МЕЧ и ТРОСТЬ

В.Г.Черкасов-Георгиевский "90-летняя история Русской Православной Церкви Заграницей -- с основания до унии с Московской патриархией: 1917 -- 2007 годы". ЧАСТЬ II: 1924 – 1938 годы

Статьи / История РПЦЗ
Послано Admin 11 Мар, 2012 г. - 18:19

Исправленное, дополненное, иллюстрированное переиздание книги: В.Черкасов-Георгиевский "История Русской Православной Церкви Заграницей: 1917 – 2004 годы"

ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ>>> [1]



Основатель Истинно-Православной Церкви митрополит Иосиф (Петровых) Петроградский попирает основателя Московской патриархии митрополита Сергия Страгородского

Содержание ЧАСТИ II: 1924 – 1938 годы:
Глава  первая. ИСПОВЕДНИЧЕСТВО  ПАТРИАРХА ТИХОНА
Судьба Патриарха Тихона.
Глава  вторая. РАЗДЕЛЕНИЯ   В  РОССИИ
Сергиане, «непоминающие», ИПЦ, Катакомбная Церковь на Родине.
Глава третья. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ (ИПЦ)
Глава  четвертая. РПЦЗ ПОСЛЕ  СЕРГИАНСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ
Деятельность Синода РПЦЗ во главе с Митрополитом Антонием. Основание епархий, борьба с сергианством, масонством и коммунизмом.
Глава пятая. ЖИЗНЕННЫЙ И ДУХОВНЫЙ ОБЛИК ОСНОВАТЕЛЯ ИПЦ МИТРОПОЛИТА ИОСИФА ПЕТРОГРАДСКОГО
Глава шестая. ИДЕОЛОГИЯ И ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ ИПЦ

+ + +
Глава  первая. ИСПОВЕДНИЧЕСТВО  ПАТРИАРХА ТИХОНА

После того, как Патриарха Тихона освободили из-под стражи, большевики рассчитывали, что некоторые шаги, сделанные Предстоятелем под их давлением, оттолкнут от него верующих. Однако верные от Патриарха не отшатнулись, а многие отошедшие вернулись в лоно Церкви.

Жестокое гонение не прекращалось в течение всего остатка жизни Патриарха. Его хотели сделать таким же послушным рабом, каким стал впоследствии митрополит Сергий (Страгородский), но Патриарх-исповедник оставался на страже Православия.

Никогда еще, во все времена своей истории, Церковь не имела перед собою такого жестокого и лукавого врага. Патриарх буквально заболевал от каждой встречи с начальником 6-го секретного отдела ОГПУ Е. Тучковым, который вел советскую церковную политику. Патриарх не боялся мученичества. Самая мучительная смерть, вероятно, была бы для него легче, чем постоянная забота о ссылаемых епископах, священниках и верных мирянах. Тот развал, который происходил во время его заключения, с другой стороны, казалось, указывал на необходимость делать все возможное вне измены основным началам Церкви и ее внутренней свободы, чтобы не повторилось недавнее положение, при котором овцы оказались оставленными на милость волков.

Служение Патриарха в каком-либо храме наполняло его молящимися до отказа. Пока он был в силах посещать уездные города, его там встречали толпы верующих. В отношении управления Патриарх в сущности был совершенно бессилен. Он говорил о своем положении: "Лучше сидеть в тюрьме, я ведь только считаюсь на свободе, а ничего делать не могу. Я посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток".

Иногда Патриарх кое в чем уступал, надеясь, что его уступка не имеет принципиального значения. Но ему бывало трудно судить об этом при советской системе ложного осведомления. Вот, например, Тучков требовал от него введения нового календаря. Патриарх против, он не желает уступать. Но с одной стороны употребляются угрозы, а с другой сообщают, что все Православные Церкви уже приняли этот календарь. Что он мог сказать против такого аргумента? Все же Патриарх нарочно поручает огласить своей нежеланный указ кому-то со слабым голосом. Но потом митрополит Анастасий из Константинополя посылает ему телеграмму с сообщением, что не все Церкви приняли новый календарь, а Тучков, толкнув Патриарха на непопулярное решение, уже больше этим не интересуется. В данном случае крайняя «непрофессиональность»  административного аппарата Патриарха пошла на пользу, ибо помешала распространению соблазна.

В распоряжении Патриаршего Управления не было типографии. Бывший  Председатель Епархиального Совета при Патриархе Тихоне протопресв. В. Виноградов так определяет тактику Тучкова: "Отношение Тучкова к Патриаршему Управлению, это было нечто вроде кошки с мышкой. С одной стороны, он дает постоянно чувствовать Патриаршему Управлению то, что оно и без того хорошо чувствовало и сознавало, а именно, что оно – нелегальная организация, не имеющая в Советской России права на существование, и потому в любой момент ГПУ при малейшем неудовольствии может это Управление закрыть и всех его членов переарестовать, а с другой стороны, тот же Тучков ультимативно предъявляет к нему требования о проведении в церковную жизнь различных мероприятий и при том таких, проведение которых равносильно было бы актам сознательного саморазвала, самоуничтожения. Каждое такое требование сопровождалось обещанием дарования легализации в случае исполнения и угрозами разгона, уничтожения органа церковного управления и ареста всех его членов – в случае неисполнения".

Такими требованиями, например, было требование о поминовении властей, введение нового стиля и др. Реформа была нужна только для замешательства в Церкви. С одной стороны не давали ордера типографии напечатать указ, и Тучков говорил, что это его не интересует: "Ну, уж вы там как знаете... дело ваше". Поместили в газетах распоряжение о введении нового стиля, когда оно было уже отменено, а затем там же напечатали Патриаршее послание с сообщением, что Патриарх нового стиля не отменял, но что на местах с разрешения местных советских властей можно Рождество Христово праздновать по старому стилю. Отец В. Виноградов дает к этому интересное и важное пояснение: "Какого происхождения был этот документ, мне не удалось выяснить, т.к. он через Патриаршее Управление вовсе не проходил, никому он не рассылался и дальше советских газет не пошел; ни оригинала его, ни копии не имелось и, главное, никакого применения в церковной жизни он не имел". Отец В. Виноградов далее сообщает, что Советами была сделана еще попытка провести новый стиль, для чего состоялось совещание у комиссара Смидовича. Но представитель Патриарха на этот раз ему не уступил, и реформа осталась отмененной.

Каждый такой опубликованный акт – плод торга с Тучковым. Но если внимательно их рассмотреть, нигде Патриарх по существу не идет дальше негативного заявления, что он не враг советской власти. 18 июня 1923 г. Патриарх писал: "Я, конечно, не выдавал себя за такого поклонника Советской власти, какими объявляют себя обновленцы, но зато я и не такой враг ея, каким они меня выставляют". Правда, в воззвании 1 июня 1923 г. есть чисто советские выражения: "враги трудового народа",  "монархисты и белогвардейцы", слова, чуждые Патриарху и очевидно внесенные туда из тучковского проекта, но все-таки Патриарх остался верен позиции только "не врага" Советского правительства. Угроза, что если заграничные иерархи не прекратят дальнейшую контрреволюционную деятельность, то "придется их звать для ответа перед церковным судом и просить власть о разрешении им прибыть сюда", т.е. в Москву, как будто шла навстречу желанию Советов. Однако она была и отказом от заочного суда, чего требовали большевики и что позднее исполнил митрополит Сергий.

Еще ранее, находясь под домашним арестом, на заседании Синода в помещении, оцепленном чекистами, Патриарх согласился на указ об упразднении Высшего Церковного Управления Заграницей, но это было следствием  явного акта насилия. Советский историк обновленчества Шишкин пишет, что Патриарх не хотел выступать против постановлений Первого «Карловацкого» Собора и сделал это только под давлением советской власти. Однако в послании от 2/15 марта 1931 г. Митрополит Антоний писал, что позднее, в 1923-24 г.г. Патриарх утвердил постановление того же заграничного Высшего Церковного Управления о выделении Харбинской епархии.

Патриарх все время старался быть на виду у народа. Он посещал храмы, служил в разных приходах. Но душевные страдания, причиняемые бесконечными интригами обновленцев и требованиями Тучкова, быстро подрывали его силы. Крепкое от природы здоровье все больше поддавалось. Сердце не выдерживало постоянного напряжения. Припадки сердечной болезни усиливались и учащались. 12 января 1925 г. врачи решили поместить Патриарха в больницу. На следующий день он был принят в частную больницу Е. Бакуниной. У него нашли застаревшее воспаление почек, общий склероз и грудную жабу. Ему был прописан полный покой, но именно это обеспечить для него было труднее всего. Владыку постоянно посещали по служебным и личным делам. На другой же день по поступлении в клинику к Патриарху явился Тучков.

Патриарху в больнице скоро полегчало, и он опять стал выезжать на службы в разные церкви, но владыка уже продолжал трудиться через силу. На уговоры врачей ограничить свой труд Патриарх отвечал отказом. Особенно тяготили его посещения Тучкова и следователя ГПУ. Они систематически подрывали его здоровье.

В день Благовещения 1925 г. здоровье Патриарха ухудшилось. Незадолго перед тем ему вырвали два зуба, что вызвало опухоль десен, перешедшую на горло. Врачи, однако, не находили еще ничего угрожающего для жизни. Несмотря на болезненное состояние, Патриарх в этот день вынужден был поехать на заседание Синода. Дело в том, что Тучков настойчиво и срочно требовал издания послания, которое изменяло бы прежнюю позицию Патриарха. Позиция его, как "не врага" советской власти, Тучкова не удовлетворяла. Он требовал заявления о полной лояльности и сотрудничестве, подобно тому, каковое позднее сделал митрополит Сергий (Страгородский). Выработанный на заседании Синода проект Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр (Полянский) должен был отвезти для согласования к Тучкову.

Никто этого сейчас точно не знает, но, по-видимому, митрополит Петр вернулся к Патриарху в клинику в связи с отзывом документа или требованиями Тучкова по проекту. Надо полагать, эти требования как всегда сопровождались угрозами. Никто не знает содержания разговора между митрополитом и Патриархом. Известно только, что разговор с митрополитом Петром был очень горячим, и врач пошел, чтобы его остановить. Действительно, Патриарх был истощен. Вскоре у него начался припадок. Владыке впрыснули морфий и он лег спать.

Около полуночи прислужник заметил ухудшение и вызвал доктора, но уже ничего нельзя было сделать. Без четверти двенадцать Патриарх открыл глаза и спросил: "Который час?" Ему ответили. Тогда он трижды перекрестился, произнося: "Слава Тебе,  Боже", – и испустил дух.

Патриарх скончался во время своей последней схватки с врагами Церкви. Нынешняя Московская патриархия представляет опубликованный после  кончины  Патриарха Тихона документ, называемые ею "завещанием", как подлинное выражение его воли. Но так ли это? Мог ли такой Владыко скончаться, сделав последнюю уступку врагам? Ведь смерть – это экзамен для христианина. Можно смело утверждать, что это не так. Патриарх физически не выдержал напряжения, но умер, не уступив врагам Церкви.

Отец В. Виноградов, со слов лица, бывшего вблизи комнаты Святейшего Патриарха, передает, что во время разговора с митр. Петром слышались слова Патриарха: "Я этого не могу". Затем, на что важно обратить внимание,  на состоявшемся совещании собравшихся архиереев пресловутое "завещание" НЕ оглашалось. Отец В. Виноградов прав, когда  подчеркивал, что Тучков, разрешивший совещание вл. Петра и Патриарха, непременно потребовал бы оглашения «завещания», если бы оно было действительно подписано Патриархом. Более того, митрополит Петр в своем первом послании в качестве Местоблюстителя не только не упомянул о завещании, но и написал свое обращение совсем в другом духе, нежели мнимое «завещание» Патриарха Тихона.

Обращает на себя внимание и то, что так называемое  "завещание" начинается с заявления, что Патриарх его пишет "оправившись от болезни", а мы знаем, что напротив, состояние здоровья у Патриарха в последние дни было очень плохим и в самый день якобы подписания документа, оно было особенно плохо, состоялся  консилиум врачей и Патриарх скончался. Наименование послания завещанием никак не соответствует содержанию этого документа, говорящего о возвращении выздоровевшего автора к активной работе. Вот только несколько соображений. Протопресвитер В. Виноградов, сопоставляя много данных, приходит к логическому выводу: подписи Патриарха под предложенным ему текстом послания не было. "Но, – пишет он, – Тучков был человеком, способным для достижения цели не останавливаться перед обманом; как он поступил с уже отмененным посланием о новом стиле, как он поступил с неутвержденным проектом Высшего Церковного Управления, так он решает поступить и в данном случае: он решается неподписанный Патриархом проект объявить подписанным".

Итак, в последнем своем сражении с врагами Церкви Патриарх остался непобежденным. Он не омрачил своего облика борца за чистоту Церкви. Одержав духовную победу, Патриарх Тихон отдал Богу свою исстрадавшуюся душу. Не напрасно так оплакивала его вся Русская Церковь и все другие Православные Церкви, о чем свидетельствовали многочисленные изъявления сочувствий, полученные митрополитом Антонием (Храповицким) от всех патриархов и ряда глав инославных исповеданий.

На вдохновенной иконе Всех Святых в Земле Российской Просиявших не напрасно лик новых священномучеников возглавляется изображением Патриарха Тихона. Верится, что,  перенеся столько страданий на земле в своем великом и тяжком подвиге, Патриарх Тихон присоединился к лику великих подвижников Русской Земли.

(Продолжение на следующих стр.)

Глава  вторая. РАЗДЕЛЕНИЯ   В  РОССИИ

Основавшая сергианскую лже-церковь Московской патриархии (МП) декларация митрополита Сергия (Страгородского)  была опубликована 16/29 июля 1927 г. Она явилась, по сути, последним документом МП, выпущенным ею более-менее самостоятельно, как справедливо отмечают историки: "Декларация 1927 года, означавшая отход от позиции аполитичности, привела к возникновению новой формы взаимоотношений Патриаршей Церкви с государством. Именно с этого времени был установлен тотальный контроль гражданских властей над внутрицерковной жизнью".


Всё, что МП предпринимала после этой Декларации, напрямую диктовалось советским правительством. "Самостоятельность" митрополита Сергия стала чисто кажущейся. Он, его преемники и руководство МП стали подставными фигурами, через которые действовала советская власть, предпочитавшая оставаться в тени. Если и когда будут открыты архивы КГБ и МП, то прояснится закулисная роль КГБ и ЦК КПСС во всех действиях МП. Помимо присяги на верность от лица всех православных, Декларация дала ещё один повод для обвинения духовенства и мирян в их неповиновении "законной церковной власти", дала ГПУ возможность делить людей на "хороших" и "плохих". А о том, что происходило в СССР с "плохими", хорошо известно.

Сергианская декларация фактически сделала МП преемницей "советской церкви" ("обновленцев"), наспех созданной в мае 1922 г. Она поставила в сложное положение других иерархов. С одной стороны митрополит Сергий, будучи Заместителем Местоблюстителя Патриаршего Престола  митрополита Петра, административно возглавлял Российскую Православную Церковь, а с другой –   христианская совесть многих не могла смириться с такой резкой переменой церковного курса. Разорвать отношения с митрополитом Сергием означало отойти от административного управления Церкви, что для православного сознания сделать было нелегко. Созвать церковный собор и обсудить создавшееся положение тоже невозможно. В результате Церковь внутри СССР вынужденно разделилась на четыре группы иерархов и их паствы.

Первая – те, кто поддержал митрополита Сергия, их было совсем немного.

Вторая –  "умеренная" группа, которая также именовалась "непоминающими". Это те, кто прервали административное (но не каноническое) подчинение митрополиту Сергию, отказываясь выполнять его распоряжения и прекратили поминание за богослужением его и властей. Таких было большинство (в их числе митрополиты Кирилл и Агафангел).

Представители этой группы, принципиально не разделяя позицию митрополита Сергия, понимали, что полный разрыв с ним означает раскол со всеми вытекающими последствиями и поэтому надеялись убедить митрополита Сергия изменить занятую им позицию. Такого же мнения придерживался и Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр. 26 февраля 1930 г. он писал митрополиту Сергию из ссылки: «На мой взгляд, ввиду чрезвычайных условий жизни Церкви, когда нормальные правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваше заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности" – т.е., до издания Декларации.» Однако, попав во власть богоборцев, митрополит Сергий уже не был способен изменить принятый курс. Убедившись в этом, многие "непоминающие" отошли от него окончательно (так поступил и митрополит Кирилл, к 1937 г. окончательно приравняв сергиан к обновленцам).

Третья группа – Истинно-Православная Церковь (ИПЦ). Это те, кто с самого начала и административно и канонически отошли от митрополита Сергия и открыто занялись формированием нового управления Российской Православной Церкви. ИПЦ добивалась прав легального существования и поначалу имела открытые приходы по всей стране. Наиболее ярким представителем этого направления был митрополит Иосиф (Петровых) – поэтому эту группу верующих также называли "иосифлянами". Он со своими викариями и примкнувшими к нему епископами занялся организацией епархий, принимал священнослужителей и делал назначения на приходы. Советская власть некоторое время терпела открытое существование этих приходов. Однако в 1930-1931 гг., в ходе серии судебных процессов по всей стране о "Контрреволюционной организации Истинно-православная церковь", эта форму существования православных общин разгромили,  и оставшиеся на свободе верующие вынуждены были перейти на нелегальное существование. ИПЦ как открытая форма жизни Церкви просуществовала до 1931 г., отдельные же её приходы сохранились и в конце 30-х (последний открыто действующий приход ИПЦ был закрыт в Ленинграде в 1943 г.). Общины ИПЦ возродились на нашей родине сразу же после прекращения открытых гонений.

Четвёртая группа – Катакомбная Церковь (КЦ). Как показала история – это единственно возможная бескомпромиссная форма существования Церкви в СССР, основанная ещё Патриархом Тихоном. Катакомбные приходы существуют до наших дней.


Приведенная выше классификация весьма условна, чётких границ между этими группами никогда не было (кроме трёх последних и сергиан). Например, некоторые исследователи считают, что движение "Истинно-православных христиан" следует считать независимым течением, другие – что они были частью ИПЦ.

Многие противники сергианства сочувствовали друг другу. Так, документально известно, что митрополит Петр и митрополит Кирилл, все иные "непоминающие" и представители ИПЦ благословляли создание катакомб. Митрополит Кирилл был сослан, а затем расстрелян за принадлежность к ИПЦ. Церковь вынуждена была искать новые формы своего существования в условиях гонений и невозможности созыва церковного собора. Все четыре приведенные группы, а также и РПЦЗ, поминали как своего главу митрополита Петра. После же его расстрела КЦ стала поминать как первого епископа Первоиерарха РПЦЗ или своего правящего архиерея.                                              

Духовным отцом, породившим самую идею Катакомбной Церкви, часто смешиваемой с Истинно-Православной Церковью, был свт. Патриарх Тихон. Первым её тайным епископом Серпуховским с именем Максима стал д-р медицины, профессор Михаил Александрович Жижиленко, который был личным врачом и другом Патриарха, а также главным врачом Таганской тюрьмы в Москве. Как отмечают историки: "Патриарх, незадолго до своей кончины, с ужасом убеждаясь, что предел «политическим» требованиям советской власти лежит за пределами верности Церкви и Христу, высказал мысль о том, что, по-видимому, единственным выходом для Православной Русской Церкви сохранить верность Христу будет в ближайшем будущем УХОД В КАТАКОМБЫ". Поэтому св. Патриарх Тихон благословил проф. М. А. Жижиленко принять тайное монашество, а затем, в случае, если высшая иерархия изменит Христу и уступит духовную свободу Церкви, – стать тайным епископом.

Предвиденная Патриархом измена стала явной в 1927 г. в виде декларации м. Сергия и проф. Жижиленко исполнил волю св. Патриарха Тихона, стал первым тайным епископом Серпуховским Максимом. Не имеющая в первые годы своего существования ни организации, ни администрации, разрозненная физически и географически, КЦ объединялась только именем митрополита Петра. Епископ Максим, продолжая работать врачом Таганской тюрьмы, вёл епископскую деятельность до своего ареста летом 1929 г. На допросах в ГПУ епископ сказал, что был монахом, но не афишировал этот факт. На вопросы о его отношениях с Патриархом, он заявил, что у них было молитвенное и монашеское общение. Таким образом, единственное его "преступление" состояло в том, что он скрыл своё монашество будучи тюремным врачом. Он был приговорён к трём годам ссылки в Соловки.

В Соловках, благодаря своим медицинским знаниям, епископ Максим скоро стал главным врачом Соловецкого лагеря. Это дало ему возможность вести священническую работу среди заключённых. Напомним, что в 1928 г., с усилением антиправославного террора вследствие декларации м. Сергия, количество осуждённых по церковным делам в Соловецком концлагере достигало 20% от общего числа заключённых. С 1928 г. в Соловецком и Свирском концлагерях, в лагере "БЕЛБАЛТЛАГ" и во многих лагерях Сибири стало совершаться много хиротоний. В Соловецком концлагере их совершали епископы Максим, Виктор, Иларион и Нектарий. К катакомбникам  в Соловецком концлагере присоединился ряд священников, не принявших декларацию м. Сергия. Так Соловецкий концлагерь стал колыбелью КЦ. Именно здесь был предан анафеме (в подтверждение анафемы Патриарха Тихона) м. Сергий и его последователи, т.е. вся советская  лже-церковь.

Хотя в течение продолжительного времени ГПУ многое "прощало" епископу Максиму за его врачебную работу, в 1930 г. он был привезен в Москву и расстрелян 4 июня.

Епископ Глуховский Дамаскин много сделал в деле становления КЦ. Узнав о декларации м. Сергия в сибирской ссылке, он написал около 150 писем с осуждением декларации, что помогло объединению КЦ. Вернувшись из ссылки в европейскую часть России в 1928 г., он много путешествовал с целью организации приходов КЦ. Летом 1929 г. епископ Дамаскин получил благословение на работу КЦ от митрополита Петра, но осенью 1929 г. был арестован и выслан в Соловки, где встретился с епископом Максимом.

Выйдя на свободу в 1934 г., епископ Дамаскин продолжал работу в КЦ, но по истечении нескольких месяцев был снова арестован и вскоре погиб.

Ряды КЦ значительно возросли во время "церковной чистки" 1936-40 гг., когда многие священники МП были лишены своих приходов.

Перед войной 1941 г. в СССР оставалось всего около 100 сергианских приходов и тысячи приходов КЦ – наглядная демонстрация того, что в то время "спасало" Церковь – предательство или исповедничество.

Глава третья. Возникновение и становление ИПЦ. Публикация из очерка мирянина РосПЦ А.Кузнецова
 
«Я являюсь членом иосифлянской группы, которая активно ведет борьбу против красного безбожного митрополита Сергия, оскверняющего православную веру. Мы же в безбожную власть Советов не верим и всячески стараемся избавиться от нее».

(Из показаний арестованного иосифлянина)

  
 Вплоть до 1927 г. все попытки большевиков подчинить Православную Церковь, поставить ее под свой полный контроль и сделать в конечном итоге придатком государственного аппарата (обновленческий, григорианский расколы и т.п.) в целом заканчивались неудачей.

Положение коренным образом изменилось весной-летом 1927 г. когда свои услуги по «легализации» Церкви предложил большевикам сам Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергии (Страгородский), являвшийся таковым согласно распоряжению Местоблюстителя митр. Петра (Полянского), после ареста последнего. Предварительно выпущенный большевиками из тюрьмы митр. Сергий в короткие сроки осуществил регистрацию в НКВД так наз. Временного Патриаршего Священного Синода (неканоничная структура, созданная митр. Сергием по указанию ГПУ для придания видимости законности управления Церковью), а затем издал от своего имени за подписями членов своего «Сvнода» печально знаменитую «Декларацию», положившую начало тотальному контролю большевицкого государства за внутрицерковной жизнью, который в перспективе должен был привести к превращению Её в лишенную благодати Св. Духа чисто государственную структуру, занимающую соответствующее место в механизме тоталитарного СССР.

Часть православного духовенства попыталась спасти Церковь от внедрения в нее чужеродных антихристианских сил. Возникшее в 1927 г. движение «непоминающих» (советские власти и митр. Сергия) было достаточно широко распространено по стране. Всего первоначально насчитывалось более 40 архиереев, отказавшихся от административного подчинения Заместителю Местоблюстителя, однако большинство из них поначалу не было связано между собой. Объединение их на общей экклезиологической платформе, а частично и административно произошло вокруг сильной и сплоченной иосифлянской группы, получившей свое название по имени руководителя – митрополита Петроградского Иосифа (Петровых). Именно владыка Иосиф ввел сохранившийся до наших дней термин «Истинно-Православная Церковь», употребив его в 1928 г. в одном из своих писем.



Владыка Иосиф в бытность епископом Угличским

Недовольство «Декларацией митр. Сергия» в одной из ведущих епархий страны – Петроградской проявилось уже в августе 1927 г. В сентябре оно резко усилилось вследствие постановления митр. Сергия и его самозванного «Сvнода» о переводе митрополита Иосифа, отбывавшего ссылку в Моденском монастыре, на Одесскую кафедру. Ситуацию в «северной столице» очень обострил и указ митр. Сергия от 8/21 октября 1927 о поминовении во всех храмах за богослужением большевицких властей и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылках, что фактически означало признание антихристовой советской власти, анафематствованной Св. Патриархом Тихоном, и причисление исповедников и мучеников за веру Христову к государственным преступникам. В ноябре в городе появились первые приходы, не поминавшие Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

Не оставляя надежды на то, что действия митр. Сергий являются следствием недоразумения или добросовестного заблуждения, группа духовенства и мiрян Петрограда попыталась в честном диалоге убедить Заместителя Местоблюстителя изменить погибельный для Церкви курс. Их основные требования были изложены в специальном обращении, представленном в начале декабря митр. Сергию. Среди этих требований важнейшими были:

- отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов;
- возвратить на Петроградскую кафедру митр. Иосифа (Петровых);
- отменить возношение имени Заместителя при живом Местоблюстителе;
- отменить распоряжение об устранении из богослужений молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть.

Еще до получения ответа значительная часть высшего и низшего духовенства, а также мiрян Петрограда направила своих представителей к митр. Сергию, которые 12 декабря  передали ему 3 соответствующих послания, и в их числе подписанное шестью (из восьми) петроградскими архиереями. Однако переговоры закончились безрезультатно. 14 декабря Заместитель Патриаршего Местоблюстителя вручил одному из членов делегации свой ответ на обращение, в котором отказал в достаточно категоричной форме практически во всех требованиях. Делегация вернулась в Петроград с твердым намерением порвать молитвенное общение с митр. Сергием, отступничество которого сделалось очевидным для всех.

13/26 декабря еп. Гдовский Димитрий (Любимов) (ФОТО СЛЕВА) и еп. Нарвский Сергий (Дружинин) , взяв на себя инициативу, подписали акт отхода: «Не по гордости, да не будет сего, но ради мира совести, отрицаемся мы лица и дел бывшего нашего предстоятеля, незаконно и безмерно превысившего свои права и внесшего великое смущение... Почему, оставаясь, по милости Божией, во всем послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, сохраняя апостольское преемство через Патриаршего Местоблюстителя Петра, митр. Крутицкого, и имея благословение нашего законного епархиального Митрополита, мы прекращаем каноническое общение с митр. Сергием и со всеми, кого он возглавляет; и впредь до суда «совершенного собора местности», т.е. с участием всех православных епископов, или до открытого полного покаяния перед Святою Церковью самого Митрополита Сергия...». Этот отход был совершен с полного одобрения митр. Иосифа Петроградского.

Акт об отделении был зачитан в кафедральном соборе Воскресения Христова, ставшем центром иосифлянского движения в Петрограде. В дальнейшем еп. Димитрий также с одобрения митр. Иосифа  объявил митр. Сергия и подчиненное ему духовенство безблагодатными и потребовал немедленного разрыва молитвенного общения с Заместителем Местоблюстителя, как с богоотступником. В ответ митр. Сергий и его «Сvнод» 30 декабря/12 января 1928 г. приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших петроградских епископов и их сторонников. Разрыв стал фактом.

Митр. Сергий различными мерами пытался воспрепятствовать распространению иосифлянского движения в Петрограде, в частности им было издано послание от 17(30) января 1928 г. «К архипастырям, пастырям и верным чадам Православной Церкви Петроградской епархии», обличавшее «раскольников», и были присланы в город специальные представители - митрополит Серафим (Чичагов), незаконно занявший кафедру митр. Иосифа, и еп. Мануил (Лемешевский). Они получили широкие карательные полномочия, но главную роль в борьбе с иосифлянством сыграло, конечно же, ГПУ, перешедшее к прямым арестам противников митр. Сергия.

Несмотря на это иосифлянам удалось довольно быстро – к лету 1928 г. распространить свое влияние далеко за пределы Петроградской области – в Новгородскую, Псковскую, Тверскую, Вологодскую, Витебскую епархии. В Великоустюжской епархии часть приходов увлек за собой епископ Никольский Иерофей (Афоник), в Архангельской – епископ Каргопольский Василий (Докторов). Эти Владыки быстро установили связи с Петроградскими иосифлянами. В Московской епархии движение охватило города Коломну, Волоколамск, Клин, Сергиев Посад, Звенигород, но признанным центром стал Серпухов. В мае 1928 г. сюда был назначен иосифлянского поставления епископ Максим (Жижиленко). 7-8 храмов находилось у иосифлян в Москве. На Украине наибольших успехов иосифляне добились в Киеве, Харьковском, Сумском и Полтавском округах. К ним присоединились живший в Харькове епископ Старобельский Павел (Кратиров) и епископ Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) из г. Новомосковска. В Черниговской епархии деятельностью иосифлян руководил епископ Глуховский Дамаскин (Цедрик). В Центрально-Черноземной области и на юге России десятки иосифлянских или как еще их называли здесь – «буевских» приходов возглавил епископ Козловский Алексий (Буй), управляющий Воронежской епархией. Его представителем на Северном Кавказе стал еп. Майкопский Варлаам (Лазаренко). Отдельные приходы присоединились к иосифлянам на Урале, в Татарии, Башкирии, Казахстане, в городах Красноярске, Перми, Енисейске, Арзамасе, Смоленске. Параллельно с петроградским в декабре 1927 г. возникло самостоятельное управление во главе с тремя епископами в Вятской и Вотской (на территории Удмуртии) епархиях. Это также достаточно многочисленное движение противников митр. Сергия получило название «викторианского» (по имени еп. Глазовского Виктора (Островидова)) и быстро объединилось с иосифлянским. В целом же волна отхода от митрополита Сергия охватила меньшую часть территории страны. Согласно данным советских органов регистрации за Заместителем Патриаршего Местоблюстителя последовало до 70% приходов (в 1928 г. 8-9% приходов были автокефальными – иосифлянские, викторианские и т.п., около 5% подчинялось григорианскому Церковному Совету и около 16% - обновленческому Синоду). Так как в конце 1927 г. в стране имелось примерно 30 тысяч действующих православных храмов – иосифлянскими по этим, вероятно несколько заниженным данным, являлись 2400-2700 или до 11,5% приходов старой Патриаршей Церкви. Численность же иосифлянского духовенства как белого, так и черного составляла как минимум 3,5 тысячи человек.



Епископ Нарвский Сергий (Дружинин) -- фото из следственного дела

Таким образом, в иосифлянском движении, которое для отличия от отпавшей от Православия «Православной Церкви» митр. Сергия стало называть себя Истинно-Православной Церковью (ИПЦ), соединились лучшие представители епископата, духовенства и мiрян исторической Русской Церкви. Наряду с последователями «истинно-православных христиан» (ИПХ) архиеп. Андрея (Ухтомского) и «непоминающих» митр. Казанского Кирилла (Смирнова) они и составили настоящую, а не поддельную Русскую Православную Церковь. С течением времени, в особенности после массовых расстрелов епископата в 1937-38 гг. окончательно сгладились идейные и экклезиологические расхождения между ИПЦ, ИПХ и «непоминающими» (в основном они касались вопросов, связанных с отношением к митр. Петру, к «Церкви» митр. Сергия и к советской власти, а также с возможностью легальной деятельности) и после Советско-германской войны они слились в единую Катакомбную Церковь с общим преданием и типом религиозного сознания, отличительными чертами которого были признание советской власти за власть антихристову, а «Церкви» митр. Сергия за безблагодатную структуру, ставшую орудием этой антихристовой власти.

Составивший основу иосифлянского движения церковный народ можно было условно подразделить на 3 категории: представители ученой интеллигенции, которые по своим религиозным взглядам не могли идти на сделку с совестью; глубоко и цельно верующие люди – «блаженные», «юродивые», «странники», «провидцы» и т.п. и представители социальных слоев, недовольных большевицким режимом, которые и придавали движению политическую окраску. В иосифлянском же духовенстве имелось особенно много людей идейных, отличавшихся нравственной чистотой, широко в нем было представлено и монашество. Даже представитель митр. Сергия в Петрограде еп. Мануил (Лемешевский) в своей проповеди 29 апреля 1928 г. в Петроградском Троицком соборе вынужден был признать полное идейное и духовное поражение сергиан, сказав, что от Сергия «отделились наилучшие пастыри, которые своей непорочностью в борьбе с обновленчеством стояли много выше других».

Епископ Козловский Алексий (Буй)

Неоднородность состава иосифлян определяла и различие их взглядов в церковных вопросах. Одна часть смотрела на митр. Сергия, как на иерарха, превысившего свои полномочия и допустившего по этой причине неправильные действия, а другая видела в нем настоящего отступника от Православия, предателя и убийцу церковной свободы, общение с которым невозможно даже в том случае, если его действия признает сам Патриарший Местоблюститель. Последние говорили: «Если только митр. Петр признает законным послание митр. Сергия и вступит с ним в молитвенное общение, тогда мы прервем молитвенное общение с митр. Петром и священниками, возносящими его имя. Если и все церкви отберут от нас, тогда мы будем совершать молитвы в подвалах тайно. При гонении на веру Христову, подражая первовековым христианам, мы пойдем с радостью на костры и в тюрьмы, но не допустим добровольно, чтобы в Церкви Божией был хозяин антихрист коммунист Тучков. За свободу Церкви мы готовы умереть».

Между тем митр. Сергий, осознавший свое бессилие остановить распространение иосифлянского движения церковными средствами, обратился за помощью в НКВД.

Уже в 1928 г. начались первые репрессии властей против иосифлян – прошли аресты в Воронеже, Москве, Никольске, Вятской епархии. В Петрограде 25 февраля был арестован настоятель Спасо-Преображенской церкви в пригородном поселке Стрельна – протоиерей Измаил Рождественский, впоследствии канонизированный Русской Зарубежной Православной Церковью. Осенью 1928 г. второй раз оказался арестован и главный «идеолог» иосифлянского движения прот. Феодор Андреев, магистр богословия, бывший профессор Московской Духовной академии, а затем Петроградского Богословского института. Об этом замечательном исповеднике православной веры другой известный исповедник проф. И.М. Андреев (Андреевский)[1] писал, что «отец Феодор Андреев прославился своими замечательными проповедями, слушать которые собиралось так много народа, что огромный собор не мог вместить всех желающих услышать вдохновенное православное слово ... Митр. Иосиф, архиеп. Димитрий Гдовский и еп. Сергий Нарвский чрезвычайно высоко ценили о. Феодора Андреева, называли его «адамантом Православия», незаменимой «жемчужиной». Благоговели перед ним и проф. С.А. Аскольдов, проф. А.И. Бриллиантов, проф. М.А. Новоселов и многие другие выдающиеся богословы-философы и общественно-политические деятели».

Несмотря на репрессии, весной 1928 г. иосифлянское движение оформилось организационно и идеологически. Важным этапом здесь стало майское совещание руководителей иосифлян в их «главном штабе» – на квартире прот. Феодора Андреева (Лиговский пр., д. 21а). В начале мая еп. Алексий (Буй) приезжал в Москву по вызову ОГПУ, которое запретило ему жить в Воронеже, после чего он выехал в Петроград вместе с влиятельным московским прот. Николаем Дуловым. На квартире о. Феодора кроме хозяина и приехавших из Москвы гостей собрались еп. Димитрий и проф. М. А. Новоселов. Важнейшим итогом совещания стало распределение сфер окормления паствы. Владыка Димитрий поручил еп. Алексию управление всем югом России и Украиной, в том числе окормляемыми ранее им самим приходами, мотивируя это их удаленностью от Петрограда. Епископ Козловский полностью признал руководство еп. Димитрия и уладил все спорные вопросы с ним.

Таким образом, в мае 1928 г. организационная стадия иосифлянского движения в основном завершилась. Окончательно ставший после ссылки в феврале 1928 г. митр. Иосифа руководителем движения еп. Димитрий был признан в этом качестве всеми другими духовными лидерами иосифлян. Кроме того, весной 1928 г. он непосредственно окормлял иосифлянские приходы на Северо-Западе России, частично на Украине, Кубани, Ставрополье, в Московской, Тверской, Витебской и других епархиях, а также викториан бывшей Вятской губернии и Удмуртии.

Следует особенно отметить, что в июле 1928 г. иосифлянское движение и его экклезиологическую платформу полностью поддержал и проживавший в Королевстве сербов, хорватов и словенцев митрополит Антоний (Храповицкий). Он тайно переслал из-за границы свое послание с призывом всем «верным архипастырям» примкнуть к Архиерейскому Синоду РПЦЗ. Это письмо широко распространялось иосифлянами.

Большевицкое государство и «лояльная» ему советская лже-церковь митр. Сергия прекрасно понимали, какую опасность для грядущего Антихриста представляет собой возникновение ИПЦ, поэтому с конца 20-х годов репрессии ГПУ-НКВД приняли широкомасштабный характер. Документы свидетельствуют, что в результате террора из 23 иосифлянских храмов Петрограда 6 перешли  под управление митр. Сергия, а 17  были закрыты властями. Несмотря на это, ещё несколько приходов епархии присоединились к иосифлянству осенью 1928 г, а 31 октября 1929 г. иосифлянским стал нижний храм церкви Воскресения Христова в Петрограде. Судьба этой приходской церкви типична для иосифлянского движения: в декабре 1930 г. был арестован диакон, в июне 1931 г. – регент храма, а  в марте 1932 г. церковь была закрыта и снесена.

Постепенно гонения на иосифлян нарастали, и 29 ноября 1929 г. был арестован  архиеп. Димитрий по обвинению в том, что он «состоял фактическим руководителем церковной группы «Защита истинного православия» и совместно с руководящим ядром этой группы вел контрреволюционную агитацию, направленную к подрыву и свержению советской власти. Принимал духовенство и руководил этой группой по СССР». Постановлением Коллегии ОГПУ от 3 августа 1930 г. архиеп. Димитрий был приговорен к 10 годам концлагеря. Сменившего его в качестве руководителя еп. Сергия (Дружинина) через год постигла та же участь. Оба они погибли в середине 30-х. Настоятель кафедрального собора Воскресения Христова прот. В.М. Верюжский был арестован 3 декабря 1929 г. 18 ноября 1930 г. закрыли и сам собор.

 В ночь 18 февраля 1932 г. в Петроградских тюрьмах исчезли практически все оставшиеся на свободе иосифлянские иноки, а также связанные с монастырями представители приходского духовенства и мiрян – всего около 500 человек. 21 ноября 1932 г. Президиум Ленсовета вынес решение закрыть 3 из 4-х еще действовавших иосифлянских церквей города, а 16 марта 1933 г. при проведении паспортизации населения управление по делам культов по указанию ОГПУ постановило «не выдавать паспорта служителям культа иосифлянского вероисповедания», что означало автоматическое выселение последних из Петрограда.

На полную ликвидацию легальной деятельности иосифлян власти не пошли лишь потому, что в других регионах наиболее стойкая часть сторонников митр. Иосифа после исчезновения возможностей для открытых богослужений переходила на катакомбный путь. Опасаясь повторения этого в значительно больших масштабах в Петрограде, большевики позволяли все 1930-е гг.  функционировать маленькому деревянному иосифлянскому храму Пресв. Троицы на окраине в Лесном.

Кроме Троицкой церкви в Петрограде почти до самого начала Советско-германской войны легально действовал иосифлянский храм Благовещения вблизи подмосковной станции Мичуринец. В нем служили освобожденный к середине 1930-х гг. протоиерей Николай Дулов и о. Иосиф. Закрыли его только в начале 1941 г.

В это время в обеих столицах подавляющая часть иосифлян уже перешла на тайные богослужения. По свидетельству очевидцев в Петрограде в 1937 – 1941 гг. их проводилось очень много - в зданиях морского техникума, школ подводного плавания и водного транспорта, помещениях ряда больниц, закрытых учреждений со входом по пропускам, на квартирах горожан, в том числе некоторых академиков, профессоров Военно-Медицинской академии и университета. Интенсивно тайные службы иосифлян шли в ближних и дальних пригородах Петрограда - Шувалово, Озерках, Коломягах, д. Юкки, ст. Поповка, Колпино, Саблино, Елизаветино, Волосово, Ораниенбауме, Мартышкино, Стрельне, Гатчине (на квартире почитательниц матушки Марии) и т.д. Совершались они и в Новгородском округе – в Чудово, Малой Вишере, Окуловке, на ст. Оксочи.

В Москве катакомбных иосифлянских служб было меньше, и многие москвичи окормлялись в Петрограде, хотя и в столице эти службы конечно проводились. Сохранились воспоминания их активной участницы: «Возвратившись в Москву [в конце 1937 г.], ... я узнала очень скоро о существовании и здесь тайных Иосифлянских церквей, т.е. не о церквах, а о богослужениях в тайных комнатах, где собирались иногда по 20-25 человек. Служение шло шепотом, со строгим контролем молящихся, ввиду возможности предательства. Приходили обычно на рассвете по условному знаку. Большею частью осторожно стучали в водосточную трубу у окна, где кто-нибудь стоял, прислушиваясь. Один старый монах священник о. Александр Гомановский самоотверженно ездил всюду, куда его звали, и даже в больницах умудрял его Господь приобщать больных. Сидя около них, как посетитель, он исповедовал и затем, как бы подавая лекарство или питье, приобщал. До прихода немцев в Можайск в 1941 г. я жила тихо в этом городе и ездила на тайные богослужения в Москву».

Еще в одном важнейшем районе иосифлянского движения – бывшей Центрально-Черноземной области последние отделившиеся от митр. Сергия храмы, за редчайшими исключениями, были закрыты в 1935 г. Уцелевшие последователи еп. Алексия стали служить исключительно тайно. Так, например, в г. Мичуринске (Козлове) действовала катакомбная церковь, обслуживавшаяся жившим нелегально и работавшим печником известным «буевцем» архимандритом Александром (Филиппенко). Приезжими тайными священниками периодически совершались службы на квартирах и в Воронеже. В 1937-1938 гг. по епархии прокатилась новая волна арестов иосифлян, был схвачен и замучен иеромонах Антоний из быв. Толшевского монастыря. Далеко не всегда иосифляне без сопротивления позволяли себя арестовывать и громить их храмы. В 1930-е гг. нередко случалось, что они давали и вооруженный отпор сотрудникам ОГПУ и НКВД – в Липецкой, Тамбовской, Воронежской областях, на Дону и Кубани, в Башкирии, Сибири, а также в г. Серпухове.

Второй пик репрессий иосифлян, после 1930 – 1932 гг. пришелся на 1937 – 1938 гг., когда выявлялись скрывавшиеся священнослужители и уничтожались отбывавшие сроки заключения вожди движения. В 1937 г. были арестованы и расстреляны: 4/17 сентября – епископы Сергий (Дружинин) и Григорий (Лебедев), 16 ноября – бывший ключарь собора Воскресения Христова протоиерей Никифор Стрельников, 7/20 ноября – митрополит Иосиф (Петровых) и др.

Уцелевшие тайные иосифлянские общины с 1939 г. очень оберегались, и попасть в них стало трудно. Количество служб значительно сократилось, но они никогда не прекращались. На Северо-Западе России перед войной паству окормляли так и не разысканные НКВД тайные епископы: Вытегорский Модест (Васильев), Ингерманландский Роман (Руперт) и Псковский Иоанн (Ложков).

Яркую картину нелегальной деятельности иосифлян на Северном Кавказе и в Ставрополье накануне Советско-германской войны, свидетельствующую о громадной духовной победе истинно-православных христиан, рисует докладная записка уполномоченного Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Орджоникидзевскому краю председателю КПК А.А. Андрееву от 18 июня 1941 г.: «В Буденовском районе, являвшемся за последнее время центром контрреволюционного тихоновско-имяславского церковного подполья, функционировало 4 церкви, в одной из которых вскрыт и ликвидирован подпольный монастырь. На территории Орджоникидзевского края с центром в г. Буденновске действовал контрреволюционный тихоновско-имяславский церковно-повстанческий центр, ликвидированный во второй половине 1940 года. В ряде районов края этими церковниками были организованы глубоко законспирированные кельи и молитвенные дома, обитаемые, в большинстве своем, беглыми монашескими элементами, беглыми попами и особенно ревностными фанатиками-верующими. Некоторые из них действуют и до настоящего времени. Церковники в Буденновском районе развернули свою контрреволюционную клеветническую деятельность, направленную к подрыву колхозного строительства и оборонного могущества СССР. Участники контрреволюционного подполья Лапшин и Никитин в беседах с верующими о подрывной работе внутри колхозов заявили: «...Колхозникам нужно разъяснить, что они находятся и закрепостились навечно в руках антихриста. Нужно внушать колхознику порвать это дело и бежать из колхоза».

Нападение Германии на СССР иосифляне рассматривали как карающий меч Божий, посланный для уничтожения советской власти. Мобилизованные истинно-православные христиане отказывались принимать присягу, брать в руки оружие, дезертировали с фронта, не являлись на призывные пункты. Документы НКВД так передают содержание иосифлянских проповедей после поражения немцев в Курской битве: «Господь удаляет свой меч, чтобы этим испытать свое стадо, насколько оно твердо верит в него, нет ли среди этого стада слабых духом, и что Господень меч удален потому, что мы не от всей души каялись в грехах своих». Многие истинно-православные христиане в этот период выходили из колхозов, уклонялись от участия в сельскохозяйственных и оборонных работах, не платили налоги, не подписывались на займы.

С началом Советско-германской войны все активно действовавшие в Петрограде тайные иосифлянские общины стали расцениваться чекистами как вражеские, активно выявлялись ими и уничтожались. В справке начальника Управления НКВД по Ленинградской области от 1 октября 1942 г. указывалось, что в городе с начала войны вскрыто и ликвидировано 625 контрреволюционных групп и формирований, из них 7 «церковно-сектантских», т.е. истинно-православных. Хотя страшная блокадная зима 1941-1942 гг. и массовая эвакуация многократно сократили иосифлянскую паству в Петрограде, известны случаи разгрома тайных общин в городе и после октября 1942 г. Так, известный стрельнинский протоиерей Михаил Рождественский, освободившись из Беломорбалтлага, в 1938 г. нелегально поселился в Петрограде, скрывался у знакомых и служил по ночам. Арестован он был только 6(19) января 1943 г. на Крещение Господне во время Божественной литургии вместе с другими членами тайной общины. 13 марта Военный Трибунал войск НКВД Петроградского округа приговорил о. Михаила к 10 годам лагерей, и он находился в заключении под Воркутой до 1955 г.

В целом же Советско-германская война привела к легализации деятельности иосифлянских общин на территориях, занятых германскими войсками, причем особенно заметно оживились церковная жизнь в Петроградской области, на Украине и в южных областях России.

Сокрушительная победа антихриста-Сталина в Советско-германской войне оказалась серьезным испытанием для Истинно-Православной Церкви. После того как непрерывным террором были выбиты наиболее стойкие в вере иосифляне, особенно среди духовенства, среди оставшейся части возникло сильное течение к соглашательству и соединению с советской лже-церковью митр. Сергия, воссозданной Сталиным во время войны под названием Моск. Патриархия. Этот упадок духа и веры привел к добровольному переходу многих иосифлянских общин в подчинение советскому «патриарху» Алексию Симанскому. Окончание войны стало временем массового отпадения многих некогда верных христиан и безславному превращению их в «лояльных» сергиан. Нельзя без сердечной скорби читать, например, унизительнейшее обращение прихожан некогда славной Троицкой церкви, направленное 24 ноября 1943 г. к «митрополиту» Алексию Симанскому с просьбой принять их под свое покровительство: «Отделившись от Русской Православной Церкви, руководимой Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Сергием, мы, последователи митрополита Иосифа, совершили великий грех перед Русской Церковью, нарушив ее единство, и одновременно неменьший грех совершили мы и перед Советской властью и Родиной, стремясь поставить себя в какое-то изолированное положение вне государства... Прошедшие годы и особо годы Великой Отечественной войны, показали ненужность, несостоятельность существования иосифлян, мы оказались «заблудшей овцой», оторванной от своего стада. Когда все паствы и пастыри других храмов творили горячие молитвы к Господу нашему о даровании победы воинству нашему над ненавистниками всего рода человеческого - фашистскими грабителями... и делали посильные денежные вклады в фонд Красного Креста и на нужды обороны Родины нашей, – мы, иосифляне, были в стороне и горько теперь сознавать нам это...».

После войны примирились с Патриархией  такие известные иосифлянские деятели как протоиереи Василий Верюжский, Алексий Кибардин, Василий Венустов, Константин Быстреевский и др[2]. В 1945 г. в Гатчине под Петроградом внутри сергианской лже-Церкви возникла община бывших иосифлян во главе со священником Петром Белавским, когда-то близким к архиеп. Димитрию (Любимову).

И всё же большая и лучшая часть представителей иосифлянского движения до конца осталась непримиримой и полностью слилась с катакомбниками, составив в их среде особую традицию. К числу непримиримых относилось большинство бывших «буевцев». Центральное Черноземье России – второй по значению регион деятельности иосифлян, стало основной базой Катакомбной Церкви. Так, в Воронежской области – бывшем центре «буевщины» катакомбные общины с 1943 по 1966 гг. возглавляли известные иосифлянские деятели - архимандрит Никандр (Стуров), иеромонах Анувий (Капинус) и протоиерей Иоанн Андриевский.

Крупнѣйшiй же центръ iосифлянскаго движенiя -- Петроградъ утратилъ послѣ окончанiя войны свое значенiе для ИПЦ. Сказались особенно жестокiя репрессiи, усиленная слежка за религiозной жизнью «сѣверной столицы» и массовая смертность въ Петроградѣ и пригородахъ въ перiодъ блокады. Населенiе «города на Нѣвѣ» по сравненiю съ довоеннымъ существенно обновилось, однако полностью искоренить катакомбныя общины въ немъ МГБ-КГБ не удалось. Большую группу сторонниковъ ИПЦ возглавлялъ освобожденный въ 1955 г. изъ лагеря протоiерей Михаилъ Рождественскiй -- братъ новомученика о. Измаила Рождественскаго. Скончался о. Михаилъ 10 сентября 1988 г. (н. ст.) и на нѣсколько лѣтъ его община оставалась безъ священника. Въ Петроградской епархiи служили и два послѣднихъ iосифлянскихъ архiерея: епископъ Романъ (Рупертъ), умершiй въ 1964 г. и епископъ Модестъ (Васильковъ), скончавшiйся въ 1971 г. Изъ 28 тайныхъ архiереевъ iосифлянскаго поставленiя подавляющее большинство погибло еще въ 1930-1940-е гг. и лишь двое указанныхъ дожили до 1960-хъ гг.

Такимъ образомъ, середину 1940-хъ гг. можно считать фактическимъ концомъ iосифлянскаго движенiя, которое отнынѣ стало частью единой Катакомбной Церкви, наряду съ истинно-православными христiанами, съ самого начала вставшими на катакомбный путь, и остатками также ушедшихъ въ подпольѣ «непоминающихъ», если послѣднiе, подобно митр. Кириллу Казанскому, ещё ранѣе не присоединились къ iосифлянамъ. Съ 40-хъ годовъ исчезаютъ послѣднiя идеологическiя и экклезiологическiя разногласiя, связанныя съ отношенiемъ къ совѣтской власти (признается невозможность регистрацiи и всякаго общенiя съ ея представителями) и сергiанской лже-церкви (происходитъ окончательное признанiе ея безблагодатности). Формируется особое катакомбное преданiе (въ которомъ для послѣдователей ИПЦ роднымъ становится архiеп. Андрей (Ухтомскiй), а для сторонниковъ ИПХ авторитетнымъ признается митр. Iосифъ), а также особый катакомбный типъ религiознаго сознанiя.

Въ такомъ видѣ Катакомбная Церковь просуществовала до 90-хъ годовъ ХХ вѣка, когда она въ лицѣ архiереевъ Русской Зарубежной Церкви получила каноническiй епископатъ, и дальнѣйшая ея исторiя уже не можетъ разсматриваться въ отрывѣ отъ исторiи РПЦЗ.

Глава  четвертая. РПЦЗ ПОСЛЕ  СЕРГИАНСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ



1927 год, Югославия, слева направо: генерал барон П.Н.Врангель, митрополит Антоний (Храповицкий), архиепископ Анастасий (Грибановский), супруга Петра Николаевича баронесса Ольга Михайловна Врангель

Хорошо уяснив себе истинное значение Декларации – переход в обновленчество и полная капитуляция перед атеистическим государством – РПЦЗ высказалась по поводу фактического порабощения Церкви на Родине коммунистической антихристианской властью следующим Постановлением Собора русских архиереев заграницей:

«Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить административные сношения с Московской Церковной властью, в виду невозможности нормальных отношений с нею и в виду порабощения её безбожной Советской властью, лишающей её свободы в своих волеизъявлениях и свободы канонического управления Церковью.

Чтобы освободить нашу иерархию в России от ответственности за непризнание Советской власти заграничной частью нашей Церкви, впредь до восстановления нормальных отношений с Россией и до освобождения нашей Церкви от гонений безбожной Советской власти, заграничная часть нашей Церкви должна управляться сама, согласно священным канонам, определениям Собора 1917-1918 гг. и Постановлением Патриархии от 7(20) ноября 1920 г. за № 362, при помощи Архиерейского Синода и Собора Епископов. Заграничная часть Русской Церкви почитает себя неразрывной, духовно-единой ветвью Великой Русской Церкви и не считает себя автокефальной. Она по прежнему считает своей Главой Патриаршего местоблюстителя митрополита Петра и возносит его имя за богослужением.

В ответ на заявление Декларации митрополита Сергия: «мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому правительству во всей своей общественной деятельности; не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии» (Послание от 16/29 июля 1927 г.), Собор Архиереев заграницей, в том же определении, заявил: «Решительно отвергнуть предложения митрополита Сергия и его Синода дать подписку о верности Советскому правительству, как неканоническое и весьма вредное для святой Церкви»… Если же последует постановление митрополита Сергия и его Синода об исключении заграничных епископов и клириков, не пожелавших дать подписку о верности Советскому правительству, из состава клира Московского Патриархата, то таковое постановление будет неканоническим» (Окружное Послание Архиерейского Собора от 27 августа 1927 г.).

9 мая 1928 г. указом московского Синода за № 104 заграничный Архиерейский Собор и Синод были объявленными упразднёнными и все их действия отменёнными. На практике это распоряжение, конечно, не могло иметь никакого реального значения. Этот указ, как отмечалось выше, уже не был свободным волеизъявлением московского Синода, а был написан под диктовку "органов".

22 июня 1934 г., после длительной бесплодной переписки с Сербским патриархом Варнавой, которого митрополит Сергий пытался привлечь на свою сторону, московский Синод решил: "Карловацкую группу, как ослушников законного священноначалия и учинителей раскола, предать Церковному суду с запрещением в священнослужении впредь до суда или раскаяния". Напомним, что 1934 г. – время знаменитых сталинских "показательных процессов", на которых всевозможные "враги народа" признавались в разнообразнейших преступлениях "перед Родиной".

Следует отметить, что митрополит Евлогий, вышедший из РПЦЗ в 1926 г. из-за решения Архиерейского Синода выделить из состава Западно-Европейской епархии, руководимой им, приходы Германии в самостоятельную епархию, дал подписку на верность СССР. Но уже через два года ему пришлось сожалеть о своём поступке. В то время по всему миру прокатилась волна протестов против ожесточившихся гонений православных: к числу прочих обвинений со стороны советской власти прибавилось ещё одно – непризнание Декларации. Организовывая моления за гонимых христиан в СССР, глава Англиканской Церкви пригласил митрополита Евлогия принять участие в этих молитвах. Отказаться тому было стыдно, и он принял в них участие, за что и был привлечён к суду МП. Тогда он перешёл в подчинение Константинопольскому патриарху. Но часть его духовенства осталась в подчинении МП.

В качестве свободной части Русской Церкви РПЦЗ пользовалась вниманием святейших патриархов и других иерархов братских Православных Церквей. Особое внимание и заботу о ней проявлял Сербский патриарх Варнава, старавшийся даже быть посредником между ней и митрополитом Сергием, которого он чтил и любил как своего ректора по академии. Однако вскоре он убедился, что митрополит Сергий находится в руках врагов Церкви и действия его вредны ей, о чём он прямо и написал ему.

9/22 июля 1930 г. Патриарх Варнава во время службы в русской Троицкой церкви, обратился к Русскому Зарубежью: "Знайте, что изуверы, гонящие Церковь, не только её мучают, но стараются её расколоть, разъединить и всячески простирают свои преступные руки к вам, находящимися за пределами вашего отечества. Вы, верные сыны России, должны помнить, что вы являетесь единственной опорой великого русского народа… Посеянные врагами вашей Родины церковные раздоры должны во что бы то ни стало прекратиться. Среди вас находится великий иерарх митрополит Антоний, который является украшением вселенской Православной Церкви. Это высокий ум, который подобен первым иерархам Церкви Христовой в начале христианства. В нём заключается церковная правда и те, кто отделился, должны вернуться к нему. Вы все, не только живущие в нашей Югославии, но и находящиеся в Америке, в Азии, во всех странах мира, должны составить во главе с вашим великим архипастырем митрополитом Антонием единое несокрушимое целое, не поддающееся нападкам и провокациям врагов Церкви. Я как Сербский патриарх, ныне ваш родной брат, горячо молюсь Богу, чтобы Он соединил русских людей, находящихся заграницей в единое целое, чтобы восстала Россия такою, какою она была во главе с Православным Самодержащим Царём, и от имени Господа Иисуса Христа и всех Его святых благословляю вас благословением патриаршим".

Патриарх Варнава участвовал в жизни РПЦЗ, созывал под своим председательством совещания представителей разных зарубежных церковных областей. При его участии и под его председательством в 1935 г. было выработано "Положение о Русской Православной Церкви Заграницей", подписанное им и русскими иерархами и явившееся основой для управления РПЦЗ. Такое же доброе отношение в РПЦЗ проявлял и Антиохийский патриарх Григорий, оказывавший ей всегда поддержку и пожертвовавший средства на издание Православного катехизиса, составленного митрополитом Антонием. В общении с РПЦЗ были и другие Православные Церкви.

В 1935 г. на юбилей 50-летнего священнослужения главы РПЦЗ митрополита Антония прибыли представители от разных церквей. Он пользовался большим уважением в православных кругах. Владыко написал длинный ряд богословских и популярных трудов.

Когда в 1936 году, в последний год своей жизни митрополит Антоний почувствовал упадок сил, препятствующий ему с прежней энергией вести дело возглавления Зарубежной Церкви, он предложил Синоду избрать ему полномочного Наместника в лице митрополита Анастасия (Грибановского). Его же в свое время владыко рекомендовал как своего преемника, когда сам он переходил с Харьковской кафедры в Киев.

Кончина митрополита Антония (СМ.ПОРТРЕТ) наступила после нескольких дней изнурительной болезни. У одра его находился Патриарх Варнава, митрополит Анастасий, читавший отходную, Управляющий Синодальной Канцелярией граф Ю. П. Граббе, келейник архимандрит Феодосий, Н. П. Рклицкий (впоследствии архиепископ Никон) и другие. Весь православный мир откликнулся на это событие, отмечая значение для Вселенской Церкви светлой личности усопшего иерарха.

Вот что писал сербский преподобный Иустин (Попович) в статье «ТАЙНА ЛИЧНОСТИ МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПРАВОСЛАВНОГО СЛАВЯНСТВА»:

«...Тайна личности митрополита Антония — тайна всех великих монахов. Здесь человек отрекается от себя ради Христа для того, чтобы через Христа вновь соединиться с собой; отрекается мира ради Христа для того, чтобы через Христа вновь соединиться с миром; отрекается от людей ради Христа для того, чтобы через Христа вновь соединиться с людьми. Нет ничего более страшного для человека, чем быть непосредственно с самим собой; и ничего нет неприятнее для человека, чем быть непосредственно с людьми; и ничего нет печальнее для человека, чем быть непосредственно с миром. Только, когда человек примет Господа Христа, как посредника между собой и людьми, между собой и миром, между собой и самим собой, тогда его печаль претворяется в радость, отчаяние в восхищение и смерть в бессмертие; тогда горькая тайна мира претворяется в сладкую тайну Божию. Поэтому в душе человека создаётся молитвенное отношение не только к Богу, но и по отношению к многострадальной твари. Поэтому Христов человек должен быть воодушевлённый молитвенник. Таков был блаженный Митрополит. Везде он был в молитвенном отношении и к Богу, и к людям, и к миру.

Умилённый сострадательной любовью к миру, наш святой Владыка получил от Бога дар слёз. Он плакал от умиления, плакал от печали, плакал от радости. Этот мир полон причин для плача и скорби. Всегда молитвенно настроенный, блаженный Владыка особенно лил слёзы, совершая святую литургию. А когда приходилось ему в проповеди коснуться некоей евангельской притчи или события, слёзы его душили и спазмы задерживали течение речи. В своей всеобъемлющей сострадательной любви он плакал за нас и вместо нас, плакал за всех и за вся и тем привлекал ко Христу, Христу порабощал. В этом отношении он много был похож на великих и святых печальников человеческого рода: Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова.

В новейшее время никто не оказал такого сильного влияния на православную мысль, как блаженный митрополит Антоний. Он православную мысль перевёл со схоластическо-рационалистического пути на благодатно-подвижнический путь. Он непобедимо показал и доказал, что сила и бессмертие православной мысли в святоотечестве. Только Святители — действительные просветители и тем и действительные богословы. Ведь они опытно переживали евангельские истины, как существо своей жизни и мышления. Все же догматические истины даны нам для того, чтобы мы претворяли их в жизнь и в дух нашего духа, так как они, по словам Спасителя, дух, истина и жизнь. Поэтому богомудрый Владыка писал: "Истина Божия постигается не иначе, чем путём постепенного усовершенствования в вере и добродетели. Поэтому это познание по существу связано с нашим внутренним перерождением с совлечением ветхого человека и с облечением в нового» (Кол. 3, 9).

С бессмертным Хомяковым наш святой Владыка оживил святоотеческое богословие и показал, что Православие является Православием только святоотеческой святостью и апостольством. Ничто так не чуждо Православию, как безжизненный схоластизм и ледяной рационализм. Православие, прежде всего и больше всего благодатная жизнь и опыт, а через это благодатное богопознание и благодатное человекопознание. Православная Церковь охватывает всю жизнь во всей её сложности, только в ней нет места для злобы и греха. Святой Владыка пишет: "Церковь обнимает собой все стороны человеческой жизни, только злоба и грех ею не вмещаются. Вся наша жизнь должна быть продолжением тех богослужебных молитв, которые всем нам так дороги ".

...Славянофильство не есть ценность само по себе, но как носитель и проводник Православия. Это основная мысль нашего Владыки и Достоевского. Православие и есть то новое слово, которое Славянство, во главе со святой Русью, должно огласить миру. И это огласить смиренно, служа всем народам в кротости и евангельской правде. Поэтому настоящие православные никогда не могут быть шовинистами. Помню, однажды в разговоре со мной в 1926 г., блаженнопочивший Митрополит рассказал мне следующее: "На Афоне существует обычай — монах, который не прощает обид, наказывается тем, что при чтении молитвы Господней должен пропускать слова: "и остави нам долги наши якоже и мы оставляем должникам нашим", –– до тех пор, пока не простит нанесённой ему обиды. "И я сам рекомендовал, прибавил великий Святитель, –– шовинистам националистам не читать девятого члена символа веры".

Евангельский патриотизм Господа Христа должно считать самой высокой ценностью своего народа и единственным смыслом его существования. Ибо "что может заменить народу Господа Христа"? — спрашивает блаженный Митрополит. Разве ему может заменить ничтожное существование государства, которое лишено всякого разумного смысла, если оно основывается только на народном самолюбии и становится чуждым религиозной идее? То уже не народ, но гниющий труп, который своё гниение считает жизнью. В действительности у него нет жизни, но живут на нём и в нём только одни кроты, черви и отвратительные насекомые, которые радуются тому, что тело умерло и тлеет, ибо в живом теле не было бы для них жизни и они не могли бы удовлетворить свою жадность...

Блаженный митрополит Антоний — самый одарённый современный представитель русского православного национализма, национализма освящённого и просвещённого Христом; национализма, по которому — все люди братья во Христе; национализма, по которому сильные должны служить слабым, мудрые — немудрым, смиренные — гордым, первые — последним. Выросши из святоотеческого православного вселенского патриотизма, блаженный Владыка может быть правильно оценён только из той же апостольской святоотеческой перспективы. К нему можно применить то, что св. Григорий Нисский сказал о своём брате, святом Василии после его смерти: "В чём состоит благородство происхождения Василия? Каково его отечество? Происхождение его — сродство с Божеством, а отечество — добродетель".

Вследствие своих евангельских добродетелей и особенно вследствие своей православной вселенскости великий и святой владыка блаженный Митрополит Антоний близок и дорог и нам, сербам, как и вам, русским. Он наша общая драгоценность, наш общий святитель и просветитель, наш общий вождь и руководитель. Разрешите мне исповедываться перед вами — блаженный Митрополит Антоний был действительным владыкой моей души, подлинным епископом и блюстителем моего сердца, в его лице я имел самого дорогого моего духовника. Всегда всеправославно настроенный, он нас, иностранных православных, собирал под широкие крылья своей великой русской души, как кокош собирает птенцов своих под крылья. Много раз я ощущал силу его всеправославной любви: для него мы, сербы, были так же дороги, как и русские. Из него исходила некая умилительная всеобъемлющая сила. Я бы назвал её — православная вселенскость. Если хотите, он в действительности был современным всеправославным патриархом. Своей подвижнической жизнью он стал и навсегда остался — правило веры и образ кротости, архиереев боговдохновенное удобрение и усердный молитвенник о душах наших. В этом мире он всегда жил в молитвенном единстве "со всеми святыми". Нет сомнения, что теперь и в другом мире он живёт со всеми святыми там, "идеже празднующих глас непрестанный и бесконечная сладость зрящих лица Христову доброту неизреченную".

В это время гонения на Русскую Церковь в СССР продолжались. 10 октября 1937 г. был расстрелян Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр (Полянский). 20 ноября 1937 г., вместе с митрополитом Иосифом (Петровых) расстрелян митрополит Кирилл (Смирнов), который должен был стать Местоблюстителем после митрополита Петра. В это время Русская Церковь находилась в состоянии крайнего опустошения. На свободе оставалось только несколько архиереев, большинство храмов было закрыто. Большинство оставшегося духовенства находилось в ссылке, на принудительных работах или проживало, скрывая свой сан. Но определенная  часть духовенства продолжала катакомбное служение, не подчиняясь приказам митрополита Сергия (Страгородского).

В 1938 г., по инициативе скончавшегося в 1936 г. митрополита Антония, состоялся Второй Всезарубежный Собор РПЦЗ.

2/15 января 1935 г., за полтора года до своей смерти, Председатель Архиерейского Синода Русской Зарубежной Церкви Блаженнейший митрополит Антоний сделал доклад Архиерейскому Синоду о желательности созыва Второго Всезарубежного Собора с участием представителей клира и мирян. В этом докладе митр. Антоний написал:

"Условия в которых существует за рубежом наша Церковь, не имеющая никакой поддержки от государственной власти и растущая в очень значительной мере благодаря работе благочестивых прихожан, делают необходимым привлечение представителей паствы к ближайшему участию не только в приходских, но и общественных делах. Такое участие их на Соборах в Москве, Ставрополе, а затем в Сремских Карловцах в 1921 г. во многих отношениях, несомненно, было очень полезно. Нам, иерархам, весьма важно от представителей паствы узнавать о ее духовных и прочих нуждах, а с другой стороны, мероприятия, выработанные с участием клира и мирян, могут быть основаны на более всестороннем и подробном обсуждении.

Само собой разумеется, что говоря о такой пользе участия клира и мирян в Соборной работе, мы отнюдь не имеем в виду осуществление какой-то церковно-демократической программы. Иерархический надзор и право, или точнее –– обязанность епископов произносить решающее слово, должны в соответствии со св. канонами и практикой последних Русских Соборов, оставаться незыблемыми. Впрочем, надо с удовлетворением отметить, что до сих пор на наших Соборах  как раз миряне особенно ревностно оберегали сохранение полноты канонических прав за иерархией. За рубежом имел место только один Собор с участием клира и мирян. Проект созыва второго такого Собора остался неосуществленным по различным причинам, одной из которых можно считать возникшую церковную смуту. Смягчение церковного разделения, происшедшее за последнее время, дает основания сказать, что последняя причина, если не исчезла, то во всяком случае не может почитаться достаточной для дальнейшего откладывания Собора, который, если окажется не в силах привести к единству, все таки важен для Зарубежной Русской Церкви, объединенной вокруг Архиерейского Собора и Синода. Не надо забывать, что Первый Всезаграничный Церковный Собор, имевший место в Сремских Карловцах в 1921 г., хотя и подвергся различным укоризнам, все-таки много способствовал укреплению организации Зарубежной Церкви. Равным образом нельзя не отметить благого значения епархиальных собраний в некоторых наших епархиях, как например, Харбинской. Все это дает нам основание ожидать, что созыв теперь Всезаграничного Собора способствовал бы сплочению Зарубежной Церкви, укреплению ее организации и упорядочению ее имущественного положения. Но не менее, если не более важной задачей для Собора будет указание Православному Русскому Зарубежью путей духовного возрождения и просвещения эмиграции, обсуждение и выработка мер борьбы с сектантством, противоцерковными течениями за рубежом, и, наконец, насколько это возможно, лечение ран, нанесенных душам церковной смутой. Для этой цели я радостно приветствовал бы участие на Соборе представителей русских церковных организаций, не находящихся ныне с нами в полном единении, при условии, конечно, что они выразят готовность принять к исполнению постановления, которые будут вынесены Собором с равноправным участием их представителей. Мы неоднократно приглашали к восстановлению единства отошедших от нас иерархов; думается, что новое приглашение их и представителей их паствы к Соборному сотрудничеству могло бы послужить делу церковного объединения".

В заключение своего доклада митр. Антоний (ФОТО СПРАВА) предложил создать при Архиерейском Синоде Предсоборную Комиссию, под председательством архиепископа Анастасия (Грибановского). Такая предсоборная комиссия была образована и Собор предложено было созвать в 1936 г. Однако, по целому ряду обстоятельств, созыв Собора был отсрочен. В 1936 г. скончался митр. Антоний, что также помешало созыву Собора. Наконец, Второй Всезарубежный был созван в 1938 году.

В "Наказе" этому Собору указывались, между прочим, следующие положения:

"Собор Русской Православной Церкви заграницей с участием клира и мирян должен действовать на основании Слова Божиего, священных канонов и законоположений Русской Православной Церкви, поскольку эти законоположения применимы к условиям современной церковной жизни Зарубежной Церкви".
"Второй Всезаграничный Собор Русской Православной Церкви созывается на территории Сербской Православной Церкви, под покровительством святейшего Патриарха Сербского, который является почетным Председателем Собора".
"Епископы, члены Собора, образуют Совещание епископов, которому принадлежит решающий голос по всем постановлениям Собора".
"Председателем Совещания епископов является Первоиерарх Русской Православной Церкви заграницей –– Председатель Архиерейского Синода".
"По силе Слова Божия и св. канонов, все решения общего собрания Собора подлежат утверждению Совещанию епископов и приемлют силу лишь по подписании их последними."

Во Втором Всезарубежном Соборе Русской Православной Церкви заграницей 1938 г. участвовали следующие епископы: 1) митр. Анастасий, Председатель Архиерейского Синода, 2) архиепископ Серафим –– управляющий Русскими Православными Церквами в Зап. Европе, 3) архиеп. Гермоген, член Архиер. Синода, 4) Мелетий, архиеп. Харбинский и Маньчжурский, 5) архиеп. Феофан –– Секретарь Архиер. Синода, 6) архиеп. Виталий –– Восточно-Американский и Джерзеситский, 7) архиеп. Богучарский Серафим, управляющий Русскими Православными общинами в Болгарии, 8) архиеп. Нестор, Камчатский и Петропавловский, 9) архиеп. Тихон, Председатель ученого Комитета при Архиер. Синоде, 10) епископ Германский Серафим, 11) еп. Урмийский Иоанн, 12) еп. Вест-Вирджинский и Питтсбургский Вениамин, 13) еп. Шанхайский Иоанн.

Кроме 13 архипастырей, членами Собора были еще 26 пастырей и 58 мирян. (Всего 97 членов).

Открытие Собора произошло в воскресенье 1/14 августа, ему предшествовали панихиды по митр. Антонию и св. Патриарху. Варнаве. После панихид все священнослужители и все члены Собора направились к памятнику Русским воинам, стоящему напротив Иверской Церкви. Здесь отслужили заупокойную литию и первая молитва была вознесена об упокоении души Царя-Мученика Николая II, Царицы Александры, Наследника Цесаревича Алексия Николаевича, Царевен Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии и всех на поле брани живот свой положивших и в смуте убиенных за Веру, Царя и Отечество.

Собор продолжался с 1/14 по 11/24 августа 1938 г. На нем было представлено много докладов –– см. «Деяния 2-го Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей», Белград. 1939 г. В заключение Собор выпустил два замечательных Послания.

Из послания Второго Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей к русскому народу в Отечестве страждущему:
   «Промыслу Божию угодно было тяжкий крест возложить на рамена русского народа и никто из нас не избавлен от искушений. Если вам указан жребий страдать на земле наших отцов, то нам суждено есть хлеб болезни в чужих странах на путях нашего изгнания. Далекие пространства, удаляющие нас от нашей Родины, не отдалили от нее нашего сердца. Связанные узами неразрывной братской любви, как и общими, постигшими нас скорбями и болезнями со всеми вами, мы всегда носим в своем сердце распятую Матерь Россию. Преклоняясь пред ее страстотерпческим подвигом, мы лобызаем ее язвы, зная, что она за всех нас приносит свою великую искупительную жертву.

От настоящего ее унижения мы невольно обращаемся к нашему славному историческому прошлому; из сравнения одного и другого мы видим всю тяжесть постигшего нас наказания Божиего.

Господь дал нам в обладание прекрасную землю, распространил ее до пределов моря, умножил и благословил наш народ, одарил его разнообразными талантами прежде всего –– добротою и широтою сердца; на самой заре нашей сознательной жизни просветил его святым крещением, увенчал, как диадемою, святым Православием; под сенью последнего увеличилась и окрепла наша держава, Русский народ стал одним из славнейших и могущественнейших на земле. "Все внимали ему и ожидали и безмолвствовали при свете его" (Иов, 29, 21-22). Ему указано было стать главным защитником Православной Церкви во всем мире, покровителем всех слабых и угнетенных, утверждением порядка, мира и правды на земле.

Но вот Вседержитель дохнул на него гневом Своим, низверг его с высоты на землю, и он лежит ныне поверженный во прах, "пресыщенный", подобно Иову, "унижением и горестями"(Иов, 1, 18). Во гневе Своем Господь "отверг царя и священника" (Пр. 11,6) и не пощадил самого "святилища Своего", предав в руки врагов наши св. храмы и другие святыни. Язычники пришли в наследие Божие, осквернили храм Святой Его, Иерусалим –– превратили в развалины, трупы рабов Божиих отдали в снедение птицам небесным и пролили кровь их как воду. "Мы сделались посмешищем у соседей наших, поруганием у окружающих нас" (Пс. 78, 1-4). Враги наши "свищут и скрежещут зубами, говоря: поглотили мы его, только этого дня и ждали мы, дождались, увидели"(Пс.14, 16).

И при всем этом "не отвратился ещё гнев Его от нас и рука Его высока" (Пс. 9, 22). За что же постигла нашу землю столь тяжелая небесная кара?

"За недостаток ведения" –– отвечает нам ветхозаветный пророк (Ос. 4, 6).

За то, что мы легкомысленно сеяли ветер, забывая, что из него родится буря; за то, что сами колебали храмину, в которой жили целое тысячелетие, не думая о том, что она может похоронить нас под своими развалинами, за то, что "мы глубоко упали и развратились" (Ос. 10, 9), забыв то высшее призвание, какое указал нам Бог и не устояли в истине и правде жизни, которая была открыта нам яснее, чем какому-либо другому народу на земле. За сие послал нам Господь "действие заблуждения, чтобы мы поверили лжи" (II Сол. 10, 12), и Русский народ действительно поверил ей, прельстившись обманчивыми мечтами о земном рае, обещанном ему коммунистами. После двадцатилетнего владычества большевиков ныне уже весь мир знает все мнимые блага этого рая: последний стал притчею во языцех. Рай, из которого слышится лязг цепей, где миллионы людей томятся в узах, в темницах, в концентрационных лагерях –– этих расширенных тюрьмах, наполненных таким количеством лиц, разного звания и возраста, что они почти не поддаются исчислению; рай, где множество других изнемогает под бременем непосильных египетских работ, проклиная насильственный труд, лишенный радости и творчества; рай, где цветущая, текущая млеком и медом страна превратилась в пустыню, где холод и голод стали обычными спутниками жизни; рай, где потоками льется невинная кровь, откуда несутся вопли, стоны и скрежет зубов; рай, где все обречены на равенство нищеты и бесправия, и где, вместо братства, царит звериная злоба и ненависть; рай, в котором никто не доверяет друг другу, ни один человек не чувствует себя в безопасности, будь он в городе или в деревне и даже в собственной семье, где развращенные дети предают часто собственных родителей; рай, где внешние достижения технической культуры только оттеняют внутреннюю пустоту и бессмысленность общей жизни, где давно увяла радость, и самые праздники превратились в плачь и сетование; рай, где скована самая мысль, где насилуется религиозная совесть, осквернена и поругана всякая святыня, и через то отнято у людей последнее утешение, какое у них осталось; рай, где брошены беспризорные дети бродить по улицам больших городов, как в пустыне, отравленные ядом всех пороков и преступлений и вырывая, как звери, из чужих рук хлеб, чтобы не умереть с голоду; рай, откуда дух безбожия, вражды, ненависти, лжи и всякого духовного растления распространяется по всему миру; рай, соприкосновения с которым боятся все народы, считая его очагом разлагающей нравственное заразы; рай, обитатели которого, подобно, Иову, должны проклинать день своего рождения и стремятся убежать из него при первой возможности, как из огня, или тюрьмы; рай, где множество юных прекрасных жизней пресекается самоубийством, внушенным безысходным отчаянием, - этот рай поистине достоин наименования ада, и он не может быть ничем иным, ибо создан без Бога и даже против Бога. Он воздвигнут на костях 30 миллионов лучших русский людей, составляющих цвет нашего народа. Мир еще не видел таких человеческих гекатомб, вознесенных на алтарь отвлеченной фанатической доктрины, явно доказавшей свою несостоятельность.

Когда в 1847 году вышел "Коммунистический Манифест", составленный Марксом и Энгельсом и притязавший на то, чтобы стать новым Евангелием для человечества, он увлек за собою многих энтузиазмом вложенной в него веры в скорое преображение мира, в наступление истинного "царства свободы", в котором не будет эксплуатации и угнетения бедных тружеников со стороны жестокосердых богачей, где осуществлена будет полная гармония личности и общества, где каким то образом произойдет обновление самого освобожденного человека, который станет не только самодовлеющим, но и совершенным, где народы раскуют свои мечи не орала и копья свои на серпы, чтобы навсегда забыть кровопролитные войны, где не будет существовать более разных общественных классов и даже самого государства. Осуществление этих подлинно почти религиозных пророческих обетований возлагается на пролетариат, коему Карл Маркс придает максимальное значение. Романтизм, идеализм и материализм, предчувствия и гадания веры и научный рационализм, утопическая революционность и приспособление к существующим условиям политической и социальной жизни, с целью их постепенного улучшения обычным эволюционным путем, мир и благоволение среди человеков и классовая злоба и ненависть –– все это странным образом сочеталось в марксизме. Потребовалось много времени, чтобы эти противоречия вскрылись со всею очевидностью, и ныне он, несомненно переживает глубокий кризис. Из среды убежденных и авторитетных социалистов раздаются голоса, осуждающие его, как и целостное мировоззрение, покоящееся на чисто материалистической основе и дышащее духом злобы и разрушения... Сами большевики, наученные своим горьким опытом, поняли, что пафос разрушения не есть пафос созидания". Исповедуя верность заветам своего учителя Маркса в теории, они постоянно отступают от него на практике, вынужденные делать уступки законам природы, требованиям жизни и вечным запросам человеческого духа.

Между тем, Евангелие, как слово Живого Бога, пребывает во век, не боясь испытания времени. Христос был и остается сосредоточением мировой истории и вместе вечным и Единственным Наставником человечества.

Всматриваясь в ход истории, мы видим, что вокруг Его Имени и Его учения идет вся эта напряженная борьба, выражающаяся в кровопролитных войнах, разного рода кризисах и революционных движениях. Для одних Он служит краеугольным камнем всей их жизни, для других камнем преткновения и соблазна. Люди иногда отходят от Него по малодушию или легкомыслию и снова возвращаются со слезами раскаяния, ибо сознают, что нет другого имени под небесами, которое могло бы понести с собой спасение и жизнь человечеству. Христос доныне "побеждает, царствует и повелевает", как говорили древние христиане. Только при свете Его учения можно найти безболезненное разрешение всех столь важных и трудных ныне социальных вопросов, волнующих современное общество. Только христианство снимет проклятие с труда, делая его радостным и свободным творческим подвигом человека.

Только оно организует человеческое общество, устанавливая мир, порядок и согласие в его недрах.

Нельзя чисто рациональным путем уравновесить интересы отдельных людей и разных классов общества, как и скрепить общее братство путем бичей или скорпионов, к чему обыкновенно прибегают большевики в своих коммунистических опытах.

Любовь есть тот цемент, который прочно связывает людей между собою, превращая человеческое общество в один стройный организм. Эту благодатную силу любви и принес с Собой на землю Божественный Искупитель, распространив ее на всех людей –– ближних и дальних, добрых и злых, праведных и неправедных. Он положил ее как драгоценный залог, в благодатную сокровищницу Церкви, откуда могут почерпать ее в изобилии для себя, как отдельные лица, так и все человеческое общество. Она одна создает для всех истинное равенство и братство во Христе. В своей безумной борьбе против Христа коммунисты "злословят то, чего не разумеют", и еще чаще сознательно искажают истину. Они клевещут на Церковь, говоря, что она покровительствует богатым и остается равнодушной к судьбе бедных трудящихся классов. Церковь не может учить ничему иному, кроме того, чему учил Сам Ея Божественный Основатель и словом и примером Своей жизни...

Что касается Русской Церкви, то она с первых дней христианства на Руси стала Матерью Русского народа, собирала его государственность, одухотворила и умягчила законодательство, оплодотворила всю культуру, сделалась печальницей за всех униженных и обездоленных, питательницей алчущих, покровительницей вдов, сирых, больных, слабых, для которых устраивала больницы, богадельни, приюты и другие учреждения милосердия, в дни же великих национальных бедствий она становилась главною и часто единственной водительницею и спасительницею своего народа, в которой он почерпал нравственную силу для своего духовного обновления и для укрепления своей государственной мощи. Все наши лучшие историки отдают дань должного уважения великим заслугам Церкви, оказанном ею своему Отечеству, в наиболее тяжкие времена исторической жизни последнего.

Плодотворное нравственное влияние Церкви на нашу общественную и государственную жизнь и весь русский быт продолжалось неизменно до самых последних дней существования национальной России, хотя мы и не замечали этого, как не замечаем воздуха, которым мы дышим. Во время войны, она, в лице своих служителей, благословлявших воинов на бранный подвиг, часто непосредственно деливших с ними все тягости их жизни на поле брани, приносивших благодатное утешение раненным, напутствовавших умирающих –– проявила такое же высокое мужество, как и человеколюбие. Она не отверглась, наконец, своего страждущего народа и после постигшей нас катастрофы, когда он, развращенный антицерковной пропагандой большевиков, отвергся в некоторой своей части сам от Церкви, подвергая ее гнусным насмешкам и гонениям.

Мы не знаем, что стало бы с Русской землей, если бы в сумерках теперешней русской жизни там погас свет Христов, исходящий от Церкви. Она превратилась бы в Содом и Гоморру, и Русский народ мог бы исчезнуть совсем с лица земли. Но он по милости Божией существует, являя перед всем миром силу своей веры и христианского терпения.

Сколько ни соблазняли его коммунисты призраком земного рая, он преодолел этот соблазн здравым смыслом и велением своей православной совести.

Он понял, что социализм обезличивает человека и во имя мнимого равенства, которого нет в природе вещей, убивает царственную человеческую свободу, без коей нет творчества, нет нравственной жизни и нет самого человека. Будучи весь от земли и для земли, социализм не совместим с христианским мировоззрением и особенно чужд русской душе, которой Бог дал крылья, чтобы от земли устремляться к небесам. Русский человек готов скорее умереть, чем пожертвовать своей бессмертной душой, превратившись в животное, как того хотят носители безбожной советской власти. Его сопротивление их убийственному учению и столь же убийственной власти неизбежно ведет к мученичеству, и мы каждый день видим новых страстотерпцев и исповедников на Русской земле.

Слыша об этом "терпении святых", соблюдающих заповеди Божии и веру в Иисуса (Апок. 14,12), мы не перестаем благодарить Бога за вас, которые среди лютых гонений доныне сохранили целым и невредимым драгоценный залог, полученный нами от великого просветителя нашего св. равноапостольного князя Владимира 950 лет тому назад.

Да будет благословенно ваше христианское мужество, с коим вы "исповедовали" ваше доброе православное "исповедание" пред многими "свидетелями" и пред самими врагами Христовыми, подражая Христу Спасителю, "засвидетельствовавшему, –– по слову Ап. Павла, пред Понтием Пилатом, –– доброе исповедание"(I Тим. 6, 12-13).

Двадцать лет уже Русская земля объята кровавым мраком. По временам она озаряется для нас зарницами надежды, а затем снова сгущается тьма, повергая многих малодушных в уныние.

Томясь столько времени в этом испытующем пламени и истаивая сердцем в ожидании своего избавления, вы невольно вопрошаете Управителя мира: "доколе Господи"?

Дух ваш смущается при виде того, что зло остается до сих пор безнаказанным, и нечестивые хулители и богоборцы продолжают дерзостно бросать вызов верующим, говоря: "Где есть Бог ваш"?

Утешьтесь, дорогие братья, Бог к вам и ко всем нам теперь ближе, чем во времена нашего прежнего благополучия, ибо в своих скорбях мы невольно взыскали Лица Его, и Он Сам обрел нас в нашем смирении и уничижении. И "во благо будет нам наша сильная горесть", как некогда Езекия (Ис. 38,17). С другой стороны, "бывает и успех человека –– ко злу, и находка в потерю" (Сир. 29,9). Сколько бы ни укреплялись и не превозносились "наглые ругатели, поступающие по собственным похотям, суд им готов и погибель из не дремлет" (II Петра,2,3; 3,3). "Знает Господь", поучает нас св. ап. Петр, "как избавлять благочестивых от искушений, и беззаконников блюсти ко дню суда, для наказания, а наипаче тех, которые идут вслед скверных похотей плоти, презирают начальства, дерзких, своевольных, не страшащихся злословить высших" (II Петра, 2, 9-10). Если Всемогущий медлит возгреметь над их головами своим праведным гневом, то потому, что до времени щадит даже своих врагов, оставляя им время для покаяния. Он хочет, чтобы и мы, испытанные огнем тяжких искушений, "предстали пред Ним неоскверненными и непорочными в мире, как золото очищенное седмирицею и чтобы те, кто в безумии своем дерзает бороться с Ним, смирились перед Его всемогуществом и пришли в познание Истины"...

Но у Промыслителя мира на все положены Свои времена и сроки. Если Он видит, что беззаконник продолжает упорствовать в своем противлении, злоупотребляя Его милосердием, Он низлагает и сокрушает его Своею всемогущею силою и нет на земле никого, кто мог бы спасти нечестивого от Его карающей десницы. "Посмотри, –– говорит св. Златоуст, –– сколь великое долготерпение Божие испытал на себе фараон и, наконец, какой казни подвергся за все свои злодеяния. Сколько преступлений учинил Навуходоносор, пока, наконец, не понес казни за все". "Могуществу Божию свойственно не только открыто преодолевать врагов, но и без затруднения попускать им впадать в заблуждение". И мы видим, как они все глубже погрязают в пучине заблуждений и как бы по наклонной плоскости катятся в бездну, не будучи в силах остановиться на пути своей погибели. Еще раз оправдывается изречение Премудрого: "праведность ведет к жизни, а стремящийся ко злу стремится к своей смерти" (Притчи 11,19). Те, кто умеют читать знамения времен, не могут не видеть, что день торжества вечной правды приближается.

Падает Вавилон, великая блудница, упоенная кровью святых и яростным вином блудодеяния своего напоившая все народы и восплачут и возрыдают о ней все блудодействовавшие с нею, на зато возрадуется праведник, увидев отмщение, когда "в один день придут на нее казни, плачь, смерть и голод, ибо силен Господь, судящий ее" (Апок. 18,2,5,9).

В ожидании грозного небесного приговора над сынами беззакония будем мужественны и тверды, как наковальня, по которой бьют, возложив свою надежду не на князи и сыны человеческие, но прежде всего на Единого Царя веков, в руках которого власть всей земли.

Мы не знаем, сколько дней суждено еще нам проходить сквозь нынешний искус, но не будем завидовать счастливцам, беспечно пирующим в дни наших несчастий свой праздник жизни, ибо мы не ведаем, кому принадлежит завтрашний день, и кто будет радоваться последним. Лучше быть в доме плача, чем в доме пира, так как в таинственной глубине страданий, как дитя в утробе болящей матери, родится новая жизнь, ибо из глубин скорби видите небо.

Только бы нам не ослабеть в нашей напряженной борьбе и довести ее до конца, ибо только претерпевый до конца венчается победой. Кто знает пути Господни? Быть может нам, искушенным по всяческим дано будет одухотворить нынешнюю культуру, осолив ее евангельской солью и явить миру столь вожделенное для всех царство мира, любви, и правды на земле, о котором издавна вздыхала и молилась Русь, и которого так жаждет все современное человечество.

Не напрасно все ждут с нетерпением воскресения России: ее место останется незанятым в семье народов, последние чувствуют ее отсутствие, которое нарушает не только политическое, но и нравственное равновесие во всем мире. Это еще более должно одушевить нас в нынешней борьбе за скорейшее возрождение нашей Родины; наша брань не есть, однако, брань в плоти и крови: это есть борьба, происходящая в недрах народного духа, где начинается и оканчивается всякая революция –– борьба за русскую православную душу, отмеченную особенною божественною печатью: ее то и стремятся стереть безбожные большевики, чтобы отпечатать на русском человеке свой образ и свое подобие, столь чуждые нашему исконному православно-национальному облику.

Никакая брань не бывает без жертв: надо дать кровь, чтобы получить дух. Но мы не будем одиноки в этой борьбе: с нами будут споборать все древние начальники и строители Русской земли и особенно "твердый адамант и непоколебимый столп" –– святитель Гермоген и его достойные сподвижники, крепко стоявшие за веру и дом Пречистой в первую смуту. От их проницательного взора на могло укрыться, что именно вера православная есть подлинная душа русского народа, источник его жизненной силы и крепости; если он потеряет это драгоценное сокровище, то потеряет все, а если сохранит ее, то ему приложится и царство земное и всё остальное, необходимое для устроения его земного благополучия... Какой бы ревностью воспламенились все эти крепкие стоятели за Св. Русь теперь, при виде нового страшного разорения Отечества? Если бы они увидели повсюду разрушение храмов, осквернение святынь, множество епископов, священников, иноков и христианского народа умерщвленных лютою смертью, мерзость запустения, водворившуюся в самом священном Кремле, где раздаются ныне уже не латинское пение, а проповедь открытого безбожия, распространяемая оттуда по всему свету, они растерзали бы ризы своя, посыпали пеплом главу и, обращаясь к нам, грозно спросили бы нас, как спрашивали своих современников: "или вам, православные христиане, всё это нипочем"?

Еще громче вопиет к нам кровь наших мучеников, возглавленных Царем-Страстотерпцем и священномучеников, в челе коих стоят приснопамятные митрополиты Владимир, Вениамин и другие архипастыри, явившие себя истинными свидетелями Христовыми.

Жертва, принесенная ими, была бы неоправданной, если бы мы не продолжали их великого подвига, подъятого за родную землю. Ничто не вредит нам более на таком пути, чем пагубная страсть к раздорам и разделениям: это подлинно наш великий национальный недуг, в котором, однако, мы не можем винить никого, кроме самих себя... Настало время преодолеть эту болезнь, пробудиться от сна и, осенив себя крестным знамением, начать великое и святое дело воссоздания разрушенного Отечества чрез восстановление нашего тесного духовного единения между собой... Церковь была искони Собирательницею Русской земли и русского народного духа. Она остается таковой и до сего дня. Наш Собор в составе епископов, клира и мирян, стекшихся на него, не взирая на все трудности передвижения для русских изгнанников, подлинно со всех сторон вселенной, явился торжеством такого церковно-народного объединения вокруг ее вечного знамения –– св. Креста.

Господь благословил наше Соборное делание, увенчав его полным миром, единомыслием и дав нам высокое утешение ощутить себя, как един дух и едино тело, как призванных в едином уповании нашего звания.

Бережно храня в своей душе это благоухание духа соборности, которым неоднократно спасалась Русь в минувшие века, мы хотели бы естественно распространить его и далее, мы желали бы, чтобы он дохнул в самой толще народной на Русской земле. Это и побуждает нас обратиться е вам, дорогие братья, несущие свой тяжелый крест в пределах нашего Отечества, чтобы "советовать" с вами об общем деле спасения Отчизны, как это делали русские люди встарь в трудные минуты своей исторической жизни и сказать вам от сердца к сердцу: мы едино с вами. Мы чада одной и той же Матери –– Русской Православной Церкви, дети одного и того же великого русского народа. Наше сердце болезнует вместе с вами о разорении Русской земли, ставшей снова "безгосударственной", как триста лет тому назад, о затмении здравого народного разума, помрачении народной совести, о шатании умов и порожденных им печальных разделениях среди русский людей, о том, что многие из них "измалодушествовались" под влиянием безвластия, общего падения нравов и разрушения русского православного быта. Уже двадцать лет длится смута в России; целое поколение родилось и выросло в грозе и буре революции, обвеянное ее разлагающим и отравляющим дыханием, и у него уже нет живого ощущения родной истории, оно не чувствует ее былого величия и красоты; ему не дороги ее священные заветы и предания, которыми наша Родина жива была в течение минувших веков. Время уносит последних деятелей и свидетелей нашего славного прошлого, носителей исторического русского национального духа.

Горе нам, если порвутся последние нити, связующие нас с древней Русью святого Владимира Кто будет в силах восстановить их потом? Возникает новый народ, оторванный от своих исторических корней. Он не устоит в жизненной борьбе, не имея под собою твердых, преемственных, освященных веками устоев и будет сокрушен первым натиском бури, как здание, сооруженное на песке.

Если мы подлинно ревнуем о благе Родной земли –– о том, чтобы спасти ее и вместе самих себя, если мы не хотим, чтобы наш народ, имеющий за собой тысячелетнюю историю и все же еще юный духом и телом, умер второю, т.е. духовной смертью, мы должны возникнуть из своего нравственного расслабления, победить в себе дух уныния, любоначалия и празднословия, и, собравши воедино наши помыслы, чувства и желания, стать мужественно и непоколебимо на защиту не столько внешнего, сколько внутреннего духовного достояния России.

Мы переживаем поистине огненное время, когда добро и зло, дух истины и дух заблуждения, царство Христово и владычество князя века сего, вступили в страшную непримиримую борьбу между собой, требуя и от всех нас ясного и твердого православно-национального самоопределения, но допускающего сомнения и колебания в разные стороны, ибо "человек с двоящимися мыслями неустойчив во всех путях своих" (Иак. 1, 8).

"Огнь пришёл Я низвести на землю, –– сказал Христос Господь, –– и как желал бы, чтобы он уже возгорелся" (Лук. 12,49). О, если бы этот священный огонь, огонь христианской ревности, веры, любви и патриотической жертвенности, действительно возгорелся в наших сердцах: он попалил бы тернии суеты и раздоров, ослабляющие наши силы, просветил наш ум, очистил сердца, закалил и укрепил волю и спаял бы нас в один мощный организм, перед коим не устоят никакие вражия силы.

И он уже воспламеняется ныне, по милости Божией, как в самой России, так и в странах нашего рассеяния. Не будем же угашать его, но исполняясь духа и силы, соединимся в действенном подвиге на защиту Родной Церкви и спасения Отечества и в единодушной молитве в Тому, Кто один силен благословить наш всенародный священный подвиг полным успехом.

Боже! Спаси Россию. Боже! Сохрани и укрепи ее страждущих сынов, в самой силе своей веры и терпения несущих Твое свидетельство миру. Боже, собери нас всех в лоно общей нашей Матери Церкви на Родной Святорусской земле, которую восставь, заступи, сохрани и помилуй Твоею благодатью».

Из Послания Второго Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей "Русской пастве в рассеянии сущей":

"Благодать вам и мир да умножатся" (I Петра,1,2).

«С великою радостью, братие, переносите ниспосылаемое от Бога испытание веры нашей, кое есть знак не только гнева, но и милости Божией. Милость Божия ясно проявляется над нами, как проявилась и тогда, когда мы избегали острия меча, сохранив нашу жизнь. Спасшись от неминуемой для многих из нас насильственной смерти на Родине, мы прошли через опасные пути –– одни через моря, другие через пустынные степи, иные же через засады врагов –– и достигли стран, в коих могли водвориться. Беззащитными странниками были и не знали, что ожидает нас, изгнанников с Родины и пришельцев чуждых стран. Милость Божия сохранила нас за рубежами Отечества. Вот уже приближается двадесятое лето со времени начала вынужденного исхода русских людей из родных пределов. За истекшие годы много перенесено, много выстрадано. Но русский народ не погиб в изгнании, а по всем концам вселенной разнес изнесенные им из Отечества светильники своей веры. По всему свету распространилась Русь Зарубежная. В то время, как разрушаются храмы в пределах России порабощенной, строятся новые храмы в Руси Зарубежной. В то время, как порабощенный и угнетенный Русский народ терпит неслыханные гонения на веру и во многих местах лишен возможности слышать Слово Божие и молиться за богослужением, русские зарубежом часто помимо своей воли, являются проповедниками Слова Божия и миссионерами истинной веры. Знакомясь с православным богослужением и видя чудеса и знамения, бываемые у святынь русских, многие иноземцы обращаются на наших глазах в Православие и проповедуют его среди соплеменников.

Горе, однако, нам, если мы, сделавшись орудием Промысла Божия для благовестия истины подобно древнему Израилю, в рассеянии уподобимся до конца этому последнему и, послужив спасению других языков, сами не обратимся на истинный путь и будем за грехи наши отвержены Богом. Горе нам, если мы в совершающихся событиях не узрим перста Божия, карающего нас за грехи наши и указывающего путь ко спасению. Да не будет с нами, как с теми, от которых отцы и пророки, но от которых лишь остаток спасется. Испытаем себя, насколько мы верны Богу и насколько ревностны в исполнении Его заповедей. Отдай, Русский народ, отчет Богу о тех обетах, которые ты дал 950 лет тому назад при крещении. Стань, Русь Зарубежная, пред крестителем твоим святым равноапостольным Владимиром и исповедуй ему грехи свои. Скажи прежде всего, блюдешь ли ты в чистоте святую благодатную православную веру?

Тяжело нам сознаться, что именуя себя православными, мы в своей среде видим многих ищущих новых истин и новой премудрости. Не внимая слову Божию, проповедующему Христа, Божию силу и Божию Премудрость, даже некоторые служители алтаря увлеклись проповедью нового учения о Премудрости Божией, от Христа отличной и святым отцам неведомой.

Сие учение, получившее наименование "софианства", особенно опасно тем, что многие могут проникнуться духом его, не делаясь прямо его последователями: в основе его лежит горделивое чувство своего достоинства перед Богом, при котором человек является уже не смиренным рабом Божиим, а существом необходимым для Самого Господа Бога, которому Господь воздаст не только по Своей милости, но и по принадлежащему человеку праву.

Нет нужды говорить, насколько сей дух противен духу евангельскому и насколько тот, кто причастен сему учению или напоен его духом, удаляется от Православия и становится чужд ему по своему духовному настроению.

Многие также, пребывая в лоне святой Церкви, обращаются к разным противным христианству учениям, увлекаясь теософией, каббалистическими науками, спиритизмом, занимаясь вызыванием мертвых или уча о перевоплощении их, быть может не ведая, что тем они становятся противниками Христианства и отпадают от Церкви.

Все эти учения противоречат основным догматам Христианства и являются тем более опасными, что попадающие под влияние их не замечают скрытого в них яда. Посему должно твердо противостоять всем соблазнам и искушениям, идущим от сеятелей лжи и нечестия. Ополчились ныне все враги Православия, мнящие, что с падением православного Русского Царства настало благоприятное время для их успехов. Усилили свою деятельность различные сектантские общества, прикрывающиеся Христовым именем, а в действительности извращающие Христово учение. Каждое из них утверждает, что лишь оно является носителем истинного Христова Евангелия отвергает святую Церковь с богоустановленной иерархией ее и совершаемыми ею таинствами. О сих модных учителях предрекло Слово Божие, указавшее, что "будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим похотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням" (2 Тим. 4, 3-4).

Не менее развивают свою пагубную работу масонские организации, часто притворно ревнующие о добродетели, но пытающиеся осуществить ее не во имя Христово. Заимствуя из Христианства отдельные положения его нравственного учения, они завлекают в масонские сети чад Церкви, пытаясь тщетно создать христианство без Христа. Многие, вступившие в масонские ложи, были привлечены туда лишь добрыми идеями, выставляемыми напоказ масонством, тщательно старающимися скрыть от непосвященных в его тайны, что оно является злейшим врагом Христианства, на разрушение коего направляет все свои силы. Посему все вступившие в масонские ложи на их службу, в каких бы званиях не находились, являются сознательными или бессознательными деятелями против христианства и, как враги Христовы, подлежат извержению из Церкви. Кто по заблуждению вступил в сие сообщество и сознал гибельность своего поступка, пусть поспешит разорвать эти сети и исповедует свой грех перед духовенством, ибо, оставаясь далее в масонском обществе, он делается сознательным врагом Церкви.

С особым упорством и исключительной хитростью ведет ныне борьбу против Православия католичество. Правда и в среде его есть много лиц искренно и бескорыстно помогающих обездоленным русским, память о которых будет с благодарностью хранится последними. Но к глубокому прискорбию, мы должны признать, что общее направление крайне враждебно Православию. Вместо того, чтобы обратить свои силы на того врага, который яростно борется с самою сущностью Христианства и стремится уничтожить все, чем оно обогатило мир, руководство католичества, пользуясь тяжелыми обстоятельствами, в которых находятся православные люди, делают всевозможные ухищрения уничтожить или по крайней мере ослабить Православие. В одних местах они пользуются для этого своею силою и положением, отбирают у православных храмы, насильственно обращая их в католические. В других –– борьба с Православием ведется более утонченным способом. Находящимся в нужде оказывается материальная помощь или предоставляется хорошая служба при условии перемены ими веры. Детям православных широко раскрываются двери учебных заведений, где искусственными приемами наших детей отвращают от Православия. Особенно же хитрым и лукавым способом обращения православных в католичество является устройство так называемого "восточного обряда". Зная, насколько русским неприемлема уния, самое название которой вызывает тяжелые воспоминания об угнетении юго-западного края католиками, а также понимая, что проповедь католичества в его чистом виде не будет иметь успеха в России, Ватикан ныне создает "католичество восточного обряда", которое есть в сущности то же, только скрытое, католичество. Духовенство этой ветви носит богослужебные, как и обычные, одеяния совершенно такие же, как и православное духовенство, совершает богослужение, с внешней стороны не отличающееся от православного, и устраивает для того храмы в восточном православном стиле. Однако, все это устраивается лишь для прельщения православных, которых вначале даже уверяют, что католичество и Православие в сущности одно и то же, пользуясь в этом случае принципом "цель оправдывает средства".

Православные должны знать, что в действительности "восточный обряд" создан для разрушения Православия и потому надо остерегаться всякого общения с ним и ни в чем не оказывать содействия ему, чтобы не стать пособником врагов Православной Церкви.

С прискорбием должно отметить, что многих перестало страшить открытое отпадение от Церкви. Одни равнодушно относятся ко всем вероисповеданиям, ничего не видя в них, кроме внешней обрядности, другие увлекаются учением самозваных проповедников, думая от них узнать истинный путь в Царствие Божие, ныне же соблазняемые исключительно выгодами, которые они думают получить от перехода в другую веру, по этим корыстным побуждениям оставляют Православную Церковь и вступают в различные секты и неправославные вероисповедания...

Истинность святой Православной веры свидетельствует и в наши дни многочисленными знамениями и чудесами, совершающимися и у обновившихся в наши дни икон, и святыми угодниками, просиявшими в близкие к нам времена. Кто дерзнет сказать, что не истинная Божия Церковь есть та, которая взрастила и в которой прославился преп. Серафим Саровский? Кто осмелится утверждать, что безблагодатна Церковь, которую Бог прославляет чудесным обновлением икон, совершающимся пред глазами многих? Только ожесточенность сердца и духовное ослепление могут делать людей сознательными врагами Православия. Грозен будет суд на таковых...

Стояние в вере Православной должно заключаться не в одном лишь точном исповедании учения Православной Церкви, а и в жизни сообразно вере. Посему оплачем грехи и преступления наши, которыми мы осквернили себя, навлекли на себя гнев Божий, покаемся в них от всего сердца. Прежде всего вспомним тот грех, который, как тяжелое бремя, лежит на всем Русском народе, поскольку он является одним организмом, и который служит, быть может, главною причиною теперешних бедствий его и нашего изгнания с Родины. Грех тот есть измена Помазаннику Божию, коей запятнали себя творцы и вдохновители нашей революции.

Вспомним, как отнеслись мы все к тем событиям, которые погубили Россию, как многие радостно приветствовали захват власти восставшими на Государя и отверглись от Того, Кого незадолго перед этим всюду восторженно встречали. Понося, слушая и распространяя клеветы на невинного страдальца, русские люди позволили врагам России лишить его свободы и сослать вглубь страны, оставив беззащитным в руках преступников. Мученическая смерть Царской Семьи явилась непосредственным следствием этих преступлений и лежит на совести не только тех, кто непосредственно участвовал в этом величайшем злодеянии, но и на всех нас, поскольку мы не приняли мер для того, чтобы уберечь Государя от руки преступных убийц.

Пролитая праведная кровь вопиет от земли к Богу, как кровь Авеля, и свидетельствует против тех, кто виновен в ее пролитии. Пусть каждый, не оправдывая себя, покается, усердно моля Бога о прощении сего великого греха себе и всему русскому народу и вознося молитвы об упокоении убиенных Царственных мучеников и всех невинно с ними пострадавших. Вместе с тем будем молить Бога, чтобы Он облекши нетленною славою Царя-Мученика, проявил милость Свою русскому народу и возвратил на престол Российский Своего Помазанника Православного Царя.

Будем усердно возносить Богу молитвы, чтобы Он ускорил спасение нашего Отечества и сделал нас достойными возвращения на освобожденную Родину... Воспитание детей есть одна из важнейших задач не одних только родителей, но и всего общества. Многие русские дети учатся и воспитываются ныне в различных иностранных заведениях, которые иногда дают прекрасные знания отдельных наук и предметов, но не могут воспитать ребенка в православной вере и любви к России. Уже сейчас многие из подрастающего поколения воспитываются чуждыми России и враждебными Православию; есть среди них такие, которые готовятся, при наступившей возможности, сеять на Руси те ядовитые семена, которыми сами напитались, вырастая на чужбине. Кто виноват в том, что эти дети в будущем, быть может принесут много зла своему Отечеству? Кто, как не те родители, которые, стараясь дать детям знания, необходимые для возможности иметь в будущем заработок, не потрудились прежде всего позаботиться воспитать их православными и русскими.

Долг Русского Зарубежья сохранить духовные ценности св. Руси и передать их будущим поколения, подготовить их для службы возрожденной Великой России"...

Путь спасения нашего Отечества лежит через подвиг нашего личного усовершенствования. Поработители России подняли знамя безбожия и вооружились оружием духов злобы. Наше Знамя- святой животворящий Крест и доспехами нашими должны быть добродетели, указываемые Словом Божиим. Возрождение нашей Родины должно начаться с духовного возрождения каждого из нас в отдельности. Борьба с нынешнею властью в многострадальном Отечестве есть борьба двух начал, борьба веры и безверия, борьба безбожия с верою в Бога. Чтобы находиться в стане света и правды и делать святое дело, нужно очиститься и переродиться внутренне. Невозможно бороться со злом вне себя, будучи внутренне исполненным им. Господь указал, что род дьявольский изгоняется только молитвою и постом (МФ. 17,21; Мр.9, 29). Вооружившись ими, прилежа неукоснительному участию в богослужениях и чтении Слова Божия, будем стараться в жизни своей воплощать учение Христово, неуклонно исполняя все предписания Церкви... Лишь ища Царствия Божия и правды его, мы сможем стать истинными борцами против царства сатаны и неправды и способны будем сделаться строителями воскрешенной Великой России. Строительство Св. Руси доступно лишь тем, кто дышит духом ее правоверия и благочестия. Так неразрывно связаны между собой наши Отечества небесное и земное. Преуспевая в нравственной жизни, мы подготовляем себя к будущей и в то же время приближаем сроки освобождения Родины. Когда русский народ охватит волна покаяния, тогда придет спасение. Тогда пошлет Господь благословение на дела и намерения наши. И благословен станет наш путь. Не откажет уже Бог нам в наших прошениях и услышит наши молитвы. Тогда мы сами по чистоте наших намерений и деяний примем силу от Бога и будет движение наше на врага вихрем, сметающим его на нашем пути, как пыль; перед малой горстью не устоят его полчища. Отнимет тогда Господь сердце у врагов наших и, передав их нам в руки, приведет нас на Родину, где поставит нас на служение правде и даст нам излечить раны нашего Отечества и наших израненных и безмерно пострадавших братьев.

Близок всему конец. Целомудритесь и трезвитесь в молитвах. Обратитесь ко Господу всем сердцем своим в посте, плача и рыдая, да смилуется над нами. Тогда возревнует Господь о земле Своей и пощадит народ Свой. Тогда придут вновь лета благоприятные на землю нашу, прежде Отечества небесного узрим во славе Отечество наше земное. Если же мы не вразумимся, в печалях умрем, и самое имя наше может изгладиться из книги живущих на земле.

Русь Зарубежная! Внимай Слову Господню:"живот и смерть дах перед лицем вашим, благословение и клятву. Избери живот, да живешь ты и семя твое" (Второз. 30, 19)».

Глава пятая. Митрополит Иосиф Петроградский и Истинно-Православная Церковь. ЖИЗНЕННЫЙ И ДУХОВНЫЙ ОБЛИК ОСНОВАТЕЛЯ ИПЦ МИТРОПОЛИТА ИОСИФА ПЕТРОГРАДСКОГО. Публикация из очерка мирянина РосПЦ А.Кузнецова
 
«А подлости человеческой в пример для подражания я не возьму никогда, тем более, что никакая измена от страданий всё равно не избавит, так пусть уж буду страдать за идею, а не за измену ей»
 
Митр. Иосиф Петроградский
(из письма о. Николаю Прозорову)
 
Житие свщмч. митр. Петроградского Иосифа (Петровых), давшего свое имя антисергианскому движению, заслуживает подробного описания.



Митрополит Иосиф (Петровых) с сестрой Клавдией Шишуновой. Чимкент. 1933 год.

Будущий митрополит родился 15 декабря 1872, в г. Устюжна Новгородской губ. в мещанской семье. Крещен младенец Иоанн был, как и все его братья и сестры, в приходской церкви Вознесения Господня своего родного города. Глубокая вера и стремление послужить Господу отмечались у него с раннего детства.

Первые годы учебы прошли в Устюженском Духовном училище. Затем Иоанн поступил в Новгородскую Духовную семинарию, которая располагалась в обители преподобного Антония Римлянина. После окончания семинарии в 1895 г. в числе лучших ее воспитанников Иоанн был принят на казенный счет в Московскую Духовную академию. Закончив ее первым магистрантом в 1899 г., он был оставлен профессорским стипендиатом при академии.

9 сентября 1900 г. Иоанн был утвержден исполняющим должность доцента академии по кафедре Библейской истории. Но карьера ученого уже не привлекала его, стремившегося к своей давней мечте – иночеству. Зародилась она еще в то время, когда Иоанн Семенович был семинаристом. Студентом академии он любил посещать святые обители и святые места, им были совершены паломничества в Соловецкий монастырь, во Иерусалим, на святую гору Афон, в Ново-Афонский монастырь. Во времена зимних каникул, уклоняясь от светских развлечений и увеселений, Иоанн уезжал в любимый им Антониев монастырь в Новгороде. Именно там он и провел последние недели лета 1901 г., готовясь к иноческому постригу, уходя в себя и сосредоточиваясь в молитвах.

Пострижение в монашество было совершено 26 августа 1901 г. в Гефсиманском скиту, что неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры, с наречением именем Иосиф. Чин пострижения совершил преосвященный еп. Волокололамский Арсений (Стадницкий), ректор Московской Духовной академии. Божественную литургию служил инспектор академии архимандрит Евдоким (Мещерский) совместно с новгородским епархиальным миссионером иеромонахом Варсонофием (Лебедевым) и монастырскою братиею. После совершения пострига епископом Арсением было сказано Иосифу слово, которое имело руководящее значение для всей его последующей деятельности: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно будет и сочтено за малодушие или безчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерег Господь. Работай Господеви духом горяще». Слова эти были восприняты как завет и хранились в душе Владыки всю жизнь, имея огромное значение для его деятельности. 30 сентября того же года монах Иосиф был рукоположен во иеродиакона, а 14 октября – во иеромонаха.

В феврале 1903 г. его удостоили степени магистра богословия и утвердили в звании доцента, а через некоторое время, 9 декабря 1903 г., назначили экстраординарным профессором и инспектором Московской Духовной Академии. За церковные заслуги 18 января 1904 г. отца Иосифа возвели в сан архимандрита. В этом же сане он отбыл в июне 1906 г. для несения послушания настоятеля первоклассного Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря в Холмской епархии. Через год, согласно определению Святейшего Синода, архимандрит Иосиф перемещен настоятелем первоклассного Юрьева монастыря в Новгороде. Новое постановление Синода от 27 февраля 1909 г. вознесло его на высокую ступень епископского служения.

Хиротония во епископа Угличского, викария Ярославской епархии проходила 15 марта 1909 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге. Совершали ее видные иерархи Русской Православной Церкви: митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский Владимiр (Богоявленский), митрополит Киевский Флавиан, архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) в сослужении многочисленного духовенства. Епископская хиротония окончательно утвердила вл. Иосифа в правильности выбранного им жизненного пути. Преосвященный Иосиф очень любил служить литургию и служил ее каждый день, стремясь непрестанно пребывать в любви и молитвенном общении с Богом и Его Пречистой Матерью.

В 1905-1914 гг. под инициалами А.I. была издана книга духовных размышлений преосвященного Иосифа «В объятиях Отчих. Дневник инока». Сам автор  предварил свой труд такими словами: «Владея настоящей книгой, знай, добрый читатель, что ты некоторым образом владеешь душою моею. Не осмей ее, не осуди, не укори: она открыта пред тобой здесь так, как только открывают ее духовнику и самому близкому человеку: открыта во всех сокровеннейших движениях, ежедневных настроениях, чувствованиях, изъянах и немощах, во всех добрых или злых, святых или темных сторонах и жизненных проявлениях...»

Сразу после выхода первых книжек дневника они возбудили отклик в сердцах истинно верующих людей, горячо обсуждались в православной периодике тех лет. Сильное впечатление производит запись в дневнике от 6 августа 1909 г.: «Господи! Душа моя жаждет подвига. Укажи мне его, натолкни на него, укрепи в нем, вразуми, помоги. О, как хотел бы я участи избранных Твоих, не пожалевших для Тебя ничего, вплоть до души и жизни своей». Это желание инока впоследствии осуществилось, когда свой мученической кончиной Владыка прославил Христа.

Дневник состоял из 12 томов, из которых первые вышли в свет в 1905 г., т.е. не более чем через четыре года после пострижения. Автор внимательно углублялся в себя и записывал каждое свое душевное движение. В дневнике много говорится и о взлетах его духа, и об искушениях – приливах гордости и самомнения, и о других духовных переживаниях. Из этих записей видно, что архимандрит, а затем Владыка Иосиф был человек аскетически настроенный, опытный как подвижник, энергичный, но горячий и порывистый. Обширная административная работа, сначала во главе монастыря, а потом видного викариатства не вполне отвечала его душевному настрою, склонности к уединенной молитве и самоуглублению.

Душевные силы Владыки укрепляли поездки в обители. В 1909 г. он посетил старинный, основанный еще в 1564 г. близ Устюжны при впадении реки Моденки в реку Мологу Николо-Моденский монастырь – место своей будущей многолетней ссылки. Тогда епископ Иосиф отслужил в обители Всенощную. Значительно укрепило его духовные и душевные силы посещение в 1911 г. святой горы Афон. С 27 февраля 1909 г. вплоть до закрытия этой обители в 1923 г. Владыка был настоятелем Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в городе Ростове Великом. В мае 1913 г. в связи с празднованием 300-летия Дома Романовых он встречал там Государя Императора Николая II и благословил его и Августейших детей Боголюбской иконой Пресвятой Богородицы.

Начало службы Владыки в Ростове совпало в октябре 1909 г. с 200-летием кончины святителя Димитрия Ростовского, которое стало всероссийским праздником. Епископ приложил много усилий по устройству и проведению торжеств. С 1910 г. он был уже первым викарием Ярославской епархии, которую с 1907 по декабрь 1913 гг. возглавлял в сане архиепископа будущий св. Патриарх Московский и всея России Тихон (Белавин). 14 сентября 1913 г. преосвященный Иосиф передал из Ростова в свой родной край - храм с. Модено Устюженского уезда, имевший придел свт. Димитрия Ростовского, часть мощей, гроба и одежды этого святого.

В августе 1914 г. из Костромы почти одновременно отбыли правящий архиерей и его  первый викарий, и епископ Иосиф с 25 августа по 16 сентября 1914 г. исполнял обязанности временно управляющего Костромской епархией. Несмотря на непродолжительность этого периода, он характеризует Владыку, как деятельного и истового архипастыря, немало сделавшего для оказания помощи русским воинам и их семьям в начальный период Великой войны. Так, 29 августа в кафедральном соборе Костромы епископ Иосиф отслужил панихиду «по вождям и воинам на поле брани за Веру, Царя и Отечество живот свой положившим», затем был проведен крестный ход на центральную площадь города, где у Александровской часовни Владыка в сослужении всего городского духовенства совершил молебен «о даровании победы русскому воинству над врагом, а народу над пьянством». 3 сентября резолюцией епископа было предписано «объявить всем благочинным, настоятелям и настоятельницам монастырей и приходским священникам оказывать возможное содействие сборам на нужды Красного Креста за все время войны». О внимании Владыки к нуждам военного времени свидетельствует и то, что он собирал в Костроме настоятелей, причт и старост для обсуждения «чем духовенство и церкви города могут оказать свою помощь больным и раненым воинам во время настоящей войны».

До революционных потрясений 1917 г. Владыка успел написать и большей частью опубликовать около 80 трудов, в том числе 11 томов своего дневника и 10 статей в Православной Богословской энциклопедии. Издавались им и крупные работы, от духовно-нравственных до религиозно-философских, например, в 1902 г. в Сергиевом Посаде вышла его работа «Матерь Божия - Благодатная Матерь народа русского», а в 1905 г в Харькове - сочинение «Учение Лейбница о происхождении и сущности зла».

Об отношении еп. Иосифа к Февральской революции достоверных сведений не имеется. Он не выступил активно против революционеров из Временного правительства, но принадлежал к той, увы, немногочисленной группе архиереев, которые, по крайней мере, не обезчестили себя посылкой приветственных телеграмм Думе и Временному правительству с выражением радости по поводу свержения Царя и не славословили масонский переворот в устных и печатных выступлениях.

Весной 1917 г. епископ Иосиф основное внимание уделял примирению со старообрядцами. 31 мая 1917 г. вместе с епископом Уфимским Андреем (Ухтомским) и единоверческим протоиереем Симеоном Шлеевым он присутствовал на Соборе старообрядческой Церкви Белокриницкой иерархии, проходившем на Рогожском кладбище в Москве, подписал «Обращение» к Собору и имел беседы со старообрядческими архиереями. Чаемое православными архиереями примирение так и не состоялось из-за сектантской настроенности большинства раскольнических иерархов, отказывавшихся признавать преосвященных Андрея и Иосифа православными епископами.

В августе 1917 г. Владыка Иосиф стал участвовать в работе Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. В отличие от многих православных, возлагавших неоправданные надежды на этот возникший в революционном угаре Собор, епископ Иосиф смотрел на положение дел гораздо трезвее. Он и до революции не предлагал никаких радикальных мер по реорганизации церковного управления и не увлекался, как делало тогда большинство, церковным политиканством и борьбой с мнимым «цезарепапизмом». Свою позицию он так изложил на страницах своего дневника (запись от 20 декабря 1907 г):
 
«Права ли и истинна ли наша Церковь при ее современных некоторых ненормальностях, указываемых ее врагами («цезарепапизм» и т. п.)? Права и истинна. Какое мне дело до какого-то там цезарепапизма? Я в душе своей сам царь над собою, и за все сам отвечаю. Личное мое усердие, благочестивое настроение ничем не может быть связано. «Царство Божие внутри нас есть». И здесь, прежде всего, нам надо созидать свое спасение и отвечать за него.

 Какое мне, далее, дело до предписаний регламентов - например, выдавать «тайну» исповеди? По совести своей я никогда бы ничего не выдал и ничуть бы не отвечал за это пред Богом. Между тем, другой и без регламентов выдает своего «друга» каждый день. Все это форма и внешность, содержания же и внутренней силы и действенности истины Христовой совершенно не касается». («В объятиях Отчих. Дневник инока». т. VII. c. 296-297)
 
Понимал преосвященный Иосиф и то, что всякие церковные реформы и преобразования останутся совершенно бесплодными, а то и принесут явный вред, если прежде не произойдет духовно-нравственного возрождения в душах православных. Поэтому с проведением Поместного Собора он не связывал никаких особых надежд, тем более, что даже на интронизацию Патриарха этот Собор испрашивал специальное разрешение у большевицкого ревкома, обосновавшегося рядом в Кремле.

В конце 1917 - начале 1918 г. епископ Иосиф временно управлял Рижской епархией, а 3-4 октября 1918 г. принимал у себя в Ростове патриарха Тихона и сослужил с ним всенощное бдение, а затем и Божественную Литургию.

В начале 1919 г, когда на всех фронтах Гражданской войны Красная армия перешла в наступление, и большевикам показалось, что победа в войне им обезпечена, они решили заняться Православной Церковью «по-настоящему». Именно с января 1919 г. большевицкая власть от достаточно хаотического террора, проводимого без определенного плана, перешла к планомерному уничтожению Церкви, объявив ей открытую войну.

Епископ Иосиф был к тому времени уже слишком заметной фигурой, чтобы репрессии богоборческой власти обошли его стороной. 7 июля 1919 г. последовал его первый арест в Ростове Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном». Владыка был перевезен в Москву во внутреннюю тюрьму ВЧК, где содержался около месяца. В августе 1919 г. он оказался освобожден без вынесения приговора. Мужественное поведение преосвященного не осталось незамеченным, и 22 января 1920 г. он был возведен в сан архиепископа и назначен Святейшим Патриархом Тихоном архиепископом Ростовским, викарием Ярославской епархии.


Новый конфликт с представителями большевицкой власти не заставил себя ждать. 26 апреля 1920 г. специальная комиссия вскрыла мощи Ростовских Чудотворцев в Успенском соборе, Спасо-Яковлевском Димитриевом и Авраамиевском монастырях. Архиепископ Иосиф организовал и возглавил крестный ход с выражением протеста против этого мракобесия, незаконного даже в свете советских декретов. За это 8 июня 1920 г. Владыка был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Три недели он находился в заключении в Ярославской тюрьме, а в это время в Ростове собирались тысячи подписей верующих за его освобождение. В итоге архиепископ Иосиф был освобожден, но постановлением Президиума ВЧК от 26 июля 1920 г. приговорен к 1 году заключения условно с предупреждением о неведении агитации.

Весной 1922 г. на Русскую Православную Церковь обрушились новые тяжелые испытания – развернутая по указанию Политбюро ЦК РКП(б) кампания по изъятию церковных ценностей и обновленческий раскол, также непосредственно организованный органами государственной власти, в частности ГПУ. После ареста Патриарха Тихона в мае 1922 г. власть в Церкви на год захватили просоветски настроенные обновленцы, сформировавшие свое Высшее церковное управление.

Архиепископ Иосиф также был арестован в мае 1922 г. по делу «о противодействии изъятию церковных ценностей» и 19 июля приговорен в г. Ростове Ярославским губернским революционным трибуналом к 4 годам лишения свободы. После этого - третьего за последние три года - ареста Владыка был вынужден дать подписку «не управлять епархиею и не принимать никакого участия в церковных делах и даже не служить открыто», что привело к его досрочному освобождению по предписанию от 5 января 1923 г. председателя ВЦИК виднейшего большевика Калинина.

Однако, после освобождения Владыка, затворившись в Угличском Алексеевском монастыре, продолжал вопреки подписке негласно управлять епархией, отвергая всякий диалог с обновленцами. Категорическое неприятие их принесло преосвященному Иосифу уважение и всеобщую любовь православного народа, который всячески поддерживал своего архипастыря. Так, в письме начальника Ярославского губернского отдела ГПУ в ОГПУ от 8 августа 1923 г. говорилось: «Обновленческая группировка в настоящее время почти совершенно прекратила свою деятельность под натиском тихоновской группировки. Большинство духовенства и верующих идет по пути тихоновщины, ослабляя морально и материально обновленческую группировку. Во главе тихоновской группировки стоит епископ Ростовский Иосиф. Данное лицо по Ярославской губернии в настоящее время весьма авторитетно не только среди духовенства и верующих, но и среди советских работников низового аппарата, и в особенности Ростовского уезда … Для поддержания деятельности обновленческой группы, безусловно, необходимо изъять из пределов Ярославской губернии епископа Иосифа … Без этой операции нет возможности хотя бы минимально поддерживать деятельность обновленческой группы … »

В мае 1924 г. архиеп. Иосиф был назначен членом Священного Синода при Патриархе. Будучи переведен в марте 1924 г. на Одесскую кафедру, Владыка не смог водвориться там из-за противодействия обновленцев и местного совдепа, и оставался проживать в Ростове на положении управляющего Ростовским викариатством до осени 1924 г., когда был назначен управляющим Новгородской епархией. Проживая большую часть времени в Ростове, Владыка Иосиф временно управлял одной из старейших русских епархий до сентября 1926 г. Архиепископ периодически служил в новгородском Софийском соборе, петроградском кафедральном храме Воскресения Христова (Спасе-на-Крови). Особенно значительное количество верующих собирали его архиерейские богослужения в Успенском соборе г. Ростова.

Когда 25 марта/7 апреля 1925 г. скончался Святейший Патриарх Тихон, Местоблюстителем Патриаршего Престола согласно его завещанию стал митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Архиепископ Иосиф с шестьюдесятью другими архиереями участвовал в погребении св. Патриарха Тихона и подписал акт о передаче местоблюстительских полномочий св. митрополиту Петру. В своем распоряжении от 6 декабря 1925 г. – за несколько дней до ареста – последний поставил архиепископа Иосифа третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя за митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) и митрополитом Киевским Михаилом (Ермаковым).

После ареста Владыки Петра (Полянского) руководство Русской Церковью перешло к митрополиту Сергию. Последний, «вследствие настоятельной просьбы верующих», как сказано в указе, назначил в августе 1926 г. архиепископа Ростовского Иосифа, уважаемого повсюду за свою аскетическую жизнь и ученость, митрополитом Петроградским с возложением белого клобука, креста на клобук и митру. Нет сомнения, что впоследствии митр. Сергий жалел об этом назначении.

Православные христиане Петрограда встретили Владыку с большой радостью, как стойкого борца за чистоту Православия, тем более, что после расстрела в августе 1922 г. новомученика митрополита Вениамина (Казанского) они несколько лет не имели своего правящего архиерея. 29 августа/11 сентября митрополит прибыл в Петроград и остановился в Воронцовском подворье. Это был день празднования Усекновения главы Иоанна Предтечи и канун праздника перенесения в город мощей святого благоверного князя Александра Невского, который еще совсем недавно сопровождался грандиозным крестным ходом от Исаакиевского собора до Александро-Невской Лавры. На всенощной Троицкий Собор Лавры, недавно перешедший к «тихоновцам» от обновленцев, был переполнен народом.

«Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные», – писал очевидец. Согласно другому источнику: «Духовенства собралось человек полтораста – от облачального места до престола по обеим сторонам. Епископат весь: митрополит, преосв. Алексий, Гавриил (Воеводин), Николай (Ярушевич), Стефан (Бех), Григорий (Лебедев), Сергий (Дружинин) и Димитрий (Любимов)». Первые впечатления от нового главы епархии были очень благоприятны: «Новый митрополит – высокого роста, седой, в очках, вид серьезный, несколько необщительный, как будто суровый. Есть что-то общее во внешнем виде с покойным митрополитом Вениамином. Ходит несколько сутуловато. Ни с кем не разговаривает в алтаре. Даже через еп. Григория послал сказать "беседовавшему" в алтаре духовенству держать себя "покойнее". У епископа и духовенства – в их держании себя – сразу почувствовалось, что приехал "хозяин": все подтянулись. Голос у него – высокий, довольно нежный, приятный, дикция чистая. В общем, впечатление хорошее, приятное».

Прот. Мих. Чельцов вспоминает, что «митрополит Иосиф внушал к себе, с первого же взгляда на него, симпатию и доверие…Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивым к нуждам и горестям людским; хотелось быть около него, слушать его… И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает к послушанию, отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, – словом, что с ним-то начнется у нас настоящая жизнь, что будет у нас Владыка Отец».

Сохранились свидетельства и других очевидцев о назначении Владыки Иосифа Петроградским митрополитом. Так, архимандрит Феодосий (Алмазов) в рукописи «Мои воспоминания (записки соловецкого узника)» отмечал: «Все в Петрограде восторжествовали. Известный аскет, профессор академии, плодовитый духовный писатель. Первое всенощное бдение он совершил 23 ноября [ошибка, на самом деле 11 сентября нового стиля - ред.] в день памяти Св. Александра Невского в Лавре. Все туда устремились. Религиозный подъем был невиданный: ведь стал на свою кафедру преемник священномученика Вениамина. Народу – масса. Отслужив литургию с прекрасной проповедью, Владыка уехал в Ростов попрощаться со своей паствой – и в этом была его роковая ошибка».

Митрополит Иосиф действительно 13 сентября вечером уехал из Петрограда в Ростов, чтобы проститься с прежней паствой, оставив управляющим епархией на время своего отсутствия епископа Гавриила (Воеводина). Вернуться на берега Невы ему уже никогда не было суждено. Будучи вызван в Москву ОГПУ, в разговоре с возглавлявшим церковный отдел Е. Тучковым владыка резко отрицательно отнесся к предложенному плану «легализации» Церкви. В результате ему был запрещен выезд из Ростова.

В начале декабря 1926 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий был арестован. Его обязанности перешли к митрополиту Иосифу, который, предвидя и для себя возможность в ближайшем будущем такой же участи, обратился 25 ноября (8 декабря) 1926 г. с завещательным посланием «К архипастырям, пастырям и пасомым Русской Православной Церкви». В нем он определял, в случае непредвиденных событий (ареста, ссылки, расстрела), дальнейший порядок «канонически неоспоримого» преемства высшей власти в Церкви. Митрополит Иосиф по возникшей тогда традиции назначил трех возможных преемников: архиепископов Екатеринбургского Корнилия (Соболева), Астраханского Фаддея (Успенского) и Угличского Серафима (Самойловича).

Предчувствие ареста не обмануло Владыку Иосифа – 29 декабря 1926 г. в Ростове он вновь оказался под стражей. Арестованного митрополита доставили в Николо-Моденский монастырь Устюженского района, где в это время обитало всего 10 монахов, с запрещением покидать его. Это была настоящая ссылка. Но, обладая значительным авторитетом и решительным характером, преосвященный Иосиф продолжал управлять Петроградской епархией через своих викариев – епископа Гдовского Димитрия (Любимова) и епископа Нарвского Сергия (Дружинина).

Переломным рубежом в истории Русской Православной Церкви стали события второй половины 1927 г.

16(29) июля освобожденный из заключения митрополит Сергий (Страгородский), совместно с членами самозванного «Временного Синода» выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларацию 1927 г.) о лояльности Русской Церкви советской власти, которая отождествляла интересы большевицкого государства и «нашего правительства» с интересами Православной Церкви, обязывая всех членов последней служить антихристовой советской власти «не за страх, а за совесть». Одновременно с Декларацией был допущен полный и всесторонний контроль ОГПУ над назначением епископата и священства. Такое отступничество, сравнимое разве что с иудиным предательством, не могло, конечно, оставить митр. Иосифа и единомышленное  ему духовенство равнодушным.

Предвидя сопротивление в Петроградской епархии, митр. Сергий 13 сентября 1927 г., согласовав вопрос с ОГПУ, издал указ о переводе «по соображениям большей пользы церковной» митр. Иосифа на Одесскую кафедру.

Этот указ вызвал среди верующих Петрограда такую бурю возмущения, что даже сергианский церковный историк «митрополит» Иоанн (Снычев), в своей книге отмечал: «Когда стало известно, что их любимец и страдалец за веру православную не согласен с решением Синода, и открыто выражает свой протест против него, смущение народное достигло крайних пределов…». Сам Владыка Иосиф по свидетельству «воспринял указ как величайшую несправедливость, как следствие интриги», а с амвонов в Петрограде открыто говорили, «что митрополит Иосиф переведен неправильно по докладу епископа Николая (Ярушевича), который, очевидно, наклеветал на него».

В своем письме митр. Сергию от 15(28) сентября Владыка Иосиф сообщал об отказе подчиниться указу, как явно неканоничному, принятому под влиянием враждебных Церкви сил. В ответ сергианский «Синод» 12(25) октября принял постановление, подтверждающее прежний указ и предписывающее викарным епископам прекратить возношение за богослужением имени Владыки Иосифа. 17(30) октября митр. Иосиф из Ростова ответил на постановление «Сvнода» от 12(25) октября новым посланием с отказом оставить Петроградскую кафедру, пояснив, что нестроения в епархии породил тайно оглашенный приказ о его перемещении, что связь его с петроградской паствой не искусственная, но основанная на горячей любви к нему пасомых и, наконец, что послушания «церковной власти» он оказывать не желает, поскольку сама «церковная власть» находится в рабском состоянии у советских коммунистов.

После неудачного визита в Москву к митр. Сергию петроградской делегации, состоявшей из еп. Димитрия (Любимова), прот. Викторина Добронравова и мiрян И.М. Андреевского и С.А. Алексеева, викарные епископы Гдовский Димитрий и Нарвский Сергий, подписали акт отхода от митр. Сергия (13/26 декабря), «сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого», при этом еп. Димитрий официально объявил митр. Сергия безблагодатным. Сергианский «Сvнод» реагировал на это постановлением 30 декабря/12 января 1928 г. о запрещении в священнослужении епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), которое зачитал в Никольском Богоявленском соборе известный сергианин еп. Николай (Ярушевич). Этот момент времени можно считать официальной датой отпадения Московской патриархии в лице митр. Сергия и его сообщников в сергианский раскол.

Ещё до официального провозглашения отделения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Во второй половине декабря он писал еп. Димитрию: «Дорогой Владыко! Узнав от М. Агафангела о принятом вами решении, нахожу (после ознакомления со всеми материалами), что другого выхода нет. Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но, конечно, помочь вам более существенно лишен возможности…».

25декабря/7 января митр. Иосиф в письме в Петроград вновь одобрил действия своих викариев: «…Для осуждения и обезвреживания последних действий митр. Сергия (Страгородского), противных духу и благу Св. Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения приемлет одна всетерпящая бумага, да всевмещающий бесчувственный воздух, а не живые души верных чад Церкви Христовой».

Что же до возводимых на него обвинений в «расколе», то митр. Иосиф в февральском (1928 г) письме к архим. Льву (Егорову) с предельной ясностью разъяснил, что есть раскол в православном понимании этого слова, и кто в действительности - он или митр. Сергий -  находится в расколе:
 
« …дело обстоит так: мы не даем Церкви в жертву и расправу предателям и гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. И этим протестом не сами откалываемся от Нее, а их откалываем от себя и дерзновенно говорим: не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр истинной Православной Церкви, а врагами Ее, предателями и убийцами Ее считаем тех, кто не с нами и за нас, а против нас. Не мы уходим в раскол, не подчиняясь Митр. Сергию, а Вы, ему послушные, идете за ним в пропасть Церковного осуждения…

Может быть, не спорю: Вас пока больше, чем нас. И пусть «за мною» нет большой массы, как Вы говорите. Но я не сочту никогда себя раскольником, а примкну к святым исповедникам. Дело вовсе не в количестве, не забудьте ни на минуту этого. Сын Божий, когда вновь придет, найдет ли вообще верных на земле? И может быть, последние бунтовщики против предателей Церкви и пособников Ее разорения, будут не только не епископы, и не протоиереи, а самые простые смертные, как у Креста Христова Его последний страдальческий вздох приняли не многие близкие Ему простые души…

          Не судите же меня строго и четко усвойте следующее:
         1. Я отнюдь не раскольник и не зову к расколу, а к очищению Церкви от сеющих истинный раскол и вызывающих его.
         2. Указание другому его заблуждений и неправоты не есть раскол, а попросту говоря — введение в оглобли разнузданного коня.
         3. Отказ принять здравые упреки и указания есть действительно раскол и попрание истины.
        4. В строении Церковной жизни — участники — не только одни верхушки, а все тело Церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия, и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратья.
         5. Таким раскольником показал себя митр. Сергий, далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде которых и сохраняется чистая Истина.
         …
         Защитники Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископов только за ересь, осужденную Собором. Против этого возражают, что деяния митр. Сергия достаточно подводят и под это условие: если иметь в виду столь явное нарушение им свободы и достоинства Церкви Единой, Святой, Соборной и Апостольской.
         А сверх того, каноны ведь многое не могли предусмотреть. А можно ли спросить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви — Ее свободу и достоинство.
         Что вреднее — еретик или убийца?»
         
Следует отметить, что Владыка с присущей ему скромностью протестовал против отождествления начавшегося антисергианского движения исключительно со своим именем. Согласно протоколам его допросов (от 22, 30 сентября и 9 октября 1930 г.) митрополит говорил:

«Дело мое, по которому я привлекаюсь, как мне представляется, зиждется на мнении обо мне как лидере особого течения в нашей церкви, которое возникло четыре года назад в связи с декларацией митр. Сергия, грубо нарушившего, по убеждению верующих, глубочайшие основы строя церковной жизни и управления. Это течение совершенно несправедливо окрещено "иосифлянами", каковую несправедливость указывает и сам митроп. Сергий в переписке его с митрополитом Кириллом. Гораздо основательнее оно должно быть названо вообще "антисергианским". Самое течение нашей группы возродилось на благоприятной почве злоупотреблений митр. Сергия и независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно повсюду соответствующе сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния. Более того: я сам значительно позднее втянут был в это течение, и не оно шло и идет за мною, а скорее я плетусь в хвосте за ним, не сочувствуя многим его уклонам вправо и влево. И если бы даже уничтожить вовсе меня и мое участие в этом движении, оно безостановочно шло бы и пойдет дальше без малейшей надежды на полное искоренение… Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше движение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. Ложь митрополита Сергия в его интервью о том, что церкви закрываются по постановлениям верующих, понятна каждому, даже неграмотному крестьянину…»
 
24 января/6 февраля 1928 г. митр. Иосиф подписал акт отхода от митр. Сергия в составе Ярославской епархии. В этот же день появилась его резолюция о согласии возглавить отделившихся от митр. Сергия в Петроградской епархии: «Митрополит Ярославский Агафангел с прочими епископами Ярославской Церковной области отделились также от митр. Сергия и объявили себя самостоятельными в управлении вверенными им паствами, к чему я присоединил свой голос. По сему благому примеру нахожу благовременным открыто благословить подобное же правильное отделение части Петроградского духовенства со своими паствами. Согласен на просьбу возглавить это движение своим духовным руководством и молитвенным общением и попечением; готов не отказать в том же и другим, желающим последовать доброму решению ревнителей Христовой истины. Молю Господа, да сохранит всех нас в единомыслии и святой твердости духа в переживаемом Церковью новом испытании».

Митр. Иосиф, взяв на себя руководство епархией, пытался объединить Ярославскую группу с петроградскими иосифлянами, но митрополит Агафангел решил управлять самостоятельно, без какого бы то ни было слияния с другими оппозициями, а уже 16 мая 1928 г. частично примирился с митр. Сергием. Это малодушное колебание митр. Агафангела вызвало справедливое возмущение митр. Иосифа, который писал по этому поводу еп. Димитрию (Любимову):
 
«Ярославские «дезертиры» меня как-то мало смутили и удивили. Само их выступление в хронологическом отношении было позже нашего, и если в свое время, казалось, было на пользу нам, то теперь лишение этой «пользы» не составило для нас никакого вреда, оказавшись лишь укором для новых изменников и предателей истины и правды дела. Путь они промелькнут как отставшие и ничуть не задержавшие нас на нашем крестном пути! Нам отставать по примеру их не приходится, чтобы не было в этом поощрения их малодушию и расслаблению. И от Господа бывали отпадавшие, уходившие от Него и оставлявшие Его в столь удивительном меньшинстве (12). Зато эти 12 выросли потом в то, что мы теперь так хотим спасти и бережно охранить от новых предателей и разрушителей и что эти разрушители сумели опять умалить до «ничтожного меньшинства». Но пусть нас не смутит это! Будем крепко помнить, что большинством голосов (и подавляющим) была распята Сама Истина, и ссылающиеся теперь в свое оправдание на большинство - пусть лучше прочтут себе в этом жестокое обличение и укор, что и их «большинством» вновь распинается Христос-Истина!»
 
Этот отзыв митр. Иосифа стал известен митр. Агафангелу и произвел на него столь сильное впечатление, что последний незадолго до кончины нашел в себя силы вернуться на исповеднический путь и окончательно отмежевался от митр. Сергия.

За акт официального отделения от митр. Сергия Владыку Иосифа 29 февраля 1928 г. власти выслали из Ростова (где он проживал с сентября предыдущего года) обратно в Николо-Моденский монастырь. По пути в монастырь митр. Иосиф нелегально заехал в Петроград, где согласно сообщению осведомителя ОГПУ, убеждал всех крепко держаться принятой линии в отношении митр. Сергия и ни в коме случае не каяться перед ним. «Пусть я буду сослан, казнен, но не покину тех, кто идет за мною», - таковы были буквальные слова митр. Иосифа.

Выполняя роль услужливого лакея ОГПУ, сергианский «Сvнод» своим решением от 27 марта уволил с кафедр и запретил в священнослужении митр. Иосифа и единомысленных с ним епископов. Это существенно осложнило руководство набиравшим силу иосифлянским движением или как его позднее стали называть – Истинно-Православной Церковью. Данный термин ввел сам митрополит Петроградский, употребив его в 1928 г. в одном из своих писем.

До тех пор, пока митр. Иосиф жил в Моденском монастыре, с ним можно было поддерживать регулярные и обширные контакты. К Владыке постоянно ездили курьеры, привозившие ему известия о событиях, указы на подпись, материальную помощь, и увозившие с собой практические указания, письма, разъяснения и архипастырские советы. Надзор не был очень строгим и не ограничивал жизнь Владыки и обители. Он жил в келье со спаленкой, окна которой выходили во двор на храм, принимал приезжавших паломников, духовных детей, родственников, многочисленных посетителей. Служить в трех храмах обители митр. Иосифу позволяли по великим праздникам. Несмотря на заточение Митр. Иосиф, как истинный архипастырь, остро чувствовал духовное единение со своей петроградской паствой, неразрывно связав свою личную судьбой с её судьбой. В письме о. Николаю Прозорову он так глубоко и сильно выразил свои чувства:

«Принеся себя в жертву за всех вас, я всецело в вашей зависимости. Ваша верность, твердость и ревность - моя жизнь, сила и спасение. Ваша измена, разслабление и равнодушие - моя гибель, мое поражение и мое уничтожение».
 
Монастырская ссылка как мера наказания стойкому борцу за Церковь уже не удовлетворяла советскую власть. В сентябре 1929 г. две церкви, находившиеся в ограде монастыря, были закрыты большевиками, а часть насельников привлекли к суду. Сам Владыка Иосиф оказался арестован 12 сентября 1930 г., и переведен сначала в петроградскую тюрьму, где подвергался усиленным допросам, а затем в декабре 1930 г. в Москву. 3 сентября 1931 г. митрополит по делу «Всесоюзного центра контрреволюционной монархической организации «Истинно-Православная Церковь»» был приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам концлагеря с заменой высылкой в Казахстан на тот же срок.

Во время допросов Митр. Иосиф держался с непоколебимым мужеством. В ответ на требование сотрудников ОГПУ, не удовлетворенных  уклончивыми устными ответами владыки, представить письменные ответы на задаваемые вопросы Митр. Иосиф написал: «Толковать с вами - самое безполезное и безнадежное дело, мы никогда не столкуемся. Вы никогда не сделаете того, чего я хочу. Я никогда не сделаю того, что вам нужно. Вам нужно уничтожение Христа, мне - Его процветание … По-вашему, мы мракобесы, по-нашему, вы настоящие сыны тьмы и лжи. Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и ссылкам её служителей …»

В обвинительном заключении по делу ИПЦ говорилось, что митр. Иосифом совместно с другими «руководителями контрреволюционных церковников» был создан в Петрограде «церковно-административный центр «истинно-православных», спаянный  общей ненавистью к Сов. власти и готовый к борьбе за идеалы «старой Руси» - самодержавие и православие». Сам же митр. Иосиф наряду с архиеп. Димитрием (Любимовым), еп. Сергием (Дружининым), еп. Василием (Докторовым) и др. был охарактеризован чекистами как «махровый монархист», взгляды которого «ярко выражены в изданном им дневнике «В объятиях Отчих», напоминающем творения Иоанна Кронштадтского, церковного апологета монархизма».

Митр. Иосиф (Петровых) с осени 1931 г. находился в ссылке под Чимкентом Казахской ССР, где пребывал, подчас, в нечеловеческих условиях. Церковное предание говорит нам, что несколько лет владыка жил в обычном свинарнике, где его ложе, состоящее из досок, было отделено несколькими жёрдочками от находившихся рядом свиней. Летом в этом жилище стояла невыносимая жара, а зимой мороз иногда доходил до 50-ти градусов. Тем не менее, митрополит постоянно поддерживал отношения с другими ссыльными антисергианами и принимал посланцев из разных областей страны. Дух его, несмотря на тяжелые условия ссылки, был всё также бодр и крепок. В одном из его писем этого времени к духовным чадам мы находим такие замечательные строки:
 
«Та борьба, которую ведет советская власть с истинно-православной Церковью, есть борьба не с нами, а с Ним, с Богом, Которого никто не победит... Смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение».
 
Владыка Иосиф совершал тайные службы в некоторых нелегальных общинах иосифлян, существовавших в разных населенных пунктах Казахстана. По свидетельству очевидцев, одна из таких подпольных церквей действовала в 1936-37 гг. в г. Верном (Алма-ата): «Архим. Арсений был рукоположен Митрополитом и имел счастье содержать его материально... У него была глубоко под землей церковь, и он и Митрополит Иосиф служили в ней. Митрополит и освятил ее секретно, изредка приезжая в Алма-Ату... 23 сентября 1937 г. было арестовано везде, в окрестностях Алма-Аты по Казахстану все духовенство потаенных Иосифлянских церквей, отбывавших вольную ссылку за непризнание советских церквей... Подземная церковь о. Арсения была открыта. По неосторожности он однажды открыл ее тайну одному с виду почтенному и пожилому человеку, который оказался чекистом...».

В 1937 г. митр. Иосиф жил уже в Чимкенте вместе со св. митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), взгляды которого к тому времени претерпели значительную эволюцию. Первоначально св. митр. Кирилл занимал довольно мягкую позицию по отношению к митр. Сергию. Однако в ссылке он сблизился с иосифлянами, приняв их экклизиологию, и в письме к иеромонаху Леониду от 8 марта 1937 г. писал об «обновленческой природе Сергианства», а также подчеркивал: «С митрополитом Иосифом я нахожусь в братском общении, благодарно оценивая то, что с его именно благословения был высказан от Петроградской епархии первый протест против затеи м. Сергия и дано было всем предостережение в грядущей опасности».

По рассказам племянницы Нины Алексеевны Китаевой, Владыка Иосиф жил на окраине Чимкента, на Полторацкой улице, около арыка, за которым простиралась нераспаханная степь. В небольшом казахском глинобитном доме он занимал комнату с верхним светом, обставленную очень скромно: в ней стоял грубо сколоченный стол, топчан, на котором спал митрополит, и пара стульев. Вставал Владыка в шесть утра и каждое утро один служил за аналоем, на который ставил небольшой резной складень. Кончив службу, он шел на базар за покупками, завтракал, немного отдыхал и садился читать. Книги ему присылали или давали местные ссыльные. Часто из России приходили с оказией посылки или деньги, поэтому митрополит жил, не нуждаясь. Легального храма в городе не было. Ссыльные Владыку посещали редко, и беседовал он с ними, прогуливаясь в степи. Письма, как правило, присылались и отправлялись с доверенными людьми, наезжавшими в Чимкент. Хозяйство митрополита вела монахиня Мария (Коронатова), бывшая учительница в Устюжне, последовавшая за ним в ссылку и, очевидно, разделившая его судьбу, ибо в родной город она никогда не вернулась и близким ничего о себе после ареста Владыки не сообщила.

Последний раз Митрополит Иосиф был арестован 11(24) июня 1937 г Мирзояновским районным отделом НКВД и помещен в тюрьму г. Чимкента. Он проходил по одному делу со св. митрополитом Кириллом (Смирновым) (с которым Митр. Иосиф содержался в одной камере) и епископом Евгением (Кобрановым), арестованными 24 июня/7 июля 1937 г.

Условия содержания в Чимкентской тюрьме были невыносимы. Тюремщики не давали заключенным спать, доводя этим арестованных до полного изнеможения. Еда была несносной, вода пахла гнилью. Этими условиями заключенные подготавливались к допросу.

В обвинительном заключении от 6(19) ноября 1937 г., состряпанном чекистами, говорилось: «Петровых Иосиф являлся заместителем Смирнова К.И. и, в случае ареста последнего, Петровых должен был возглавить контрреволюционную деятельность организации. Помимо этого, Петровых проводил работу по концентрации контрреволюционных сил церковников вокруг контрреволюционной организации, вел вербовку новых членов и организовывал контрреволюционные ячейки на местах».  Митрополит Иосиф от подписи под предъявленным ему обвинением отказался, и следователь вместо подписи обвиняемого написал своей рукой: «контрреволюционер».

Заседанием Тройки Управления НКВД по Южно-Казахстанской области от 6(19) ноября 1937 г. митрополиты Иосиф и Кирилл (и с ними епископ Евгений) были приговорены к высшей мере наказания. Эти два духовных столпа Русской Церкви прославили Христа Бога своей мученической кончиной в навечерье Михайлова дня 7/20 ноября 1937 г. По дошедшим до нас сведениям расстрел проходил в Лисьем овраге под Чимкентом, куда митрополитов Иосифа и Кирилла доставили на отдельной машине, присоединив к партии приговоренных в 150 человек. По свидетельству случайного очевидца высокорослая и статная фигура митрополита Иосифа заметно выделялась среди общей массы заключенных, многих из которых он благословлял. По обычаю массовых казней тех лет расстрел производился из скрытно расположенных пулеметов, после чего уцелевшие раненые добивались чекистами из револьверов…

В момент мученической кончины митрополиту шёл 65-й год. Давно прославленный у Бога он был канонизирован Русской Церковью в 1981 году в общем сонме Новомучеников и Исповедников Российских.

Личность и дело митр. Иосифа имели и имеют для Русской Церкви непреходящее значение. Его исповедническое служение Христу до смерти духовно укрепляло не одно поколение истинно-православных христиан, и веруем, будут укреплять их до самого конца этого мiра. Духовное наследие митрополита стало неотъемлемой частью церковного предания. Среди сонма Новомучеников и исповедников Российских, среди бесчисленных страдальцев за Христа и правду Его он остается одним из ярчайших выразителей духа истинного православия последних времен, являет собой образец архипастыря, непоколебимо и до конца стоявшего и устоявшего в Истине, не предавшего свою паству, не шедшего ни на какие соглашения с ложью и отвергавшего все сомнительные компромиссы, какими бы привлекательными с точки зрения «церковной пользы» они не казались. Нестареющим призывом ко всем нам быть достойными мученического подвига Митрополита Иосифа звучат его слова из письма к уже упоминавшемуся о. Николаю Прозорову:
 
«Если «легализовавшиеся» восторжествуют всецело, то как уронится этим «народ»! Если же этого не случится, как он поднимется и ещё в наших страдальческих глазах! Мы убедимся тогда, что стоило страдать за этот народ, и не тяжки будут за него эти страдания».
Нет никакого сомнения, что именно исключающий всякую теплохладность, ясный и цельный дух верности, любви и непримиримости ко лжи, которым жил митр. Иосиф, всегда будет отличать Истинную Православную Церковь от всевозможных подделок под Неё.

Глава шестая. Митрополит Иосиф Петроградский и Истинно-Православная Церковь. ИДЕОЛОГИЯ И ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ ИПЦ . Публикация из очерка мирянина РосПЦ А.Кузнецова
 
«Среди верующих и вообще граждан мы, иосифляне, проповедуем, что духовенство сергиевского направления - еретики, продались советской власти; проповедуем, что советская власть - это власть антихриста, посланного Богом за грехи народу, и по милости Божией она будет заменена Помазанником Божиим - царем-батюшкой…»
 
Из показаний арестованного иосифлянского иеромонаха
 
Личность митрополита Иосифа, его цельное церковное сознание, чуждое двусмысленности и малодушных компромиссов, наложило свой отпечаток и на экклезиологию Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви, которую нередко так и называли по имени митрополита - «иосифлянской».
Экклизиология эта сформировалась не сразу, её становление проходило в несколько этапов.

Первоначально идейное осмысление истинно-православными христианами своего духовного пути сводилось к обоснованию законности отделения от митр. Сергия. Первые программные документы этого рода появились весной 1928 г. Стремясь канонически обосновать отход от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и снять обвинения со стороны части православного епископата, петроградские иосифляне в марте в специальном документе «Почему мы отошли от митрополита Сергия» в виде резюме из 10 разделов изложили ряд основных правил, являвшихся основанием для отделения: «Мы идем за своим каноническим митрополитом Иосифом, от которого не должны отступать и прекращать возношений его имени в Божественном тайнодействии, «прежде соборного рассмотрения», какового не было... В действиях митр. Сергия усматривается наличие ереси и даже худшего ее, что дает право на отхождение «прежде соборного рассмотрения» даже и от Патриарха...» и т.д.

Однако очень быстро центральными в иосифлянском мiровоззрении стали вопросы не о каноничности своего положения, а об отношении к советской власти и лже-церкви митр. Сергия. Необходимо было выработать правильное понимание духовной сущности этих двух явлений.
Несколько листовок, касающихся этих вопросов и предназначенных для широкого распространения, в том числе очень популярную «Об исповедничестве и подвижничестве» написал прот. Феодор Андреев.

Широкое распространение также получила работа «Беседа двух друзей», составленная прот. Феодором Андреем совместно с проф. М. А. Новоселовым. Отношение к церковной политике митр. Сергия в этой работе ещё достаточно сдержанное, авторы больше оправдываются, нежели обвиняют, однако причина этого лежит в трудности подобрать духовно точное и догматически безупречное определение того лжеучения, которое митр. Сергий навязывает Церкви с помощью ГПУ. В работе эта трудность обрисована так:
 
«Так как такого положения, в каком Русская Церковь находится в настоящее время, еще не было во всей Мiровой истории, ибо не было еще на свете такого государства, которое … не вводя никакой ереси, старалось бы подчинить Церковь своему влиянию и заставить ее служить своим богоборным идеям, а посему и современных церковных деятелей, подпавших под влияние неверующего государства, невозможно обличить ни в какой ереси, но только в подмене Христианства антихристианством».
 
Прот. Феодор и М.А. Новоселов, кроме того, стали авторами знаменитой брошюры «Что должен знать православный христианин?», которая позднее проходила в качестве вещественного доказательства почти на всех судебных процессах над иосифлянами.

Роль этой брошюры была очень велика. Только за хранение этой брошюры автоматически давался лагерный срок, и большинство арестованных иосифлян именно ее основными положениями, так или иначе, обосновывали свои взгляды:

 «На современную нам гражданскую власть каждый христианин должен смотреть, как на попущение Божие для нашего наказания и вразумления ...
Христианство и коммунизм взаимно исключают друг друга и борьба между ними неизбежна ...

Введен гражданский брак, который в самом корне уничтожает идею семьи, установленную самим Богом, и получается скотская жизнь, патриотизм заменен интернационализмом и классовой борьбой ...

Гражданская власть предъявляет Православной Церкви требование оправдать ее противные Христианству действия, т.е. признать революцию, которая есть насилие, и Церковью никогда оправдана быть не может ...

Причина гонения на Церковь со стороны неверующей власти заключается в стремлении подчинить Церковь своему влиянию и через Церковь приготовить народ к будущему принятию антихриста, как политического и духовного главы падшего человечества ...

Богоборчество окончится тогда, когда нечестивец (антихрист) задумает воспротивиться самому Богу, и увидим царей земных и воинства их собранные, чтобы сразиться с сидящим у власти антихристом и с воинством его ...

Если православного христианина обвиняют в контрреволюции – этим не следует смущаться; это обвинение ложное и выдуманное врагом Христа и есть удел всех исповедников веры ...

Молиться за современную нам неверующую власть нельзя, потому что ее идеи, как моральные, так и физические, противны Христианству …»
 
Отношение к гражданской власти у иосифлян менялось по мере того, как всё яснее открывался антихристов лик этой власти. Если поначалу иосифлянами не отвергалась возможность регистрации приходских общин, получения советского паспорта и т.п., то с течением времени, особенно после массового террора 37-38 гг. их идеология стало резко антисоветски-эсхатологической: советская власть признавалась за власть антихристову, Ленин и Сталин - за его непосредственных предтечей, красная звезда и серп-и-молот - за каббалистические знаки сатаны. Иосифляне признавали невозможным службу в Красной армии, вступление в колхозы, обучение в школах, где не преподавался закон Божий, регистрацию браков в советских ЗАГСах, однако всё же не доходили до крайностей движения ИПХ, которые отказывались даже брать советские деньги. От невозможности молитвы за советскую власть, они перешли к молитве о ниспровержении этой власти и восстановлении власти православного Царя. Не следует думать, что такое отношение к власти, было свойственно малограмотным, необразованным низам, как это нередко утверждают враги истинной Церкви. Известный исповедник, профессор И. Андреев в своей знаменитой брошюре «Благодатна ли советская церковь?» писал о советской власти так:
  
«Советская власть в СССР не есть истинная власть, а есть отрицание самой сущности, самого принципа, самой идеи власти и утверждение самовластия…
  Главная борьба большевистского государства направлена на христианство, как совершеннейший вид религии и особенно на Православие, как совершеннейший вид христианства. Большевизм, как наивысшее явление антихристианства, есть идея антихриста…
  Если Православная Христианская Церковь есть мистически «Тело Христово», то большевистская коммунистическая партия есть мистически тело антихриста.
  Персональное историческое апокалипсическое явление антихриста ничего принципиально нового к этой идее антихриста не прибавит. Оно только окончательно оформит, централизует и универсализует эту идею во всем мiре, создав абсолютно безвыходное положение для всего человечества…
  Надо ясно, отчетливо и твердо понять, что СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ЕСТЬ ВПЕРВЫЕ В МИРОВОЙ ИСТОРИИ ПОДЛИННАЯ ЦИНИЧНО-ОТКРОВЕННАЯ АНТИХРИСТОВА ВЛАСТЬ, т.е. БОГОБОРЧЕСКОЕ САМОВЛАСТИЕ.
  Без признания этой глубоко качественно-отличительной оценки «советской власти» — нет никакой «проблемы коммунизма».  МИСТИЧЕСКАЯ СИЛА БОЛЬШЕВИЗМА ПОНЯТНА НЕ МНОГИМ…
  Катакомбная Православная Русская Церковь в СССР, Церковь исповедников и мучеников, квалифицирует Советскую Государственную власть, как власть антихриста…»
 
Подтверждение этому мы находим в протоколах допросов арестованных иосифлян, частично рассекреченных нынешними чекистами.

Правая рука Митр. Иосифа архиеп. Димитрий (Любимов), обличая на допросе политику советской власти и её лакея митр. Сергия, говорил:
«Церковь не может быть лояльной к власти, которая её гонит. Советская власть по религиозным соображениям не является для нас государственной властью. Властью называется иерархия, когда не только мне кто-то подчинен, а и я сам подчиняюсь выше меня стоящему, т.е. всё это восходит к Богу, как источнику всякой власти. Иначе говоря, такой властью является Помазанник Божий, монарх».
 
Другой ближайший помощник Митр. Иосифа священномученик епископ Сергий (Дружинин) говорил допрашивавшим его НКВДшникам:
«Преосв. Дмитрий (Любимов) внушал мне мысль «стоять в правоте Православной Церкви», отвергал Сов. власть, как власть безбожную, сатанинскую, с которой необходимо Православной Церкви бороться, и придерживался тех же взглядов, что и свящ. Ф. Андреев в вопросе о законной власти, т.е. считал, что понятия «Православие и Русь» неотделимы, и законной властью может быть только Царская власть…
Истинное Православие может существовать только при монархе.
Только он один может восстановить мир и любовь, только монархический строй может восстановить порядок в разоренной России и дать возможность Церкви процветать на погибель всех гонителей Православной Церкви. Своих убеждений я не скрывал и старался в этом духе воспитывать верующих…
Государя я считал и считаю Помазанником Божьим, который всегда был с нами, с нами молился и вместе с нами вел борьбу с хулителями Церкви.
За его убийство, за убийство наследников я ненавижу большевиков и считаю их извергами рода человеческого. За кровь Помазанника Божьего большевики ответят…»
 
Игумения Вероника (Романенко) на вопрос о своих политических убеждениях ответила следователю:
«Все время придерживаюсь такой церковной группировки, которая считает существующую мiрскую власть диавольской...
Начиная с 1927 года, я примкнула к тому лагерю, вернее, к той целостной Истинно-Православной Церкви, архипастыри, пастыри и настоящие последователи которой избрали путь свержения существующей мiрской власти и восстановления монархии…
В истории Церкви были и такие времена (крестовые походы), когда христиане с оружием в руках шли (с военным оружием в руках) против неверных и убивали их без всякой жалости. Значит, так было Богу угодно. Если наша церковная организация решила пойти на свержение существующей власти, и, стало быть, также с допущением неизбежных кровопролитий, то это было бы, безусловно, лишь во благо Святой Православной Единородной Апостольской Церкви
…»
 
Священник Харитон Пойдо заявил на допросе, что «советскую власть не признает, так как это власть антихриста, и он вел борьбу против советской власти, и будет вести борьбу в дальнейшем». Арестованный вместе с ним церковный староста Игорь Стенькин был ещё более категоричен:
«Отказывался и отказываюсь от выполнения всех законов советской власти, потому что я - истинно-православный христианин, а советская власть создана не Богом, а сатаной и является безбожной властью, продажной антихристу… На случай военных действий мы за советскую власть воевать не пойдем и будем придерживаться той политики, которую проводим сейчас».
 
Иеромонах Николай (Степанов) показал, что «поскольку советская власть ведет борьбу с религией, мы считаем её вражеской властью и против такой власти будем бороться», а иеродиакон Владимир (Кожинов) заявил следователю:
«Советскую власть не признаю, потому что она безбожная и молиться за неё не буду, т.к. власть советская сатанинская. Советскую власть ненавижу, как безбожную и незаконную, Россией должен править Помазанник Божий - Царь.
Я считаю себя монархистом и истинно-православным христианином…»


 Известный философ и представитель русского имяславия проф. А.Ф. Лосев, принадлежавший к правому крылу иосифлян, был в своих ответах предельно четок:
«Советская власть и социализм рассматриваются нами как проявление торжества антихриста, как дело рук сатаны, восставшего против Бога. Политический идеал имяславия - неограниченная монархия, всецело поддерживающая православную Церковь и опирающаяся на Неё. Резко отрицательное отношение к советской власти породило положительную оценку вооруженной борьбы, направленной на свержение советской власти … »
 
И таких выдержек из протоколов можно приводить десятками и десятками. Они неопровержимо свидетельствуют, что государственная идеология иосифлян покоилась на религиозном монархизме с полным отвержением всех других форм власти как безбожных, в особенности советской власти, как власти сатанинской и антихристовой,  с проклятием этой власти и допущением возможности вооруженной борьбы против неё.  Отличительной чертой иосифлянской идеологии являлось не пассивное противостояние богоборческой власти, а активное сопротивление ей.

Таким образом, иосифлянство идеологически преодолело соблазн церковной «аполитичности», имевший широкое распространение в последние годы жизни патр. Тихона, и вернулось к той точке зрения, на которой всегда и стояла Церковь: необходимости бороться за идеалы православного Самодержавия как основы симфонии Церкви и царства и противодействовать (вплоть до анафемы и благословения вооруженной борьбы) всем попыткам ниспровержения самодержавной царской власти и замены её на богопротивные политические системы.

Признание безусловной необходимости для Церкви монархической православной государственности с отвержением «не на словах, а на деле» всех других форм государственной власти как богопротивных, до сих пор остается надежным критерием, позволяющим отличить действительных истинно-православных христиан от поддельных, только прикрывающихся этим священным именем. В свете этого просто смехотворными выглядят попытки, например, возглавителя раскольной структуры РИПЦ «архиеп.» Тихона Пасечника, зарегистрировавшего свои приходы у нынешней советской власти, или предводителя самосвятской секты «митроп.» Рафаила Прокопьева, посылающего приветственные телеграммы Путину,  выдать себя за «истинно-православных» христиан, а свои структуры за «истинно-православную церковь».
 
Другим важным вопросом иосифлянского мiровоззрения стал вопрос собственно экклезиологический - отношение к лже-церкви митр. Сергия. Поначалу здесь тоже имелось определенное разномыслие - если некоторые иосифляне полагали возможным признавать благодатность таинств сергиан, то, например, еп Дмитрий (Любимов), ближайший помощник митр. Иосифа, ещё в январе 1928 г. объявил сергианских священников безблагодатными и даже, как писал сам Сергий  в постановлении № 17 от 12(25) января 1928 г.: «дошел [до того], что один из православных храмов (Спаса-на-водах) публично назвал храмом сатаны». Последнее было ложью, т.к. храм Спаса-на-водах был иосифлянским, но сам факт объявления безблагодатности Сергия и его духовенства не подлежит сомнению.

Однако постепенно, особенно после указа митр. Сергия и его «Сvнода» от 6 августа 1929 г. (и ряда ему подобных), объявлявшего, что «таинства, совершенные в отделении от единства церковного... последователями быв. Петроградского митр. Иосифа (Петровых), быв. Гдовского епископа Димитрия (Любимова), быв. Уразовского епископа Алексия (Буй), как находящихся в состоянии запрещения, недействительны», и  требовавшего «обращающихся из этих расколов, если последние крещены в расколе, принимать через таинство Св. Миропомазания», а «умерших в расколе не отпевать», разномыслие в этом вопросе начало исчезать.

Церковное сознание однозначно понимало, что такими определениями и такой практикой митр. Сергий сам отторгнул себя от единства со Святой, Соборной и Апостольской Церковью, и обратил эти определения против самого себя. Выражая словами то, что каждый истинно-православный понимал сердцем, священномученик архиеп. Серафим (Самойлович) по праву последнего законного Заместителя Местоблюстителя в своем Послании от 4/17 декабря 1933 г. объявлял «по благодати, данной нам от Господа нашего Иисуса Христа» митр. Сергия «лишенным общения с нами и со всеми православными Епископами Русской Церкви» и постановлял, что «епископы, единомышленные с митр. Сергием принимаются нами в молитвенное и каноническое общение, по чиноприему из обновленчества».  Безблагодатность же обновленцев была засвидетельствована посланиями св. Патр. Тихона и являлась общеизвестным фактом, почему с этого времени среди истинно-православных христиан общепризнанной стала точка зрения о полной безблагодатности таинств сергиан.

Свщмч еп. Виктор (Островидов) выразил эту точку зрения наиболее емко:
 
«В деле расточения Церкви Христовой вместе с предательством митрополит Сергий произнес и тяжкую хулу на Духа Святого, которая по неложному слову Христа никогда не простится ему ни в сей, ни в будущей жизни... Смесив в одно в великом святейшем таинстве Евхаристии, вопреки слову Божию, «верных с неверными» (2 Кор. 6, 14-18), Святую Церковь и борющих на смерть врагов ее, митрополит этим своим богохульством нарушает молитвенный смысл великого таинства и разрушает его благодатное значение для вечного спасения душ православно верующих. Отсюда и богослужение становится не просто безблагодатным по безблагодатности священнодействующего, но оно делается мерзостью в очах Божиих, а потому и совершающий и участвующий в нем подлежит сугубому осуждению».
 
Другие иосифляне и среди них епископы Воронежский Алексий (Буй) и Никольский Иерофей (Афоник),  называли на проповедях возглавляемую митрополитом Сергием церковную организацию «царством антихриста», сергианские храмы – «вертепами сатаны», «мерзостью запустения», архипастырей сергианских – «служителями сатаны»; причастие сергиан именовали «пищей бесовской» (Письмо 1-е митроп. Сергия митроп. Кириллу Казанскому от 18 сент. 1929 г.).

Св. Новомученик еп. Иларион (Бельский) совершенно отрицал совершаемые сергианами таинства и вторично крестил младенцев и венчал уже венчанных в «советской» церкви, а свщмч. о. Измаил Рождественский после служения в церкви сергианского еп. Николая (Ярушевича)  заново освящал престол по чину освящения храма, оскверненного еретиками.

Преподобномученица Мария Гатчинская завещала своим духовным чадам «посещать только церковь «Воскресения-на-крови», как Истинно-Православную Церковь, имеющую благодать Божию, в других же церквах благодати и правды нет, как отошедших от Православия и продавшихся власти».

Московская Патриархия у иосифлян всё чаще стала уподобляться апокалиптической «вавилонской блуднице, сидящей на красном звере», руководимой духом  антихриста и служащей ему. Храмы Патриархии называли не иначе как «капищами антихриста». Наиболее аргументировано эту жесткую позицию защищали уже упоминавшиеся еп. Виктор (Островидов), архиеп. Димитрий (Любимов), о. Измаил Рождественский, а также прот. Феодор Андреев, свящ. Николай Прозоров и профессор М. А. Новоселов. Последний в своем знаменитом письме по поводу Декларации (авторство этого письма иногда приписывают архиеп. Феодору (Поздеевскому)) писал следующее:

«…И повел меня (один из семи ангелов) в духе в пустыню, - вещает нам св. Иоанн Богослов, - и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными... и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых, и, видя ее, дивился удивлением великим..." (Апок. 17, 3, 5, 6).
    Друг мой! Не видим ли мы нечто подобное собственными глазами?    … усаживается на зверя багряного с именами богохульными не самочинная раскольница, а верная жена, имущая образ подлинного благочестия, видимо не оскверненного предварительным отступничеством. В этом главная, жуткая сторона того, что совершается сейчас на наших глазах, что затрагивает глубочайшие духовные интересы чад Церкви Божией, что неизмеримо по своим последствиям, не поддающимся даже приблизительному учету, но по существу имеющим мiровое значение…
Недели 2-3 тому назад я читал письмо, в котором приводились подлинные (в кавычках) слова одной небезызвестной "блаженной", сказанные ею на запрос о митрополите Сергии, причем вопрошавший, по-видимому, указывал, что митрополит Сергий не погрешил против православных догматов, что он не еретик. "Что ж, что не еретик! - возразила блаженная. - Он хуже еретика: он поклонился антихристу, и, если не покается, участь его в геенне вместе с сатанистами».
           
Сама Декларация 1927 г. начинает пониматься не просто как церковная ложь, что само по себя является тяжким грехом. Суть Декларации в призыве к православным относиться к советской власти с той же ревностью как к самому православию,  которое христианину дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом.

 Иными словами в Декларации христианин призывался служить Антихристу, именно так как он служил Христу – всем сердцем, всей душой, всем помышлением, всеми чувствами. Декларация, таким образом, содержит в себе не только предательство и ложь, но и явную подмену христианства антихристианством и Церковь антицерковью, как это впервые подметили авторы знаменитой «Беседы двух друзей».

 Иосифляне духовно поняли, что рождается новое еретическое мiровоззрение и мiровосприятие, которые невозможно втиснуть в традиционные догматические рамки, но усвоение которых, однозначно выводит человека за ограду Церкви и лишает его спасительной благодати, даже если всю остальную внешнюю оболочку Православия такой человек принимает и сохраняет.

 Вообще эта ключевая мысль о том, что митр. Сергий своими деяниями и словами не просто погрешил против правды церковной, а именно проповедует новую неслыханную ранее ересь, разрушающую Догмат о Церкви и являющуюся открытой хулой на Духа Святаго, была одним из важнейших положений, отличавших иосифлян (истинно-православных христиан) от «непоминающих» - последователей митр. Кирилла Казанского и других близких ему по мiровоззрению иерархов.

Уже упоминавшийся нами исповедник проф. И. Андреев со ссылкой на проф. Ильина писал о сергианской церкви так:
 
«Православие, подчинившееся советам и ставшее орудием мирового антихристианского соблазна — есть не православие, а соблазнительная ЕРЕСЬ АНТИХРИСТИАНСТВА, облекшаяся в растерзанные ризы исторического Православия».
 
А священномуч. Еп. Павел (Кратиров), объясняя свой разрыв с митр. Сергием, говорил:
 
«Я, грешный, думаю, что таких церковных деятелей нужно назвать не только еретиками и раскольниками, но и богоотступниками. Ведь митрополит Сергий вводит в церковное богослужение неслыханную в истории Церкви ересь модернизированного богоотступничества... Митрополит Сергий попрал не внешнюю сторону, а самое внутреннее существо церковного Православия. Ведь «осанна» Христу и Антихристу, исполняемая сейчас в христианских храмах, касается самой сущности христианской веры и представляет собой явную апостасию – отпадение от веры, богоотступление...
А вот почему я отрекаюсь от сергианской церкви. Тело церковное с внешней стороны как будто и целое и все в порядке, но через богоотступление голова уже отрублена. И сколько бы митр. Сергий ни кричал о верности Православию, но самого главного уже нет. Получилась не Церковь, а церковная партийная организация. Налицо не корабль церковный, а сергианская ладья – «душегубка»»
           
Истинно-православная Церковь не остановилась на простом признании лжеучения Сергия ересью, но и анафематствовала её. Это анафематствование логично вытекало из факта духовного, а затем и фактического слияния лже-церкви митр. Сергия с советским государством. Став частью советской тоталитарной машины, ещё одним «приводным ремнем от партии к массам» сергианская лже-церковь приняла на себя и анафему Православной Церкви 1918 г. на советскую власть и все её институты.

Дошедший до нас наиболее ранний вариант анафемы, ходивший в иосифлянских общинах уже в 1928-29 гг. звучал так:
 
«Пребезумную обновленческую ересь сергианскую содержащим: учащим, яко отвержением истины Христовы земное устроение Церкви Божией соблюдается; и тем, иже утверждают, яко богоборческим властем служение и исполнение безбожных велений их, иже к попранию священных правил, святоотеческих преданий и божественных догматов, и к разорению всего христианства, Церковь Христову спасает; и почитающим антихриста и служителей его, и предтечей его, и всех клевретов его, яко власть законную и от Бога поставленную; и всем тоя антихристианския ереси начальником, исповедников и мучеников новых хулителям (Сергию Нижегородскому, Николаю Киевскому и Алексию Хутынскому), и повторителям их, и обновленцам, и прочим еретикам, — анафема».
 
         О другой более поздней версии, принятой Иосифлянской иерархией истинно-православной церкви (ИПЦ) сообщает такой авторитетный источник как газета «Православная Русь» в № 14 (1563) от 1/14 июля, 1996 г. Этот текст анафемы наиболее точно по духу и смыслу соответствует вероисповеданию ИПЦ с начала сергианского раскола:
         
    «Безумно утверждающим обновленческую ересь сергианства; учащим, что земное бытие Церкви Божией может быть основанным на отрицании истины Христовой и утверждающим, что служение богоборным властям и верность их безбожным повелениям, попирающе священные каноны, святоотеческое предание и божественные догматы и разрушающе всё христианство, спасает Церковь Христову; и почитающим антихриста и слуг его, и предтеч его, и всех приближённых его, как законную власть от Бога; и богохульствующим против новых исповедников и мучеников — Анафема!».
 
О том, что это анафематствование не было каким-то «частным мнением» некоторых «экстремистов», как это нередко стремятся представить нынешние хулители иосифлян, а выражало собой соборное сознание всей ИПЦ, свидетельствует  протопресв. Михаил Польский. В своей книге «Новые мученики Российские» он приводит слова священномученика Еп. Максима (Жижиленко): «Он (Епископ Максим) еще раз подтвердил, чтобы я никогда не брал благословения у упорных «сергиан». «Советская и катакомбная Церкви — несовместимы», — значительно, твердо и убежденно сказал владыка Максим, и, помолчав, тихо добавил: «Тайная, пустынная, катакомбная Церковь анафематствовала сергиан и иже с ними».

 Об этом же говорит и такой  общепризнанный церковный авторитет, как третий Первоиерарх РПЦЗ приснопамятный Митр. Филарет (Вознесенский), прославленный у Господа нетлением своих мощей. В известном письме Митрополита к прот. Виктору (Потапову) мы находим такие строки:

 «Что такое «советская церковь»? О. Архим. Константин (Зайцев) много и настойчиво говорил о том, что самое страшное из того, что сделала в России богоборческая власть, есть появление «советской церкви», которую большевики преподнесли народу как Церковь истинную, загнав Православную Церковь в катакомбы и концлагеря.
 Эта лже-церковь дважды анафематствована. Святейший Патриарх Тихон и Всероссийский церковный Собор анафематствовали коммунистов и всех их сотрудников. Эта грозная анафема до сих пор не снята и сохраняет силу, так как снять ее может только такой же всероссийский церковный Собор, как каноническая высшая церковная власть. И произошло страшное дело в 1927 году, когда возглавлявший церковь митр. Сергий своей позорной отступнической декларацией подчинил русскую церковь большевикам и объявил о сотрудничестве с ними. И сбылось в самом точном смысле выражение предисповедной молитвы: «под свою анафему падоша!» Ибо в 1918 году Церковь анафематствовала всех соработников коммунизма, а в 1927 году сама вошла в компанию этих сотрудников и стала восхвалять красную богоборческую власть — восхвалять красного зверя, о котором говорит Апокалипсис.
 Этого мало. Когда митр. Сергий обнародовал свою преступную декларацию — от советской церкви сразу отделились верные чада и создалась Катакомбная Церковь. А она, в свою очередь, анафематствовала официальную церковь за ее измену Христу».
«Осмелится ли кто-нибудь утверждать, что Господь и Его благодать пребывает в церкви лукавнующих, которая восхваляет Его осатаневших врагов и сотрудничает с ними, которая за это находится под двойной анафемой, как указано выше? Может ли быть благодатной церковь, которая объединилась с богоборцами?! Ответ ясен!»
 
Таким образом, иосифлянская экклезиология в том виде, в котором она окончательно сформировалась к середине 30-х годов стоит на следующих основных положениях:
       
  1) Сергиане — не просто отступники от правды церковной, но еретики-антицерковники, превосходящие по своему духовному нечестию обновленцев и подлежащие анафеме православной Церкви; 
   2) Никакой благодати у сергиан нет, таинства там не совершаются, а вместо священнодействий — пустые манипуляции;
   3) Принятие сергиан посредством покаяния невозможно. Народ и клир должны приниматься только через мvропомазание (а если крещены неправильно, то через крещение).
    4) Клириков сергианского поставления священнослужителями не считать и в «сущем сане» их не принимать.
 
Эта экклезиология появилась не в результате кабинетных рассуждений, а родилась в исповеднической борьбе за Церковь Христову и взращена обильной пролитой мученической кровью, поэтому никто из именующих себя истинно-православными христианами не может отвергнуть эту экклезиологию без риска быть отсеченным от тела церковного и лишения спасительной благодати Духа Святаго. Как и в вопросе об отношении к монархии, позиция человека в вопросе о признании «не на словах, а на деле» безблагодатности патриархии легко позволяет отличить истинно-православных христиан от только прикрывающихся этим священным именем.

Прошедшее время показало, что иосифлянская экклезиология является не просто наиболее последовательной, но, что очень важно, и наиболее жизнеспособной. Все другие экклезиологические построения в той или иной степени обнаружили свою неспособность справиться с вытекающими из сущности сергианства искушениями. Так после войны окончательно выявилась половинчатость и непоследовательность экклезиологии митр. Кирилла Казанского и его единомышленников. Держащиеся этой экклезиологии самой церковной жизнью вынуждены были убедиться, что промежуточного положения нет, и им остается либо признать Моск. Патриархию за Церковь и присоединиться к ней, либо встать на позицию митр. Иосифа Петроградского. Именно так по дошедшему до нас достоверному преданию, и поступил к концу своей страдальческой жизни свщмч. митр. Кирилл Казанский, который, сблизившись в ссылке с митр. Иосифом, полностью принял его взгляд на лже-церковь митр. Сергия.

Аналогичный путь прошли и многие другие новомученики, так, например, свщмч. архиеп. Пахомий (Кедров), который, по словам протопресв. Михаила Польского, «вернувшись один раз из заключения, даже поверил в декларацию м. Сергия, но приблизительно одновременно с епископом Дамаскиным был выслан второй раз, и тогда осознал свою ошибку и стал непримиримым». Именно эта «непримиримость» митр. Иосифа Петроградского, которая, конечно же ничего общего не имеет с приписываемым ему злонамеренными людьми «экстремизмом», и его отношение к митр. Сергию и его последователям не как к заблудшим собратьям, а именно как к «врагам, предателям и убийцам Православной Церкви» (Письмо митр. Иосифа архим. Льву Егорову) обеспечили Русской Церкви духовную победу над сергианством.

Митр. Иосиф глубже, яснее и точнее всех понял как сущность сергианской ереси, так и опасность связанных с ней соблазнов, почему и экклезиология ИПЦ справедливо связывается с его именем, хотя, очевидно, что не он один внес вклад в становление этой экклезиологии. Именно духовный авторитет митр. Иосифа положил конец экклезиологическим разногласиям среди иерархов Русской Церкви. И хотя некоторым из них потребовалось даже до 10 лет, чтобы убедиться в канонической последовательности митр. Иосифа, всё же с течением времени, все противники Декларации 1927 г. либо становятся на платформу иосифлянской экклезиологии, либо отпадают от Православия вообще.

Начиная с конца 40-х годов представители всех оппозиционных митр. Сергию течений признали экклезиологическую правоту иосифлян, и с тех пор некогда частные мнения митр. Иосифа Петроградского и его последователей о полной безблагодатности таинств Московской Патриархии, сделались общим экклезиологическим воззрением всего русского православного народа, не признавшего сергианского лжеучения и основанной на нем антицерковной политики митр. Сергия (Страгородского).



Расстрел 20 ноября 1937 года в овраге Лисий Нос под Чимкентом священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) Казанского, митрополит Иосиф Петроградский уже убит -- лежит за ним

Всё это прекрасно понимает и сама Московская патриархия, почему на своем Соборе 2000 г, лицемерно «прославляя» в лике святых ею же самою и замученных Новомучеников  Российских, она не внесла в список для канонизации основателя и духовного главу Истинно-Православной Церкви митр. Иосифа Петроградского, ещё раз подтвердив слова еп. Максима (Жижиленко), что Советская и Катакомбная Церкви — несовместимы.

Российская Православная Церковь до сегодняшнего дня стоит на экклезиологических и идеологических позициях ИПЦ митр. Иосифа Петроградского, как единственно возможных во времена повального отступления от Православия и всевозможных антихристовых искушений. Эта экклезиология отличается замечательной цельностью и свободна от соблазна признания лже-Церкви - Московской патриархии за частично благодатную структуру, тем более за Церковь. Она не позволяет всерьез относиться к фантастическим теориям о «неполной потери благодати» в МП, отрицает практику принятия патриархийных верующих через покаяние, а патриархийного священства «в сущем сане», и в тоже время к ней не приложимы ходячие обвинения в церковном «экстремизме», «раскольничьей» психологии и «сектантском» самосознании. Только она способна стать основой как для творческого церковного строительства, так и для выработки правильного отношения Церкви к существующей государственной власти.
 
Использовавшиеся материалы:
 
1) «Акты Св. Патриарха Тихона и последующие документы о преемстве высшей церковной власти». Москва, 1994.
2) Протопресв. Михаил Польский. «Новые мученики Российские». Джорданвилль. 1949 г.
3) Неизв. автор. «Святые Новомученики и исповедники Российские и их учение о Церкви». Москва. 1993.
4) Проф. И.А. Андреев. «Благодатна ли советская церковь?». Джорданвилль. 1948.
5) Схимонах Епифаний (Чернов). «Церковь катакомбная на земле Российской». Б.М., Б.Г.
6)  «Священномученик Иосиф, Митрополит Петроградский». Жизнеописание и труды. СПб. «Кифа». 2006
7)  М.В. Шкаровский. «Судьбы иосифлянских пастырей». СПб. «Сатисъ». 2006.
8) Он же. «Митрополит Иосиф (Петровых) и иосифлянское движение». (В сборнике «Материалы конференции: История Русской Православной Церкви в ХХ веке». Мюнхен,  2002).
9) «Протоколы допроса митр. Иосифа (Петровых) в 1929-1930». («Богословский сборник», 9(2002), с. 376-424)
10) Материалы по Чимкентскому делу. (В сборнике «Во имя правды и достоинства Церкви». Москва, 2004, с 600-614.)

Полный текст очерка А.Кузнецова "Митрополитъ Iосифъ Петроградскiй и Истинно-Православная Церковь (ИПЦ)": http://www.virtus-et-gloria.com/Menu.aspx?book=texts/MitrIosif.html

Конец II части. Продолжение следует
ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ>>> [2]


Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ
  https://apologetika.eu/

URL этой статьи:
  https://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2251

Ссылки в этой статье
  [1] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2167
  [2] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2167