытствующим умам, но, главное, нашим верующим сердцам. Он был православным ученым в непрерывной традиции святоотеческой мысли, которая дошла до нас от древних Отцов до наших дней, и которую он впитал больше всего от своих учителей — Феофана XIX века (Затворника, †1894) и Феофана ХХ века (Полтавского, †1940). Он был безупречным учителем православной нравственной и духовной жизни и одновременно непревзойденным богословом и святоотеческим наставником для нас. В наши жалкие времена немного осталось святых. Но даже если мы не видим среди нас таких стойких и праведных как он, его учение остается с нами и может быть руководящим лучом во все более темные наступающие дни, которые он предвидел, — дни, когда Церкви, может быть, придется убежать в пустыню, как Женщине в книге Откровения (глава 12) — Церкви последних времен». Глава четвертая. АРХИМАНДРИТ КОНСТАНТИН (ЗАЙЦЕВ) Архимандрит Константин, в миру –– Зайцев Кирилл Иосифович родился 28 марта 1887 г. Он окончил экономическое отделение Петербургского политехнического института и юридический факультет Петербургского университета, где был оставлен для подготовки к ученому званию. После поражения Белой Армии К. И. Зайцев отправился в эмиграцию.   В Праге Зайцев стал приват-доцентом русского юридического факультета Пражского университета. Перебравшись в Китай, он работает профессором политической экономии в Харбине (1936-1938). Ранние работы будущего монаха опубликованы под фамилией К. И. Зайцев. Он принял священство в 1945 году, служил в Пекине и Шанхае. Потом переехал в США, где после смерти жены пострижен в монашество в Свято-Троицком монастыре Джорданвиля в 1949 г. Поставлен в сан архимандрита в 1954 г. Отец Константин являлся профессором пастырского богословия и русской литературы в Свято-Троицкой семинарии. Преставился ко Господу сей крупнейший богослов и мылитель РПЦЗ 26 ноября 1975 г.   Вот список творениий архимандрита Константина (Зайцева):   Лекции по административному праву. - Прага, 1923. Das Recht Sowjet Russlands. - Tubingen, 1925. И. А. Бунин. - Берлин, 1934. Food Supplies During the World War. - New Haven, 1933. Профессор - крестоносец (Болдырев). - Харбин, 1936. 46 c. Основы этики: В 2 томах. - Харбин. 1937-1938. Святой Серафим Саровский и пути России. - Владимирова, 1939. Материалы к изучению Святой Руси. Владимирова, 1940. Православная Церковь в советской России. - Шанхай, 1947. 206 с. Памяти последнего царя. - Шанхай, 1948. К познанию православия. - Шанхай, 1948. 215 с. Оглашенные изыдите. - Шанхай, 1948. 47 с. Киевская Русь. - Шанхай, 1949. 220 с. Памяти последнего патриарха. - Джорданвилль, 1949. Православный человек. - Мюнхен, 1950. Черты личности митрополита Филарета. - Джорданвилль, 1958. 31 с. Пастырское богословие: В 2 томах. - Джорданвилль, 1960-1961. 207 и 285 с. Духовный лик отца Иоанна Кронштадского. - Джорданвилль, 1964 (Английский перевод). Лекции по истории русской словесности: В 2 томах. - Джорданвилль, 1967-1968. Чудо русской истории. - Джорданвилль, 1970 (2-е издание - М.: НТЦ Форум, 2000. 863 с.). Время святителя Тихона. - М.: Издательство святителя Игнатия Ставропольского, 1996. 189 с.   Также предлагаем вашему вниманию выдержки из писем к отцу Константину крупнейшего философа Русского Зарубежья И. А. Ильина. Круг и направление затрагиваемых в них вопросов наглядно иллюстрирует насущность высочайшего православного мировоззрения для этих двоих выдающихся наших соотечественников. + + + 17/VI/1951 г. Высокочтимый и по-прежнему дорогой Отец Константин! ...Ваша статья “Два исповедания веры”3 — поистине катартическая4'. Но этот катарсис5 надо продолжать! Пожалуйста, передайте мой привет, сердечный и теплый, И. М. Андрееву6. У него горящее сердце. Как это хорошо. Испрашивая Ваших молитв, остаюсь Ваш о духе И. А. Ильин. Примечания: з Иеромонах Константин. Два исповедания веры. Николай Бердяев. Самопознание: (опыт философской автобиографии). — Париж; УМСА-Ргеss, 1949. Сергей Булгаков. Автобиографические заметки (посмертное издание)/ Предисл. и примеч. Л. А Зандера. — Париж: УМСА-Ргеss, 194б//Православный Путь. — Джорданвилль, 1950. 4 катартическая — от катарсис. 5 катарсис — очищение (в основном от преступления и греха). 6 Андреев Иван Михайлович (псевдоним Андриевский) (1879 — 1954) религиозный деятель.) + 28.V1.1951 г. Дорогой Отец Игумен! Получил Ваш авион. Благодарю за письмо и за журнал. Разрешите in medias res7. Бердяева8 я знал еще в Москве, с 1908 года. Всегда тяготился его безответственными выдумками и его аутистической9 “религиозностью”; всегда ужасался от его публично-производимых бесстыдных телодвижений — языком, ртом и руками10. Мой друг, человек глубокой церковности, Валентин Александрович Тернавцев11, говаривал: “В Бердяеве сидит бес, это однажды обнаружится” ... Прозвище Бердяева в Москве было — “белибердяев”; но к белиберде дело не сводится. Заграничный Бердяев есть создание масонских лож. Он вступил в ложу, покидая Берлин и договариваясь с ИМКою. Менеджером его был Г. Г. Кульман12 (ныне один из возглавителей ИРО). Все остальное дело ложи. Последние годы я не следил за его книгами — и с чрезв<ычайным> интересом читал выдержки в Вашей статье. До 1938 года я жил в Берлине и знаю, кто его выдвигал среди протестантских пасторов. Это были те круги, которые в доверительных беседах высказывались всегда в защиту сатаны. Это говорилось мне, на мое замечание о дьявольстве большевизма: “Aber der Satan ist eine sehr nützliche Kraft…Meister vom Stuhe13 русской масонской ложи в Берлине, Алексей Августович Давидов34, три года уговаривавший меня вступить в ложу, дал мне однажды мас<онский> журнал “Le Symbolisme”15, в коем я нашел статью редактора “Parlons du Diable”16; постараюсь прислать Вам ее в фотокопии. В другом мас<онском> журнале “l'Асасiа”17 я нашел статью “Рlaidoеr роur lе Satan”18. В здешней прессе профессор Кöhler, цюрихский теолог, при каждом случае пишет за сатану; напр<имер>, Мефистофель имя “искаженное” — на самом деле надо Мегистофелес, т. е. наиполезнейший и т. д. — Со всем этим связаны Экумена19 и ИМКа. В Экумене Бердяев в последние годы своей жизни выступал как тайный советник, эксперт по России, Православию и большевизму. Отсюда вся история Бердяевщины; но и Булгаковщины. Ибо книга Булгакова в защиту Иуды Предателя20, с попыткой провозгласить Иуду национальным покровителем русского народа (ибо “мы тоже предали Христа”) — принадлежит сюда же. В Германии профессора теологи-экуменисты то и дело дают студентам Бердяева как тему для диссертаций. Что же делать нам, зажатым между католиками, масонами и большевиками? Отвечаю: стоять, держась левой рукой (от сердца идущей) за Господа Христа, за Его неделимый хитон, а правой рукой бороться до конца за Православие и Россию православную21. И прежде всего зорко видеть те круги, которые “варят антихриста”. Все сие, — хотя бы грозило полное с виду бессилие и полное одиночество. Этому я и посвящаю остатки моей жизни. При таком воззрении Вы поймете, какой внутренней борьбы мне стоило — отправить рукопись моей только что законченной книги “Аксиомы религиозного опыта” (33 года вынашивал, 4 года вырабатывал окончательный текст) — на имя Дональда Лаури22 в Париж. Этот путь мне рекомендовал 2 года тому назад, после личной беседы с Лаури — Владыка Митрополит Анастасий. Отдельные главы этой книги я читал Анастасию в присутствии Еп. Леонтия23 Женевского; Леонтию самому; и всю книгу мне переписывал Отец Давид Чубов (цюрихский). Книга посвящена исследованию строения подлинного религиозного акта (от Конфуция24 до Киркегарда25 и Ясперса26) и доказательству того, что настоящий религиозный акт имеется именно в Православии (от Кирилла Иерусалимского27 до Феофана Затворника28). Никаких ересей, новоучений, “конструкций” в ней нет. И, в частности, с Чубовым мы имели множество бесед о самых глубоких темах и проблемах. Имена Бердяева, Булгакова, Франка, Лосского я совсем даже и не упоминаю в обширных Литературных Добавлениях. Ибо странно цитировать этих соблазнителей наряду с Василием Великим и Григорием Богословом... Разве только в 13 главе “Религиозный смысл пошлости”, где подобран целый букет религиозной патологии и тератологии. 29 Если ИМКа возьмет книгу, то я буду скорбно подавлен этим обстоятельством. Если она потребует изменений в тексте, то я порву с нею переговоры. Если она откажет, то я положу ее наряду с целым рядом моих книг, готовых к печати, в архив — для грядущей России. Сколько раз я говорил из сердечной плэромы: “Если Господу угодны мои писания, то Он соблюдет их; а если они Ему не угодны и им суждено погибнуть, то да будет Его воля”. Возвращаясь к Бердяеву: — в ожидании того, что встанет православный богослов, который напишет о нем исчерпывающе, а это потребует большого труда, ибо творчество его — это целая авгиева конюшня, думается мне, надо было сделать именно то, что Вы сделали в Вашей статье. Я только “барина" никогда не воспринимал в нем. Сноб — да, аутист — да, нестыдящийся — да. Но наряду, напр<имер>, с Е. Н. Трубецким30, С. А. Аскольдовым31, Л- М. Лопатиным32 — Бердяев удручал своим самолюбую щимся моветоном33. В гримасах — это был дьяволо-одержимый; в возражениях и полемике — часто хам. Но не барин. Кончаю на этом. Испрашивая Ваших святых молитв, остаюсь о духе Ваш И. А. Ильин. <На первой странице вдоль письма приписка:> NВ. Иоанна Шаховского34 знаю лично. И в Берлине и в USА за ним всегда стояли мас<онские> круги. Примечания: 8 Бердяев Николай Александрович (1874 — 1948) — философ, литератор, публицист, общественный деятель. В 1922 г. выслан из Советской России. 9 аутистической — сам, один, без других) — своей собственной. 10 У Бердяева был тик лица и при выступлениях у него вываливался язык. 11 Тернавцев Валентин Александрович (1866 — 1940) — религиозный писатель, богослов, чиновник особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Синода, один из учредителей Религиозно-философских; собраний в Петербурге (1901 — 1903). 12 Кульман Густав Густавович (1895? — 1961) — окончил гимназию в 1913 г. и Юридический факультет университета в 1918 г. Энтузиаст русской культуры, публицист, автор бердяевского журнала “Путь”, один из руководителей YМСА, работал в отделе помощи русским беженцам в Европе, помог в деле основания Русского Богословского Института при св. Сергиевском Подворье в Париже. В 1929 г. принял Православие. Позже работал в Лиге Наций, помогая бесчисленным беженцам 30-х и 40-х гг. 13 (нем.) — “но сатана очень полезная сила”... Председатель (буквально — мастер стула). 14 Давидов Алексей Августович — композитор, принадлежал к берлинской ложе “Три Глобуса”, в 1923 г- стал 1-м заместителем досто почтенного мастера парижской ложи “Астрея”. 15 (фр.) — символизм. 16 (фр.) — беседы с дьяволом. 17 (фр.) — акация. 18 (фр.) — защитительная речь для сатаны. 19 Экуменическое движение. 20 Речь идет о статье прот. С. Булгакова “Иуда Искариот Апостол-Предатель”. напечатанной в журнале “Путь”, № 26 и № 27, 1931. 21 Эти строки Ильина стали известны накануне учреждения 9 февраля 1997 г. Общероссийского общественного движения “Россия Православная”, принявшего в качестве государственной и политической идеологии философию И. А. Ильина как одно из многих предвидений русского мыслителя. 22 См. : Письма к вел. кн. Владимиру Кирилловичу, коммент. 29. 23 Леонтий (Барташевич) (1914 — 1956) — епископ Женевский с 1950 г. 24 Конфуций (Кун-Цзы) (ок. 551 — 479 до н. э.) — древнекитайский мыслитель, основатель конфуцианства. Основные взгляды изложил в книге “Лунь юй” (“Беседы и суждения”). 25 Кьеркегор (Киркегор) Серен (1813 — 1855) — датский теолог, фи лософ-иррационалист, писатель. 26 Ясперс Карл (1883 — 1969) — немецкий философ, ведущий представитель религиозного экзистенциализма, психиатр. 27 Кирилл (315 — 386) — св. отец. Иерусалимский архиепископ, аскет, известен как проповедник. 28 Феофан Затворник (в миру Говоров Георгий Васильевич) (1815 — 1894) — русский епископ, богослов, проповедник, с 1872 г. жил в затворе. В 1988 г. канонизирован. 29 тератология (греч. — чудовище и , — учение) — наука, изучающая врожденные уродства отдельных органов и целых организмов. 30 Трубецкой Евгений Николаевич (1863 — 1920) — философ, правовед, религиозный и общественный деятель. 31 Аскольдов (настоящая фамилия Алексеев) Сергей Алексеевич (1871 — 1945} — философ, член Петербургского религиозно-философского общества. 32 Лопатин Лев Михайлович (1855 — 1920) — философ-персоналист, психолог, друг и последователь Вл. Соловьева, с 1894 по 1917 г. редактор журнала “Вопросы философии и психологии”. 33 моветон (от фр.) — плохой, плохо сделанный, дурной, скверный и ton — тон, стиль, манера говорить, держать себя. 34 Шаховской Дмитрий Алексеевич (1902 — 1989) — князь, евлогианский архиепископ Иоанн Сан-Францисский, поэт, писатель, критик, философ и богослов. + 12.IХ.1952 г. Высокочтимый и дорогой Отец Игумен! Спасибо Вам за святые Ваши молитвы о болящем Иоанне, за чудную икону Св. Пантелеймона и за добрую отзывчивость на предприятие моих парижских друзей. За всякую помощь и за всякую подписку благодарю особо. Без моих друзей в Париже я бы ничего не мог ни пред принять, ни осуществить. Но их энергия превозмогает все трудности. Дикие времена! Чтобы “преуспевать” в земных делах самого доброкачественного и предметного свойства — надо усвоить недоброкачественную и противупредметную установку. Большевик “всё” “может”; масон — чрезвычайно многое; католик — многое. А одинокая, Божия птица — ничего. Но вот в это “ничего” я как раз и не верю. В течение десятилетий вынашивая мои книги, кои “варились” сразу во многих котлах (в котором забурлит — счерпаешь, запишешь и опять крышку прикроешь), я постоянно помнил одно: надо, чтобы вызрело, я отвечаю перед лицом Божиим, неважно скоро-и-много печататься, важно, чтобы созрело. А затем? Если Господь благословит моих детей, то они уцелеют, и напечатаются, и послужат Его делу. А если они Божьему Делу не нужны, так мне и подавно торопиться некуда. Образование парижской группы “Друзей “Аксиом” как раз в то время, когда я готовился к “отплытию”, — было мне великим утешением... Испрашивая Ваших святых молитв остаюсь Ваш о духе И. А. И/льин/ +  1953 г. Высокочтимый и дорогой Отец Игумен! Благодарю Вас за Ваше ласковое письмо о N “несообщении” про выход моей книги. Какая там “вина”... Христос среди нас, и есть, и будет!.. ...Я только что впервые прочел В. В. Розанова56, “Апокалипсис нашего времени”57 с отречением от Христа и христианства, с издевательством над Евангелием. Всего 150 страничек, но мерзостей он навертел за всю жизнь. Вот “мистагог”58 всех Бердяевых, Мережковских, Булгаковых, Вяч. Ивановых с tutti quanti59. Два дня я бурлил, как “ушедший” самовар; ночью имел прямые припадки дурноты и тошноты. Вот “жидовствующий” наподобие или в прообразе Ваших USА апокалиптиков. А о России там наговорено!!... Питаю отвращение к чистке авгиевых конюшен60; да и не по состоянию моего сердца сейчас это дело. Но кажется — не умолчу. Теперь два слова о моих “Аксиомах”. Одна из главных забот моих была — не родить “ересь”. Думаю, что их у меня и нет. Надо знать мое долголетнее отвращение к мережковщине-бердяевщине-розановщине, аскез моей силы суждения и острое чувство ответственности, ведшее меня через жизнь. Доходя до “своего особомнения”, проверял его десятилетиями и спокойно произносил его только тогда, когда находил таковое у кого-либо из моих любимых Отцов Церкви: Василий Великий61, Григорий Богослов62, Иоанн Златоуст63, Палама64, Дамаскин65. Верьте, что смуты нет у меня. Но это не богословие, а исследование по истории религий. Испрашивая Ваших святых молитв, пребываю Ваш о духе. И. А. Ильин Примечания: 56 Розанов Василий Васильевич (1856 — 1919) — русский философ, писатель, публицист. 57 “Апокалипсис нашего времени” впервые вышел в Сергиевом По саде в ноябре-декабре 1917 г. (№ 1 и 2) и в 1918 г. (№ 3 — 10). Ильин, по-видимому, читал работу Розанова в журнале Версты, 1927, 2. 58 Мистагог (гр.) — входящий в таинства, посвящающий в мистерии, у древних греков — жрец, совершавший обряды в мисте риях. 59 (лат.) — и всякие другие; и пр. и пр.; поголовно все. 60 авгиевы конюшни — в древнегреческой мифологии конюшни ле гендарного царя Авгия, которые не чистились много лет и были, со гласно мифу, очищены в один день Гераклом, направившим туда воду реки. Здесь: нечто чрезвычайно загрязненное. 61 Василий Великий (Кесарийский) (ок. 330 — 379) — архиепископ, нсликий отец и учитель церкви, богослов, философ-платоник, созда тель Литургии Василия Великого. 1)2 Григорий Богослов (329 — 389) — великий отец и учитель церкви, самоотверженный и преданный друг Василия Великого. 63 Иоанн Златоуст (347 — 407) — св. архиепископ константинополь ский, великий отец и учитель церкви, проповедник, создатель Литур гии Иоанна Златоуста. 64 Полома или Паламис Григорий (ок. 1297 -— ок. 1360) — митропо лит солунский, принял участие в споре с Варлаамом Калабрийским и Акиндином о Фаворском свете, доказывая, что свет этот не есть творе ние, но свет присносущий. 65 Иоанн Дамаскин (ок. 680 — ок. 780) — известен своей славой ученого и богословски-искусного защитника православия, автор “Догматического богословия”. + + + Из книги отца Константина (Зайцева) «Чудо русской истории»: Подвиг русскости перед лицом зреющей апостасии Мы ждем чего-то... Не в будущее, творящее некую новую жизнь, обращен наш выжидательный взор. Эту жизнь не приемлет наше сознание. Мы живем прошлым. В этом отличие наше от окружающего нас мipa. Кем бы мы ни были по нашей профессии, воспитанию, культурному уровню, происхождению, все мы, если только не погрязли до последнего уголка нашего сознания в суете окружающего нас мipa, ухищренно проникающего в самую сердцевину интимного быта, - мы в этом смысле все чего-то ждем... Кто это - мы? Разбросанные по всему мiру чада Исторической России. Мы являем некую органическую общность. И в ней мы наглухо отчуждены от окружающей нас среды. В этой отчужденности уже проявляется, пусть в зачаточной форме, подвиг Русскости. Мы - не такие, как все. Это - не горделивое самопревознесение над остальным человечеством. Это - констатирование, часто смущенное, даже стыдливое, некой неотменимой реальности. Она выражает себя хотя бы в том, что нас тянет друг к другу особенная, ни на что непохожая, связь. Это не только национальная близость, не только общность культуры, не только даже сама по себе общность веры, которая ведь не является принадлежностью нас одних, русских. Это - некая наша разнокачественность по отношению ко всем, всем, всем - кто не «мы». Это - общность несомого нами исторического послушания. Мы можем расходиться в наших симпатиях и убеждениях, но мы солидарны в том, что жить так, как все вокруг живут - нельзя. Чтобы жизнь могла продолжаться, она должна стать иной. Если такого радикального изменения не произойдет, значит, жизнь кончается. Mip идет к своему концу! Что-то иное должно войти в мip, чтобы он мог жить. Это иное не может родиться из окружающего нас мipa, настолько оно ему чуждо. То ожидание, которое определяет природу нашего сознания, недоступно пониманию окружающего мipa. И горе нам, если мы, пуская корни там, куда вывел нас Господь, всецело проникаемся мiроощущением нашей среды. Это значит - мы перестаем быть русскими, теми, кто и в изгнании несет подвиг Русскости, составлявший душу Исторической России. Тут мы касаемся явления безмерной трагичности, но способного быть ощутимым только теми, кто не поддался процессу духовного обезличения. А он подкрадывался к нам в самых, казалось бы, естественных, понятных, благонамеренных формах. Неужели надо отвращаться от окружающей нас культуры? Не естественно ли человеку, который вынужден обосновываться на чужой почве, освоиться с местной культурой, став деятельным участником окружающей жизни? Неужели сам факт вынужденной оседлости в данном месте не ставит повелительно задачу здесь же и устроять свою жизнь? Все это безспорно. Но не может ли случиться, что, облюбовав себе место в окружающей меня культуре и обогащаясь, таким образом, новыми приобретеньями, я тут же окажусь ограбленным дотла, ибо лишенным самого драгоценного своего достояния - своей исходной Русскости? Это обычно делается незаметно. Относительно недолгое время проходит, как наблюдается уже отчуждение от родной культуры, от родного языка, от своего храма. Подкрадывается момент, когда переступлена некая заветная граница: человек стал своему прошлому - чужой. Он - иностранец «русского происхождения». Мы выше отмечали, что наша общность, как чад Исторической России, не определяется одной лишь общностью культуры и языка. Может поэтому духовное обезличение произойти и с сохранением русской культуры и русского языка. Мы нередко слышим упреки, обращенные к молодежи, забывающей русский язык: какую вы прекрасную возможность своего продвижения упустили - ведь какой теперь спрос у иностранцев на русский язык! Так утилитарно рассуждать могут только иностранцы русского происхождения. Наоборот, бывает так, что человек, денационализованный в такой мере, что с ошибками и акцентом, с младенчества погруженный в чужую культуру, говорит по-русски, с возникновением ответственного сознания проникается подлинной русскостью и, можно сказать, живет «подвигом Русскости». Русскость есть духовная качественность. И если в этом смысле полинял человек - отработанный он пар в плане подлинной Русскости. Может это произойти не только в длительном процессе, неосознанном. Это может быть и волевым актом. Наше обезличение, как всякая духовная порча, может быть порождено двумя полярно противоположными модальностями смертного греха: безпечностью и унынием. Поглощение средой незаметное порождается безпечностью: из русского сознания выпадает само понятие «подвига», и жизнь отождествляется с совокупностью «успехов», в разных направлениях достигаемых. Волевое самоупразднение в своей подлинной Русскости порождается унынием, достигающим напряженности отчаяния: человек отбрасывает свою «русскость» как отжившую ветошь и начинает новую жизнь. Оба эти соблазна в совокупности стали в такой мере характерными для Русской эмиграции, что, если она не иссякла, то только в силу обновления новыми притоками. Пусть дополнительные притоки не имели полноты заряда, вдохновенно воинствующего, какой был присущ основному потоку, преемственность не терялась, почему Русская эмиграция и сохранила свою органическую принадлежность к Исторической России, продолжая быть носительницей «подвига Русскости». + Едва ли не самым страшным поражением, которое в этом смысле испытала Русская эмиграция, было массовое самоупразднение основных кадров т. н. Белого Движения. Тут надо различать два момента. С одной стороны, возникла, можно сказать, мгновенная демобилизация значительной части Белой Армии. Это не был сознательный отказ от Русскости. Это был сознательный отказ от подвига Русскости. Повоевали - можно подумать о себе! Это не был акт уныния, но это не были продукт беспечности. Это было раскрытие уже возникшей духовной порчи. Это было дезертирство. И сознание этого, всячески заглушаемое, но с тем большей силой себя проявлявшее, вызвало настоящее чувство ненависти по отношению к тому ядру Белой Армии, которое продолжало воспринимать себя «действующей армией», вынужденной лишь отступить в глубокий тыл. Никто не поймет политического раскола, разъединившего тогда Русскую эмиграцию, кто не учтет этого момента. В этом дезертирстве воедино сливались: капитуляция перед большевиками, которым отдавалась Россия, и отказ от Русскости во имя потенциальной денационализации. Потенциальные возвращенцы и потенциальные «иностранцы русского происхождения» еще нерасчлененно воплощались в опустошавшем первые ряды Русской эмиграции дезертирстве. Печать подлинной трагичности лежит на другом моменте. Массовое самоупразднение первых кадров эмиграции протекало ведь и в ином плане! Попав за границу. Белая Армия ощутила себя на бивуаках, в готовности в любой момент возвратиться к прерванной борьбе. Белая Армия готова была, поскольку невозможна была борьба открытая, перейти на борьбу конспиративную, и здесь проявляя и выдержку, и мужество, и самопожертвование. Она продолжала жить идеей подвига и готова была на деле, когда это от кого требуется, идти на подвиг. В форме, быть может, самой яркой этот образ нашей первичной эмиграции явил себя в т. н. галлиполийцах. Время шло. О восстановлении военной борьбы не могло быть и речи. Конспиративная работа, охватывавшая относительное меньшинство, не обещала успехов решительных. Возникла необходимость переходить с биваков на зимние квартиры. Вот когда произошло расслоение уже иного порядка. Тут уже можно говорить об унынии, как о причине денационализации, пусть далеко не всегда именно о ней шла речь и пусть почти никогда эта потенциальная денационализация не облекалась в форму демонстративного выхода из рядов. Менялась лишь установка сознания, принимая совершенно другой характер. Невозможность надеяться на продолжение борьбы в прежних формах и за прежние идеалы оборачивалась признанием своего конечного поражения, почему и курс внутреннего внимания и в отношении себя, а, главное, в отношении детей радикально изменялся. С горьким чувством, которое без преувеличения можно приравнивать отчаянию, пусть оно и не проявлялось в каких-либо бурных формах, человек решался, пусть это и не всегда высказывая в категорической форме, на окончательное устроение по месту своего нового жительства; Россия оставалась для него лишь дорогим воспоминанием, а для детей могла получать только характер потерянного рая. Так решали одни. Другие - без всякой мысли об отказе от своей, исполненной сознания подвига, Русскости просто переходили на зимние квартиры. Они оставались потенциальными бойцами, и подвиг Русскости оставался неотделим от их сознания. Но они не хотели дать себе отчет в том, что нельзя консервироваться в том восприятии прошлого, которое живет в личной памяти. Они не могли понять, что менялась перспектива ведшейся ими борьбы и что надо было как-то наново осмыслить и свое личное, ближайшее, и вообще все в целом русское прошлое, чтобы оказаться на высоте того подвига Русскости, который в каких-то новых формах ждет от них теперь Господь. Происходило на самом деле нечто противоположное. Люди с некоторым даже подчеркнутым пафосом стали абсолютизировать свое конкретное прошлое в бытовых рамках их собственной, лично пережитой военно-общественной обыденности, тем замораживая это прошлое и делая его предметом некой абсолютно хранимой антикварности. На мысль не приходило, что прошлое проявляет длящееся свое существо в формах преходящих, почему и разрушение безостановочное конкретных форм нашего ближайшего прошлого ставит задачу «реставрационную» в плане более глубокого погружения в Историческую Россию. Позднейшим выходцам из СССР надо было много чему научиться у своих предшественников, чтобы в правильном свете увидеть облик Императорской России к моменту катастрофы. Участникам исходной борьбы с большевиками надо было кое-что забыть из сохранившейся у них картины России, чтобы «подвиг Русскости», от них ныне требуемый, обрел потребную духовную качественность. Если для позднейших беженцев нередко дело шло о каком-то преображении всей установки сознания в отношении восприятия Императорской России в момент ее падения, то, быть может, еще в большей степени это же надо сказать об основных кадрах эмиграции в отношении того, что можно и надо в сложившихся условиях «реставрировать». Чтобы дать себе отчет в различии перспектив, которые открываются в современной действительности по сравнению с тем, что рисовалось участникам Белого Движения, остановимся на мгновение на рассмотрении основного лозунга его. «Единая, Неделимая...» В ту эпоху это было нечто, способное дойти до сознания русского человека: это ведь именно то, что опрокинуто было коммунистической революцией, заменяясь какой-то доктринальной фантасмагорией. Однако не удавалось так поднимать народ! Нам скажут, что ошибкой было устранение момента монархического. Едва ли внесение его что-либо изменило бы. Другой свет падет на обсуждаемую тему, если мы так спросим: можно ли к Белому Движению, со всем его идеализмом, со всем его героическим мужеством, применить словосочетание «подвиг Русскости»? Если под подвигом Русскости понимать то, что определяло высокую качественность Русской исторической поступи, на всем протяжении нашей истории - нельзя будет никак военно-патриотическую доблесть бойцов Белого Движения, даже в той яркости героизма, которую она принимала у зеленой молодежи, назвать «подвигом Русскости». Почему это так? Поставим другой вопрос: за что отдавали жизнь бойцы Белого Движения - за Великую Россию или за Святую Русь? Каждый скажет: за Великую Россию! А за что боролась, что вынесла на своих плечах Россия Историческая? Разве Великую Россию? Она завершила путь Исторической России, явясь как бы футляром, который таил в себе Святую Русь. Но не потому ли и пала Великая Россия, что все больше переставала быть Святая Русь сердцевиной новой, Имперской Русскости? И если бы потребовать от России той, в составе которой слагалось и воинствовало Белое Движение, выполнение «подвига Русскости» в его исторической природе - лучше ли бы ответил народ? И в этом можно усомниться. К какому же мы заключению приходим? Не к тому ли, что задача «реставрации» по отношению к России, опрокинутой коммунистами, сводится, прежде всего, к тому, чтобы смог Русский народ подняться на ту высоту духовной качественности, которая рождала «подвиг Русскости», способный на всем протяжении Русской истории выносить наше Отечество из самых страшных падений - на все большую и большую высоту. Вот мы и получили ответ на то, в каком направлении должна преображаться установка сознания бойцов Белого Движения, чтобы оказаться на уровне задач, пред ними ставимых современностью. Завладели нашим Отечеством не какие-то злодеи-грабители и преступники, в своей аморальности обретшие такую силу, с которой никому не удается справиться. То, что произошло не некий грандиозный социально-политический сдвиг и не победа некоего нового могущественного мiровоззрения. Возникло нечто, человечеством не испытанное, что можно точно обозначить только одним словом: сатанократия. Изгладилось из сознания не только Русской общественности, но и Русского воинства, и Русских служилых людей, что наше Отечество не «Великая Россия», а облеченная в национально-государственное могущество Святая Русь, на плечи которой возложено было Промыслом Божиим безмерно великое послушание: быть верными подданными Государя, которому присвоено неизреченно высокое назначение Удерживающего. Народным сознанием это промыслительное вознесение нашего Отечества на высшую высоту национально-государственного бытия было облечено в образную форму присвоения Москве, как столице России, звания Третьего Рима. Императорская Россия, перенеся столицу в С.-Петербург, не теряла этого высокого звания. Русские Государи периода Империи, сами не всегда отдавая себе в том отчет, под знаком Великой России творили дело Третьего Рима. Но сознание правящих утрачивало смиренно благоговейное восприятие Вселенской миссии России, делая достижение заданий, вытекающих из этой миссии, содержанием великодержавной политики. Само же учение о Третьем Риме отнесено было в область, с одной стороны, истории словесности, а, с другой - политической мечтательности, отражающей, якобы, горделивое самосознание Москвы. Мистическое восприятие нашего великодержавия стало чуждо России эпохи революции. Чуждо оно оставалось и Белому Движению. А между тем, только усвоив такое понимание Царской Власти, можно правильно оценить последствия падения Российского Трона. В чем была промыслительная сущность Удерживающего? Наличие его означало связанность сатаны. Падение Удерживающего, исчезновение Богом благословенной власти, назначением имевшей служить Церкви, ее охраняя, означало начало новой эпохи - заключительной в истории мipa, когда сатана не только, как он всегда к тому был допускаем, может соблазнять людей, но и получает возможность властвовать над ними. Это последнее и произошло, сразу же после ниспровержения Удерживающего, в самой России: в ней стал непосредственно властвовать сатана, орудием своим имея содружество людей, объединенных по признаку сознательного служения злу - т. н. коммунистов. Безнадежна всякая борьба с овладевшей Россией советской властью, поскольку борьба не ведется в плане духовно-просветленном, то есть поскольку борющиеся не понимают, что Они имеют перед собою потустороннюю силу зла, подготовляющую человечество к принятию антихриста. Борьба должна быть ведена во имя восстановления Удерживающего. Эта борьба может быть ведена только Русским народом, вновь окрыленным исконным «подвигом Русскости». Отсюда возникает парадоксальное положение. Все, что идет на пользу сатанинской власти, воцарившейся в России, есть смерть. К жизни ведет то, что способствует падению советской сатанократии с восстановлением Русского Православного Царства. А, между тем, свободный мip построен на отрицании Православия! Русский Царь был преемником Римских и Византийских Императоров и в этом своем качестве и является Удерживающим. Чтобы это признать, инославный мip должен отречься от себя самого! И он уверенно продолжает работать над тем, чтобы крепче наваливалась на наше прошлое гробовая доска - не понимая, что этим губится весь мip. + Приходим мы к выводу весьма существенному. Освободить Россию от коммунистического ига, а тем самым спасти и весь мiр от грозящей ему в условиях развивающейся апостасии гибели может только понимание промыслительного значения Русского Православного Царства. Это понимание доступно, однако, только православному и, прежде всего, русскому, духовно не обезличенному, сознанию. Тем самым единственными живыми силами, способными сознательно бороться с коммунизмом во имя восстановления Исторической России, могут быть русские, способные на «подвиг Русскости». Если этого не может понять свободный мip, то это прекрасно понимает советская сатанократия, почему и употребляет огромные усилия для искоренения, в форме физического истребления, всего того живого, что хотя бы малое подозрение под этим углом зрения вызывает... Глава пятая. ЛЕСНИНСКИЙ ЖЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ ВО ФРАНЦИИ   Ярким событием благословенного на торжества 1950 года было то, что в декабре Леснинский женский монастырь перебрался  из Сербии во Францию.   О СВЯТО-БОГОРОДИЦКОМ ЛЕСНИНСКОМ ЖЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ  лучше не скажешь, чем в альбоме “Русская Православная Церковь Заграницей. 1918 — 1968” под редакцией графа А. А. Соллогуба, издательства Русской Духовной Миссии РПЦЗ в Иерусалиме:   “Среди тех драгоценных святынь, которыми обладает Русское Зарубежье, имеется одна из русских жемчужин — строительница всепобеждающей русской православной культуры — Леснинский женский монастырь, находящийся во Франции... В составе монастыря имеется около 50 русских монахинь, большинство которых в возрасте от 60 до 85 лет. Каждая из них в отдельности, в материальном отношении, беспомощная нищая, а все они вместе составляют славу русской жизни, знаменем которой является находящаяся среди них Чудотворная Леснинская Икона Божией Матери.   Леснинский монастырь своей историей может объяснить, как чудесным образом создавалась Россия, как легко мы могли избежать ужасов русской революции, какой прекрасной, благополучной, могучей и великой могла и должна была бы быть русская жизнь, какое призвание возложено Промыслом на нашу великую страну, какой путь нашего возрождения после перенесенных тяжелых испытаний, единственная причина которых заключается в нашем всеобщем отступничестве от заветов Святой Руси”.   История обители началась с обретения иконы Божией Матери в XVII веке на землях Российской империи, ныне — Польши, за рекой Буг в селе Лесна, стоящим над речкой Белка, Яновского уезда Седлецкой губернии.   В полдень воскресенья 14 сентября 1683 года русские леснинские пастухи Александр Стельмащук и Мирон Макарук пригнали скот к сельской околице, где были окопы, земляные укрепления, помнящие крестоносцев. Вокруг тянулись густые леса, куда и на этот раз забрела часть стада. Стельмащук пошел в чащу за отставшей скотиной. Как вдруг в ветвях грушевого дерева он увидел сияние.   Пастух пригляделся — дивной красоты икона светилась над ним! Божия Матерь в ослепительном венце прижимала к себе правой рукой Младенца Иисуса, в левой Богоматерь держала книгу, а над нею витал Дух Святый в виде голубя. Их изображение, вырезанное рельефом на овальном темно-красном камне, победоносно лучилось сквозь желтеющую осеннюю листву груши и Стельмащук пал на колени с молитвой...   Александра внезапно обуял страх, он вскочил и побежал к Мирону. Вместе они вернулись к дереву с иконой, а потом поспешили в Лесну, чтобы рассказать о чуде односельчанам. Всем миром жители пошли с ними в лес, где сняли икону с ветвей. Сначала образ находился в доме родственника Мирона — крестьянина Семена Макарука, потом икону Богоматери перенесли в русскую церковь села Буковичи, расположенного в двух верстах от Лесны.   Явленная икона начала привлекать в Буковичском православном храме богомольцев: от нее стали свершаться чудотворения. Множество паломников стекалось на поклонение иконе, Пречистая Богородица не оставляла прибегавших к Ее святому образу, исцеляя от болезней, врачуя душевные раны.   Латинское духовенство позавидовало славе русской святыни и насильно отняло икону у Буковичского священника отца Василия. Католики назначили комиссию, которая эту икону Богородицы признала чудесно явившейся в Лесне и чудотворной. В селе Лесна латиняне поместили ее в свой костел.   Минул XVII век, в XVIII столетии католический орден паулинов возвел в Лесне новый большой костел, куда перенесли чудотворную икону Божией матери, когда-то явленную православному пастуху Стельмащуку. В XIX веке паулины нераздельно царили в этом краю, имея монастырь. Но в 1863 году их представители за участие в польском восстании были удалены из своего католического монастыря, а в 1875 году Леснинский костел власти передали православным и в нем была учреждена женская община. Чудотворная икона Богоматери, обретенная православными 200 лет назад, как бы сама вернула себе прежних хозяев.   Бывший костел в Лесне перестроили в православный храм, 31 мая 1881 года его освящал архиепископ Варшавский Леонтий, который по внутреннему побуждению напророчил, что храм перерастет в монастырь, накануне на литии. Архиерей тогда при благословлении хлебов произнес вместо: ” Во святем ХРАМЕ сем”, — слова: — «И умножи сия во святей ОБИТЕЛИ сей».   По ходатайству владыки Леонтия Свято-Богородицкая женская обитель и была учреждена здесь в 1885 году. 19 октября 1885 года прибыла из Москвы в Лесну первая настоятельница обители графиня Евгения Борисовна Ефимовская, в монашестве — Екатерина. Ей было 35 лет, и выросла она в глубоко благочестивой семье. В 19 лет графиня Ефимовская блестяще сдала экзамен по русской литературе при Московском университете, собираясь стать учительницей. Девушка была знакома со многими писателями, сблизилась с семьей Аксаковых, являясь славянофилкой. Евгения вместе с другим своим единомышленником С. А. Рачинским много сил отдала народной школе, где в преподавании делала упор на Закон Божий и Церковь.   Прежде чем постричься в монахини Ефимовская была светской учительницей в Велико-Будищском монастыре на Полтавщине. Все время ее не оставляла мысль о создании новой обители, где можно было бы плодотворно воплощать в жизнь свои идеалы. На такое свое будущее Евгения получила благословение в Оптинской пустыни у старца Амвросия.   Ефимовская углубилась в изучение богословских наук, которым она и раньше отдавала много времени. По этим вопросам она вела обширную переписку с выдающимися иерархами: архиепископом Леонтием, архиепископом Амвросием, митрополитом Антонием (Вадковским), епископом Антонием (Храповицким). Результатом явился труд Ефимовской “О диакониссах”, ряд богословских брошюр, в которых, например, была статья “Монастырь и христианский аскетизм”. По данной проблеме Евгения Борисовна опиралась на точку зрения св. Иоанна Кронштадтского, наставлявшего ее в это время. Духовная писательница подчеркивала: побольше дела, поменьше самолюбования и возни с собой.   Таким образом, богослов, церковная писательница Ефимовская, строгая постница и молитвенница, приняла монашеский постриг и стала матушкой Екатериной.   В Лесну она прибыла с пятерыми сестрами и двоими девочками-сиротами. А 26 августа 1889 года женская община обители была преобразована в Леснинский Свято-Богородицкий общежительный монастырь, где инокиня Екатерина стала игуменьей.   Непросто приходилось вести общину, где священником был отец Матвей. Подвижник, не щадящий ни себя, ни других, он начинал службы в четыре часа утра и требовал присутствия на них всех сестер. Если храм был не готов к богослужению, батюшка молча уходил, вовсе не совершая службы. Поэтому матушка Екатерина бывала в церкви с трех часов. Игуменья сама несла черную работу, убирая ее, она и на клиросе пела, и канонаршила, а больше всего неустанно добивалась, чтобы росла община. Это был первый в России женский монастырь деятельного монашества, драгоценно светя в крае, где главными являлись католичество и униатство.   За тридцать лет Леснинская обитель сделалась центром православия всего Забужья. Отсюда назначались настоятельницами в другие монастыри ближайшие помощницы матушки Екатерины. Сестры в Лесне были разных способностей, но особенно здесь ценились интеллигентные девушки, способные обучать детей. Из десяти учительниц монастыря девять являлись своими насельницами. Они учили грамоте до четырехсот девочек, из которых 250 были ученицами девятилетней церковно-учительской школы, приготовлявшей учительниц для церковно-приходских школ, а остальные — ремесленной и сельскохозяйственной.   За уход, прокормление и обучение детей монастырь не брал ничего. Самые маленькие жили вместе, а подросшие мальчики отправлялись в приют версты за две от монастыря, откуда приходили на церковные службы и некоторые работы. Мальчишки учились сапожному, столярному, кузнечному и слесарному делу, девочки шили, ткали. Летом ребята ездили домой к родным. Леснинская обитель традиционно славилась своим пением. Здешняя церковно-учительская школа обращала особое внимание на обучение управлением церковным хором, ее выпускницы — народные учительницы ценились и как регентши. Всем больничным делом монастыря, врачебным, фельдшерским, аптекарским, заведовали сами сестры.   В громадной леснинской больнице была отличная операционная, отдельные палаты для инфекционных больных, особенно с кожными болезнями, которыми страдали местные ребятишки; в лазарете постоянно действовали 60 коек. Помимо своих, больница ежегодно принимала несколько тысяч посторонних амбулаторных пациентов без оплаты, бесплатно выдавая им и лекарства. В монастырском саду для удешевления снадобий разводили лечебные травы, собирали и дикорастущие, чтобы приготовлять медикаменты подручными средствами. Имелась при обители и богадельня для престарелых женщин.   В начале XX века монастырь имел более тысячи десятин земли и вел обширное хозяйство, в котором практиковались ученицы сельскохозяйственной и ремесленной школ. А начинала тут когда-то горстка насельниц с осушки здешних болот. Отведенные из них воды рачительно перекачивали в пруды, куда запускали рыбу. Насаживали плодовые сады, завели скот, на монастырском дворе в домиках-гнездах взялись за разведение племенных кур. Потом появилась вальцовая мельница, пошел хлеб в закрома, действовала молочная ферма. Заработали тут различные швейные мастерские, кондитерская, проложили даже собственную подъездную железнодорожную ветку.   Первая группа насельниц, жившая в ветхом доме, переделанном из старого хлебного амбара, сначала превратилась в сплоченный коллектив из двухсот сестер. Потом монастырь стал давать кров и пищу более тысяче его постоянных обитателей, костяком которых являлись 700 сестер. Лишь в самой тяжелой работе: пахоте и косьбе, — помогали наемные мужчины, остальное делали монахини с детворой.   На этой имперской окраине монастырь был носителем русской идеи и русского языка. Его просветительскую и благотворительную деятельность знали в Варшаве, Москве, Петербурге. Отовсюду леснинским сестрам шла помощь,  что от богачей, интеллигенции, что от простых верующих.   С основания Леснинской обители щедрым ее благотворителем был отец Иоанн Кронштадтский. Перед прибытием сюда в 1899 году всероссийского молитвенника тысячи народа стеклись в Лесну для принятия от него благословения. А отец Иоанн задержался к обещанному сроку, и пришлось монастырю кормить эту армию богомольцев.   Зато сколь радостным был долгожданный приезд всероссийского батюшки Иоанна! Он благословил тружениц обители на дальнейший подвиг и исцелил многих приехавших сюда больных. На прощание батюшка прикоснулся к плечу игуменьи и произнес:   — Екатеринушка, Екатеринушка, со временем у тебя процветет лавра!   Св. Иоанн Кронштадтский добавил, что из Леснинской обители как из пчелиного улья будут вылетать рои. И в этом пророчестве, как и в других по поводу монастыря, он не ошибся: в Краснотоке, Вирове, Теолине, Радечнице, Зодуленце, Кореце отпочковались от Лесны новые женские монастыри, а после переезда обители в Югославию и там образовывались из нее сербские женские обители. Отец Иоанн столь близко принял к сердцу дела Лесны, что в возведенном им в Петербурге Иоанновском монастыре наказал соорудить особую пристройку для Леснинской обители.   Исключительное внимание проявляли к Леснинскому монастырю Государь Император Николай II и Государыня Александра Федоровна. Августейшая чета особенно благоволила игуменье Екатерине, происходившей из рода Рюриковичей. Впервые Царственные супруги побывали в Лесне в августе 1900 года, о чем  газеты писали:   “... После трапезы Их Величества подробно осматривали монастырские храмы и здания, наиболее продолжительное время пробыв в школе, где от воспитанников и воспитанниц приняли изготовленные ими вещи: изящный пресс в форме токарного станка и три пары искусно изготовленных плетеных туфель, предназначенных для Великих княжон: Ольги, Татьяны и Марии.   Многочисленная толпа народа все время неотступно провожала Царя и Царицу, окружив их тесным кольцом. Их Величества осмотрели красиво расписанную снаружи Воскресенскую церковь, построенную в русском стиле, и монастырскую больницу. А затем, прибыв к воротам, где стояло местное духовенство с чудотворной иконой Божией Матери, благоговейно приложились к этой прославленной и народом горячо почитаемой святыне.   Отъезжая из Леснинского монастыря, Государь собственноручно изволил пожаловать Игумении Екатерине драгоценный крест, украшенный камнями, а на нужды монастыря еще 5. 000 рублей...”   Государь с Государыней неоднократно посещали Лесну, где молились в монастырских храмах и пили воду из благодатного колодца на месте обретения Чудотворной Иконы. В Петербурге было открыто подворье Леснинского монастыря.   Проникновенной взаимностью отвечали Императору с Императрицей монахини-леснянки. Во время революционных волнений 1905 года в Западном крае империи распостранялись слухи, будто Царь с Царицей и сам отец Иоанн Кронштадтский отступили от православия, поэтому при якобы намеченном земельном разделе крестьяне, оставшиеся православными, земли не получат.   Матушка Екатерина собрала депутацию заволновавшихся крестьян и повезла их в столицу за правдой. Они оказались в царском дворце вскоре после Пасхи и на аудиенции в кабинете Государя старший из крестьян “проверил” Августейшую чету возгласом:   — Христос Воскресе!   Государыня ответила, как положено:   — Воистину Воскресе.   Старик обратился к Государю:   — Правда ли, что ты, Царь-батюшка, уже неправославный?   Государь Николай Александрович перекрестился и сказал:    — Нет, это враги нашей Церкви и Родины распространяют такие слухи. А я как был, так и буду верен православной вере.   В своем рескрипте выдающейся настоятельнице Леснинской обители игуменье Екатерине 12 октября 1907 года Государь писал:   “Мать Игумения Екатерина! Покинув мир и посвятив себя служению делу Божию, вы в 1885 году возымели намерение основать в селении Лесна Седлецкой губернии церковную женскую общину для достижения религиозно-просветительных и благотворительных задач в среде местного населения... Ваш добрый пример нашел себе ревностных последовательниц, и трудами их, по образцу Леснинской общины, уже созданы две общины — Вировская и Радечницкая, впоследствии также обращенные в монастыри, и монастыри: Теолинский, Краснотокский и Березвяческий. Все они, будучи проникнуты общим единодушным настроением, делают в крае истинно-христианское православно-русское дело, служа твердым оплотом к укреплению веры и русского народного самосознания...”   Леснинский монастырь имел шесть храмов. Во-первых, главный, четырехпрестольный собор в честь Воздвижения Креста Господня, в котором находилась Чудотворная Икона Божией Матери. Здесь с правой стороны имелся придел во имя преподобного Сергия Радонежского и Леонтия Ростовского, с левой — придел во имя Афанасия игумена Брестского. Стоял в обители и храм в честь Святой Троицы, имевший внутри колодец, который образовался на том месте, где росла груша, в ветвях какой явился Чудотворный Образ. С одной стороны этого храма была пристройка с емкостями целебной колодезной воды и окошками, в которые ее отпускали прихожанам. С другой стороны Троицкой церкви тянулся ряд будочек-исповедален.   Еще один храм — во имя мучеников Антония, Иоанна и Евстафия — был небольшим. В одном из монастырских домов находилась зимняя церковь во имя мучениц Софии, Веры, Надежды и Любови. А при сельскохозяйственной школе помещалась церковь в честь Введения во Храм Пресвятой Богородицы. Однако эти храмы не могли вместить всех молящихся по большим праздникам, на которых здесь иногда бывали десятки тысяч человек.   Чтобы выйти из положения, матушка Екатерина основала своеобразнейший храм на монастырском лугу. На высоком каменном фундаменте, служившим склепом, поставили небольшую бревенчатую церковку со сплошными по стенам окнами. В ней был только алтарь и небольшие клироса для певчих. Через открытые окна службу видели далеко окрест, как и слышали священников. При выносе Святых Даров причащающиеся попарно поднимались к ним по одной боковой лесенке и спускались по другой. По сути дела, царил здесь распахнутый на все стороны алтарь, а куполом было небо.   В 1908 году, собираясь принять схиму, матушка Евгения сложила с себя настоятельство и передала его своей верной соратнице, незаменимой помощнице, казначею монастыря матери Нине. Эта удивительная подвижница рано потеряла свою мать и поставила на ноги всех ее братьев и сестер. В монастырь Нина бежала против воли своего отца, председателя Виленского окружного суда. Она изучила медицину на фельдшерских курсах, а сама не выходила из болезней, среди каких был и туберкулез. За всю свою жизнь Нина перенесла около сорока операций, при которых ей 16 раз вскрывали брюшину.   Несмотря ни на что, инокиня Нина безропотно тянула огромный воз монастырской хозяйственно-административной части. Это она начала осушение болот, окружавших обитель. Матушка Нина, то прораб, то архитектор, то экономка, из гнилых топей устроила удивительнейшую систему леснинских проточных прудов, где плескалась рыба. Эти водные артерии орошали и громадный сад. Из-за последующей судьбы России и обители матушке Екатерине так и не удастся отойти от дел, вместе с игуменьей Ниной она понесет и в беженстве свое духовное водительство, пока не скончается в югославской больнице в 1925 году.   Перед Первой мировой войной в Леснинском монастыре было свыше четырехсот монахинь и ста служащих, на попечении которых находилось 700 детей, начиная с полугодовых малышей. С комплексом своих храмов и учреждений монастырь, действительно, как предрекал св. Иоанн Кронштадтский, стал подобен лавре. И сбылось другое предсказание отца Иоанна, так же указавшего, что придется обители покинуть свое насиженное место. В 1915 году русские войска отошли за реку Буг — монастырю тоже пришлось эвакуироваться вглубь Империи.   Вторая часть “биографии” знаменитого русского монастыря с его “лесняночками” тянется в скитаниях и мужественном исповедничестве.   В 1915 году Чудотворная Икона Леснинской Божией Матери отправилась на Леснинское подворье в Петроград. Около ста сестер поселилось в столичном Новодевичьем Воскресенском монастыре. Четыреста сестер принял Иоанновский монастырь, и вспомнили старые здешние матушки слова отца Иоанна Кронштадтского, еще когда наказывавшего зодчим их Леснинской пристройки:   — Прибавьте, прибавьте построечек. Надо будет и лесняночек приютить.   Поехали в разные концы России более шестисот учащихся обители. Школы духовного ведомства — в Понятаевский женский монастырь Нижегородской губернии, школы министерства народного просвещения — в Тверскую губернию, сельскохозяйственная школа министерства земледелия — в Бессарабию.   Жили леснинские сестры в Петрограде до августа 1917 года, когда епископ Холмский Анастасий (Грибановский), будущий первоиерарх РПЦЗ, пригласил их к себе в Кишиневскую епархию. Матушки Нина и Екатерина, у которой по застарелому заболеванию в апреле ампутировали ногу, повезли своих леснянок в Шапкинский монастырь на реке Днестр, возле села Шапка между городами Каменкой и Водрашковым. Удачно они там оказались незадолго до красного октябрьского переворота в Петрограде.   Около четырех лет пробыли леснянки на Днестре под румынской властью, пережив особенно лихое время, когда разваливался  русский Румынский фронт и приютивший монахинь монастырь громили и грабили беспризорные солдатские орды. Уезжать же все равно пришлось, так как местная администрация стала настаивать, чтобы русские приняли румынское подданство и установили церковную службу на румынском языке.   К осени 1920 года матушки Екатерина и Нина решили переезжать к приглашавшему их верному другу и защитнику русских беженцев сербскому королю Александру. Так 62 леснинские монахини оказались в Белграде, где их сердечно приветствовал Патриарх Сербский Димитрий и владыка Досифей. Весь Священный Архиерейский Собор Сербской Православной церкви с особой радостью принял леснянок, надеясь, что монахини со Святой Руси возродят на их родине женские монастыри, исчезнувшие со времени турецкой оккупации.   Сначала леснянки поселились в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года — Королевство Югославия) в монастыре Куведжин, а спустя несколько месяцев — в Хоповском монастыре, где и пробудут следующие 20 лет. Этот древний монастырь лежал в живописной долине между лесистых склонов и был одним из мужских на Фрушковой горе. К нему и поныне ведет дорога из города — невдалеке от Белграда, на Дунае — Новый Сад, который горько прославился при бомбежке Сербии в 1999 году сворой натовских государств.   Воздвиг монастырь Хопово в конце XVI века сын святой Ангелины владыка Максим. С первых лет своего основания обитель стала просветительским центром. Когда в Белграде еще не было школ, сюда отдавали детей для обучения грамоте. В 1817 году тут основали богословскую школу для монахов. Главный храм Хоповского монастыря был посвящен свт. Николаю Угоднику, капелла — св. Стефану.   В 1923 году в Хоповской обители леснянок посетил король Александр, отметивший высокий класс певчих из русских монахинь. После смерти в 1925 году основательницы Леснинской обители, бывшей графини Е. Б. Ефимовской, матушки Екатерины управление общиной полностью перешло к игуменье Нине, а монастырским имуществом и хозяйством заведывал игумен-серб отец Паисий, духовником же Хопова состоял протоиерей Алексей Нелюбов. Леснянки и здесь не прерывали своей традиции по призрению сирот, воспитанию детей, помощи немощным. За два десятка лет через руки сестер прошло около полутысячи ребятишек. Детский приют был под надежнейшей опекой монахини Феодоры, в миру — княгини Львовой, будущей третьей настоятельницы кочующей Леснинской обители.   С началом Второй мировой войны, немецкой оккупации область Срема, в которой находился Хоповский монастырь, вошла в новое хорватское государство. Поставленный в обители хорватский управитель с женой-баптисткой разнузданно вел себя с православными сестрами, пытаясь поработить их, отнимая нехитрый скарб. Попадали монахини и под пули хорватских националистов-”усташей”, воюющих из-за монастырских стен с сербскими партизанами.   В канун праздника Покрова 1942 года уездная хорватская власть стала выгонять леснянок из обители куда глаза глядят под угрозой расстрела, разрешив взять с собой лишь ручную кладь. Сестры ночью встали на молитву перед своим Чудотворным Образом Богородицы.   Утром часть монахинь отправили на железнодорожную станцию Рума для переброски в Сербию, ждали своей участи остальные. Хорват-управитель куражился:   — Посмотрим, как ваша Божия Матерь покроет вас.   Леснинская Божия Матерь их охранила! Одной из сестер в Руме удалось связаться с местным председателем Русской колонии, а тот доложил о творящемся произволе хорватов немецкому командованию. Русских монахинь со станции вернули обратно в монастырь, где они прожили зиму и весну до нового лиха.   На Страстной Неделе подожгли православных инокинь коммунисты-партизаны. Горел монастырь как факел, осколками била взрывавшаяся раскаленная черепица, рушились стены зданий. Сестры в огне сражались лишь за один дом — за храм, спасая иконы и священные книги. Высокая мощная красавица, бывшая княгиня мать Феодора как витязь вела дружину инокинь заливать водой лестницу, они топорами разбивали крышу...   Пасху и половину весны 1943 года леснянки из обуглившегося Хоповского монастыря прожили в приютивших погорельцев местных православных семьях сербов. Оккупационные немецкие власти все-таки выслали русских в Сербию.   В Белграде Леснинский монастырь весь поселился в двух комнатах общежития для стариков и старух на городской окраине Сеньяк. Была теснота и голод, а с неба посыпались американские бомбы.   Леснянки при самых страшных бомбардировках не уходили в бомбоубежище, оставаясь в молитвах при своей Чудотворной Иконе. Леснинская Божия Матерь, чей образ когда-то явился пастуху на дереве, не срамила возлагавших упование на Нее. Сметали дома и все живое вокруг американские авиаудары, но ни ветхая крыша общежития, никто из пребывавших при Леснинской иконе – теперь и многих местных жильцов – не пострадал. Однажды шесть бомб упало прямо во двор общежития, но ни одна из них не разорвалась. На этой бомбежке от осколков при других взрывах убило лишь во флигеле старушку, которую муж на этот раз не пустил под покров Чудотворной Иконы.   С занятием Белграда партизанскими частями югославских коммунистов и советской армии начался по дому, где жили сестры, артиллерийский обстрел немцев из-за “катюши”, бьющей в ответ от общежития. Немецкие снаряды врезались в дом с келиями леснянок, падали во дворе, но опять-таки жертв не было среди инокинь, надежно укрытых омофором Иконы-Чудотворительницы.   Тем не менее, гораздо изнурительнее, нежели военная, оказалась жизнь Леснинской общины под последующим коммунистическом игом в “освободившейся” Югославии. Красные власти то и дело стремились выгнать монахинь из их битого перебитого здания бывшего общежития. Сестры молились перед своей иконой — очередная гроза проносилась. Однажды коммунисты объявили, что назавтра обязательно приедут за монахинями подводы, которые вывезут, “уберут” их за город. Но с вечера начал падать густой снег, который намел к рассвету непроезжие высоченные сугробы...   В 1949 году скончалась игуменья Нина, и на ее место встала настоятельницей величественная матушка Феодора. Обители, находившейся в юрисдикции РПЦЗ, все же грозила опасность высылки в СССР. Игуменья Феодора, вдохновленная одним из собственноручных писем св. Иоанна Кронштадтского, в котором праведник посмертно обещал о них, его духовных дочерях заботиться, огромными усилиями добилась виз на въезд во Францию.   Вот так в  1950 году осколки, – но какие! – славной Леснинской женской обители обосновались сначала в Сен-Клу, а с декабря наняли дом для монастыря в окрестностях Парижа в селе Фуркэ. Раньше здание принадлежало католическому ордену, до войны в нем была семинария. Теперь этот пустой, заброшенный дом надо было кропотливо благоустраивать.   Денег хронически не хватало, а требовалось постоянно вносить плату за аренду. Сестры старались, как могли: шили облачения, изготовляли четки, писали иконы по старинным образцам, выделывали свечи из своего воска, пекли просфоры, обрабатывали огород... А недостаток средств чувствовался во всем. Один из русских друзей монастыря еще при найме этого здания в Фуркэ спрашивал у матушки Феодоры:   — Будет ли у вас достаточно денег, чтобы вносить наемную плату?   Бывшая княгиня невозмутимо отвечала:   — Сумма для меня безразлична, потому что денег у нас вообще нет.   — На что же вы рассчитываете?   — На Матерь Божию, — спокойно сказала игуменья.   — Но надо ж что-то реальное!   Матушка Феодора глядела на собеседника лучистым взглядом.   — Для нас это самое реальное.   Удивительно, а правда — каждый раз для внесения платы за наем деньги на него откуда-то брались: от жертвователей, с неожиданных доходов и так далее, и тому подобное. Неся теперь на французской земле миссию утешать, укреплять в вере соотечественников, свидетельствовать перед инославными истину и красоту православия,  леснянки сокрушались лишь об одном, о самом своем “леснянски” исконном: детишек не могли из-за выпавшей скудости содержать и обучать.   Весной 1967 года Божия Матерь как бы Сама укажет дальнейшее место, где пребывать Ее Чудотворному Леснинскому Образу. Монахини игуменьи Феодоры, искавшие новое жилище, подъезжая к селу Провемон, заметят на перекрестке дорог статую Божией Матери. Сестры единодушно почувствовали, что в Провемоне нужное им место. Они не ошиблись. В здешнем старинном поместье были даже остатки рвов со времен крестоносцев — совсем как в Лесне! Явившиеся многочисленные жертвователи собрали деньги на покупку для леснянок в Провемоне, лежащим на нормандской земле в ста километрах на северо-запад от Парижа, усадьбы на тринадцати гектарах. Тут был большой дом с хозяйственными постройками, окруженный запущенным парком с прудом и речкой. А главное, в имении высилась вместительная церковь, построенная 200 лет назад. В день памяти святого праведника Иоанна Кронштадтского 19 октября (1 ноября) 1967 года новоселы Леснинской обители отслужат в ней первую службу. Освящен будет сей новый монастырский храм в 1968 году в день сентябрьского праздника обретения Чудотворной Леснинской Иконы.   Перестроенная, заново отделанная церковь нынешнего Свято-Богородицкого Леснинского женского монастыря в Провемоне, которая может вместить несколько сот человек, светит с тех пор своим иконостасом, сооруженным по проекту талантливого архитектора Русского Зарубежья М. Ф. Козьмина. Иконы в древнерусском стиле написала монастырская монахиня Флавиана. В 1969 году здесь была расписана заалтарная стена, водружены привезенный из Греции семисвечник, массивные подсвечники.   Иконостас из церкви в Фуркэ находится в домовой часовне, где читаются полунощница и вечерние молитвы. Со старого места сюда перевезли также пасеку, птицеферму. Монахини насадили фруктовый сад, постоянно трудятся на большом огороде.   Главной святыней обители по-прежнему остается чудотворный образ Богородицы, богат монастырь и святыми мощами. Из России были вывезены частицы мощей преподобномученика Афанасия игумена Брестского, из Сербии — преподобномученицы Анастасии Римлянины, великомученика Феодора Тирона, первомученика Стефана и преподобного Стефана Савваита.   Во Франции монастырь получил частицы мощей апостола Андрея Первозванного, святителя Николая Угодника, великомученика Георгия Победоносца, равноапостольной Марии Магдалины, великомученицы Варвары, священномученика Дионисия Ареопагита, мучеников Космы и Дамиана, преподобного Пимена Великого, митрополита Петра Московского, великомученика Пантелеимона, матери Богородицы св. праведной Анны, св. мученицы Лукии-Девы, св. Алексия.   Сербский монастырь Хопово, где леснянки находились после их бегства из советской России, был основан в XVI веке владыкой Максимом, который являлся сыном святой Ангелины. Мощи святителя Максима и его преподобной матери Ангелины также получила Леснинская обитель во Франции.   Конец IV части. Продолжение следует ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ>>> [2] Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ   https://apologetika.eu/ URL этой статьи:   https://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2266 Ссылки в этой статье   [1] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2167   [2] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2167