В.Черкасов-Георгиевский. Фрагменты из романа "РУЛЕТКА ГОСПОДИНА ОРЛОВСКОГО" Статьи / Литстраница Послано Admin 22 Авг, 2011 г. - 14:33 ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ ФРАГМЕНТОВ>>> [1] ИЗДАТЕЛЬСКАЯ АННОТАЦИЯ -- Книга первая дилогии: Черкасов-Георгиевский В. Г. РУЛЕТКА ГОСПОДИНА ОРЛОВСКОГО. Роман. - М.: ТЕРРА - Книжный клуб, 2004. - 304 с., переплет. Оформление художника О.Радкевича. ISBN 5-275-01120-2 Во всех произведениях серии о русском асе агентурного дела Орловском автор -- лауреат Всероссийской литературной премии -- В.Черкасов-Георгиевский использует свое мастерство романиста и багаж знатока Белого Движения. В этой книге резидент белой разведки под личиной комиссара Наркомюста борется с чекистами и отбивает у бандитов-"гаврилок" святые мощи и императорские драгоценности. Ему помогают французская разведка, боевики Б.Савинкова и дважды Георгиевский кавалер Мари Лисова (Захарченко). Повествование написано по документальным материалам о судьбе статского советника В.Г.Орлова (1882-1941). Часть I. Белый резидент. Глава первая ...Орловский выбрался наружу ближе к полуночи. На продутой сырым ветром улице он снова проделал привычную манипуляцию, перекладывая кольт в шинель, чтобы при неожиданности палить сразу. Предпочитал это оружие системы американца Сэмюэла Кольта в противовес револьверам бельгийца Нагана, потому что их взяла на вооружение Красная армия. Орловский вышел на Литейный, двинулся по пустынному проспекту к своей квартире на Сергиевской улице. Мглистое небо без звезд давило так же, как и глухой мрак обступавших окрестных кварталов, где время от времени стреляли или кричали. На Сергиевской, названной в честь преподобного Сергия Радонежского, было не столь темно благодаря пятнам света из окон домов. Вдали чернели кущи Таврического сада, куда упиралась улица. Здесь, неподалеку от Таврического дворца, где заседала при императоре Государственная Дума, и Смольного монастыря-института "Воспитательного общества благородных девиц", - предпочитали когда-то жить Трубецкие, Панины, другая имперская элита. Теперь более или менее повезло графине Клейнмихель, которая в своем доме № 33 после того, как его разграбили солдаты, смогла занять две комнаты, так как в остальной части жилища поселились революционно настроенные студенты. При новых хозяевах, превративших Смольный в оплот советов и большевизма, Сергиевскую улицу также облюбовал левоэсеровский ЦК, тут выделили брошенные квартиры начальникам советских учреждений, в том числе и председателю наркоматовской комиссии Орловскому. Господин Орловский подошел к дому, где квартировал. Парадный вход его давно был заперт, разведчик прошел во двор и поднялся по черному ходу на третий этаж к своей квартире, состоявшей из гостиной, столовой и двух спален. На случай засады Виктор Глебович тихо отомкнул дверь, так же неслышно ступил в прихожую и сразу уловил чье-то присутствие! Выхватив кольт, резидент двинулся по коридору к столовой. Там в красном углу перед иконами теплилась лампада, ее отсвет через открытую дверь виднелся издалека. Оттуда доносились звуки то ли какого-то движения, то ли бормотание. Орловский взвел курок револьвера, заглянул в комнату, приготовившись стрелять... и увидел стоявшего перед образами на коленях, молящегося священника в черном подряснике. "Ох, - Виктор Глебович перевел дух, - отец Феопемт во время Великого поста пожаловал, не случайно ж его имечко означает по-русски - Богом посланный!" Глава вторая Иеромонах Феопемт, давно знавший Виктора Глебовича и то, чем он занимается в роли комиссара, имел свой ключ от его квартиры и появлялся всегда неожиданно. Отец Феопемт был активистом по созданию приходских союзов для защиты храмов и церковного имущества, куда уже вступило около шестидесяти тысяч православных, священником часовни Александро-Свирского монастыря на Разъезжей улице. В феврале на вечернюю службу туда ворвались несколько человек в солдатских шинелях и стали орать, чтобы батюшка прекратил всенощную и закрыл храм. Отец Феопемт продолжал богослужение, тогда часть беснующихся непрошеных гостей набросилась на него и стала стаскивать облачение, другие в это время тушили свечи и вырывали их из подсвечников, втыкая в них окурки папирос. Надругавшись, они ушли, но принялись караулить для расправы батюшку Феопемта возле дома, где он жил. После этого иеромонах стал ночевать по разным адресам у прихожан. - Спаси Христос, отец Феопемт! - приветствовал гостя Орловский, снимая фуражку и шинель. Священник полуобернулся, поклонился, поправил на груди наперсный крест, вновь обратился к иконам и продолжил молебен. Виктор Глебович подошел, опустился с ним рядом на колени, осенил себя крестным знамением. Он начал слушать распевно произносимые батюшкой Феопемтом стихиры, обращенные к святому преподобному Александру Свирскому. Причисленный к лику святых в 1545 году преподобный Александр родился в 1448 году и в 26 лет принял монашеский постриг в Спасо-Преображенской обители на острове Валаам на Ладожском озере. Потом несколько лет жил в уединении в семи верстах от Валаамского монастыря в пещере на острове, названном позже из-за его подвижничества здесь Святым. Затем отче Александр перебрался на ближние пустынные земли к реке Свирь по направлению к селению Лодейное Поле на территории теперешней Олонецкой губернии. Получив глас с неба, что там им будет основан новый монастырь, преподобный Александр построил хижину. Позже на ее месте вырос каменный храм во имя Святой Троицы, превратившийся после смерти угодника Божия в знаменитый Александро-Свирский монастырь. Коленопреклоненный Орловский вслушивался в стихиры, рассказывающие о самых важных событиях в жизни святого. Об удалении преподобного в пустыню, начале его подвига на месте устроения будущего монастыря. Об его непрестанном молитвенном стоянии и примере в том прочим инокам... Голос отца Феопемта вдруг прервался, он закрыл глаза и упал набок. Орловский склонился над потерявшим сознание иеромонахом, нащупав на его запястье слабый пульс. Перевел взгляд на сапоги, обнажившиеся из-под полы подрясника. Один из них был вымазан словно ржавой краской. Виктор Глебович стащил сапог и увидел, что портянка и брючина пропитаны кровью. Он вскочил, зажег керосиновую лампу. Поднял подрясник Феопемта и спустил ему брюки. На ноге обнаружились две пулевые раны, кое-как перевязанные: одна пуля попала в мякоть бедра, другая прошла над коленом... "Как же он мог на коленях стоять? - пронеслось у Орловского в голове. - Упал в обморок от сильной кровопотери". Быстро подхватив отца Феопемта под мышки, он подволок к кушетке и уложил на нее раненого. Потом достал из аптечки марганцовку для дезинфекции, бинты. Стал тщательно обрабатывать и перевязывать раны, чему наловчился, воюя на передовой фронтов русско-японской и Мировой войн. Когда Орловский заканчивал, отец Феопемт застонал и открыл глаза, на заросшем бородой лице выступил пот. - Виктор Глебович, - прошептал он, - спаси вас Господи. Не достоял я службы-то... - Где уж тут достоять, отец Феопемт! Как-никак, две раны. А пуль я не нащупал внутри. - Нету их. Одна над коленкой вскользь прошла, а вторая в бедре близко засела. Покуда отлеживался я в леске на Лодейном Поле, так ее сам ножиком выколупнул. Он говорил о местности, где стоял Александро-Свирский монастырь, и Орловский тревожно спросил: - Там в монастыре что-то произошло, батюшка? - Да, дорогой мой. Меня туда Бог привел, стало быть, от нашего Союза защиты храмов и часовен. Нагрянули чекисты с красногвардейцами и силой отбирали ценности из монастырской ризницы. Посдирали с образов серебряные и золотые оклады, похватали священнические облачения, шитые золотой нитью, ризы. И вот беда: поволокли раку с мощами преподобного Александра... Она ж чистого серебра. Вы ведь знаете? - Как не знать, отец Феопемт! Сей серебряный саркофаг с фигурами и чеканкой изготовлен выдающимися мастерами-ювелирами. - Да-да. Мы от Союза защиты и кое-кто из монахов, священников обители воспротивились злу. Встало против супостатов человек пятнадцать. Окружили чекисты нас и повели расстреливать. Выстроили как раз на том месте, где отшельником преподобный отче Александр сначала подвизался в посте и молитве... Возможно, из-за святости той земли и не убили меня. Дали залп, все попадали. Проверять и добивать им было некогда. Я до ночи вместе с новопреставленными пролежал, потом подался на Лодейное Поле. - Спаси Христос, - проговорил Орловский, крестясь. - Отдыхайте, отец Феопемт. В моей квартире вам будет надежно. - Я, Виктор Глебович, вас не для этого побеспокоил, - озабоченно приподнялся священник. - Необходимо раку с мощами святого преподобного Александра Свирского отыскать в Петрограде. Чекисты ее сюда увезли. Орловский недоуменно взглянул на него. - С мощами? Неужели чекисты не выбросили их? - Слава Богу, пока им не удалось. Мы, видите ли, ожидая нападения, мощи преподобного в секретное отделение раки сокрыли, а на виду оставили совсем другие косточки. Святые мощи спрятаны там надежно, да горе, если задумают аспиды пустить серебряную раку в переплавку. Ведь такое может произойти? - Увы, отец Феопемт. После январского декрета о национализации церковного имущества все возможно. Например, якобы из-за угрозы на фронтах в феврале эвакуировали из Москвы ценности ризниц кремлевских храмов, Оружейной палаты и Сервизной кладовой в вологодские крепости и склады. Но от лежащего под спудом добра нет дохода, необходимого большевикам для поддержания власти, и в Совнаркоме постоянно говорят о "промышленной переработке" части эвакуированных драгоценных металлов, то есть их переплавке. Отец Феопемт взволнованно посмотрел на него и спросил: - Вы хорошо знаете, что такое мощи святого? - И сам ответил: - Это не просто нетленные человеческие останки. Преподобный Александр особую милость соизволил оказать верующим, сделал так, чтобы после смерти тело его противостояло полному разрушению и превратилось в мощи. Этим он оставил возможность не только мысленного, духовного общения с собой. Мощи отче Александра были случайно открыты спустя двенадцать лет после его кончины. Орловский проговорил: - Я, батюшка, все отлично понимаю. У меня сотни лет в роду были монахи, священники, профессора духовных академий, и отец закончил Вологодскую бурсу, хотя потом и оказался в университете, а позже служил офицером... Я найду раку преподобного Александра Свирского для спасения его святых мощей! (Окончание на следующей стр.) + + + Утром Виктор Глебович встал невыспавшимся, однако в любом состоянии он, мастер французского бокса сават - боя ногами, начинал день с упражнений. Удары в английском боксе, наносимые кулаками в шаге от противника, он уподоблял действиям в бою пехоты. Атака же в савате, когда она начинается за несколько шагов от врага, сравнима разве что с артиллерийскими залпами, а артиллерию Орловский боготворил, выслужив в ней поручика на войнах, куда всегда уходил добровольцем. Разведчик тренировался в манере школы "Шоссон" по плану профессора Шарлемона-старшего. Сегодня у Виктора Глебовича на очереди была отработка любимого удара шассе-круазе с прыжком. Он наносится пяткой и если попадает, например, в голень противника, то ломает ее, а, угодив немного выше колена, обеспечивает вывих ноги. Орловский в спальне в борцовском трико, взлетал, прижимая к груди левую руку, правую отбрасывая назад для равновесия. Правая нога при этом подавалась чуть вперед, а левая, согнутая в колене, резко выпрямившись, наносила удар! Так он трудился до тех пор, пока от двери не раздался удивленный возглас проснувшегося и прихромавшего из спальни отца Феопемта, который был моложе Орловского на несколько лет: - Этак мне никогда не сподобиться и после выздоровления! Они встали на утреннее молитвенное правило, в котором особо помолились за Государя и Августейшую Семью, заточенных в Тобольске. Потом пили чай с лепешками из жесткой кукурузной муки. Через окна столовой виднелся купол Таврического дворца, над которым по-весеннему отливало лазурью небо. Отец Феопемт поглядел туда и сказал: - Сколь славно начинать великопостный день на улице во имя отче Сергия Радонежского. У батюшки просветлело лицо, он задумался на мгновение, потом с сияющими глазами благословил собравшегося уже на службу Виктора Глебовича, будто вчера и не валялся вовсе на окровавленном лесном валежнике, стиснув зубы, выковыривая ножом пулю из бедра. Его высокородие статский советник Орловский, что соответствовало армейскому чину полковника, целуя руку священника после того, как отец Феопемт перекрестил его, прикрыл глаза и почувствовал себя почти благостно. От столь привычного осенения крестным знамением батюшки Виктору Глебовичу почудилось, будто Таврический дворец, вознесшийся над весенним садом, все еще был дворцом Светлейшего князя Потемкина-Таврического, а не пристанищем недавнего седьмого съезда коммунистической партии под руководством Ленина. + + + Господин Орловский, удостоенный в Мировую войну орденов Святой Анны, Святого Станислава, Святой Анны и Святого Владимира с мечами и с бантом за вклад в дело борьбы с неприятельским шпионажем, шагал по оживившемуся утром Литейному к Невскому проспекту. Он думал о приказе генерала Алексеева. Бывший Верховный главнокомандующий Русской Армии, генерал-адъютант свиты Его Императорского Величества генерал от инфантерии М. В. Алексеев в декабре 1917 года в Новочеркасске возглавил в качестве верховного руководителя Добровольческую армию вместе с ее командующим генералом Л. Г. Корниловым. В ноябре за несколько дней до отъезда Алексеева на Дон он встретился в Петрограде с прибывшим из могилевской Ставки Орловским и приказал ему организовать здесь антибольшевистскую разведку. Михаил Васильевич, шевеля клочкастыми бровями над очками на худощавом лице с подкрученными седыми усами, на прощание сказал мягко: - Попытайтесь разузнавать для нас в Петрограде все, что сможете, дорогой Виктор Глебович. Генерал приятельствовал с отцом Орловского со школьной скамьи и не раз встречался с ним на фронтах русско-турецкой войны. Воодушевлять его сына не требовалось, Орловский-младший видел, как революционные матросы убили в Ставке последнего Верховного главнокомандующего Русской армии генерал-лейтенанта Генштаба Н. Н. Духонина. 9 ноября 1917 года Верховным главнокомандующим и наркомом по военным делам Советской республики назначили бывшего прапорщика, председателя солдатского комитета 11-й армии Юго-Западного фронта большевика Николая Крыленко. До этого был он известен как товарищ Абрам, активно проявивший себя в революционных событиях 1905 - 1907 годов, к тому же являлся членом военной организации при Петербургском комитете РСДРП. Учился Крыленко на историко-филологическом факультете Петербургского университета, затем на юридическом - Харьковского. Работал в Люблине школьным учителем и, будучи сыном мелкого чиновника и политического ссыльного, крещеного еврея, отличался пренебрежительным обращением с еврейскими детьми из бедных семей. В конце ноября 1917 года большевистский главковерх прибыл с эшелоном матросов в Могилев, в бывшую Ставку императора, потом - Временного правительства. На предложение своих подчиненных скрыться до их появления смоленский дворянин генерал Духонин ответил как капитан разбитого и тонущего под Андреевским флагом корабля: - Я знаю, что меня арестует Крыленко, а может быть, даже расстреляет. Но это смерть солдата. Он ошибся, рассчитывая на легкую смерть. Когда прибывшая в Могилев красная матросня конвоировала Духонина из его штаба на вокзал к Крыленко, она накинулась на генерала, исколов его штыками. Труп бросили на железнодорожные пути перед вагоном Крыленко. Бывший военный следователь по особо важным делам при штабе Верховного главнокомандующего Орловский, служивший заместителем начальника контрразведки действующей армии у Духонина, узнав об этом, прибыл туда, чтобы исполнить свой долг чести по отношению к погибшему. Он прошел к пульмановскому вагону, в дверях которого стоял Крыленко и улыбался мертвенно-бледным лицом с бегающими глазами. Не обращая на него внимания, Виктор Глебович склонился над истерзанным генералом, перекрестился, успев насчитать у него не менее двадцати штыковых ран, и накрыл тело валявшейся неподалеку солдатской шинелью. Ее тут же сорвали обступившие матросы. - Что тебе здесь надо, гад? - мрачно спросили из толпы. Орловский выпрямился и отрекомендовался: - Я следователь, служивший при штабе Верховного главнокомандующего. Матросы зловеще захохотали, и Орловский отчеканил: - Прошу не мешать мне в исполнении моих обязанностей по расследованию произошедшего! - Па-ашел отсюда! Или ляжешь вместе с этим... Едва сдерживаясь, Орловский попытался задавать вопросы об обстоятельствах происшествия, но после шквала насмешек и угроз ему пришлось удалиться. На следующее утро следователь опять появился перед вагоном наркома - еще более изуродованное тело Духонина лежало на том же месте. И снова Виктор Глебович начал задавать вопросы охранникам и конвоирам Крыленко, пытаясь провести расследование. Его так оскорбляли, что, казалось, лучше бы избили или прикончили, а сам Крыленко вел себя таким образом, словно о самосуде над Духониным ему ничего не известно. Однако и на третьи сутки, и на утро четвертого дня после гибели его главковерха Орловский появлялся около уже начавшего разлагаться тела Духонина, взывая к благоразумию и пытаясь добиться хоть какого-то подобия законности. Слава Богу, вечером труп генерала его близкие наконец-то похитили и вывезли из города... + + + Отправляясь в феврале 1918 года в первый Кубанский, Ледяной поход Добровольческой армии, генерал Алексеев в прощальном письме родным написал: "Мы уходим в степи. Можем вернуться, только если будет милость Божья. Но нужно зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы". В дни, когда Алексеев с Корниловым из Ростова-на-Дону повели три тысячи белых воинов в атаки, совершая бросок на красный Екатеринодар, Орловский разворачивая Оргу в петроградском подполье, неотступно думал о своем уникальном архиве. До Мировой войны он в Королевстве Польском трудился судебным следователем по особо важным политическим преступлениям, бился над раскрытием дел об измене и шпионаже в Российской империи, в том числе вел громкое дело о предательстве жандармского полковника Мясоедова. Будучи контрразведчиком, членом знаменитой следственной комиссии генерала Н. С. Батюшина, Орловский разоблачал бывшего военного министра Сухомлинова, а также немецкого шпиона ротмистра Бенсена, двойных агентов разведотдела штаба 9-й армии Сентокоралли, Затойского, Михель, австрийскую шпионку Леонтину Карпюк, перебежчика к австрийцам штабс-капитана Янсена. В итоге у Виктора Глебовича сложилась ценнейшая картотека на политических преступников и подозреваемых в шпионаже лиц. Она представляла собой тематически обобщенное собрание газетных вырезок, подлинников и копий различных документов, фотографий. Общемировой гигантский размах тайных операций в начале XX века требовал накопления документов, систематизации и анализа разрозненных сведений об иностранных разведках, о широко раскинутых по всему миру их тайных сетях, о конкретных личностях резидентов и секретных сотрудников. Господин Орловский, один из первых талантливейших архивистов русской военной контрразведки, основанной в 1903 году, отдавался созданию своей картотеки с пламенной страстью. Поэтому, получив задание генерала Алексеева, он изводил себя размышлениями над тем, как перебросить сокровище, оставшееся в могилевской Ставке, к новому пункту назначения - в Петроград. В конце концов доверил наиболее важную часть бумаг преданным людям, пробиравшимся туда из Могилева всевозможными окольными путями. Документы путешествовали в вещмешках двадцати его друзей-офицеров наряженных в солдатские шинелишки двигавшихся в столицу со всеми предосторожностями - поодиночке и разными маршрутами. Теперь к доставленной без ущерба в Петроград и надежно спрятанной в одном из заброшенных подвалов картотеке у Орловского добавилось пополнение из нескольких тысяч досье с фотографиями коммунистических агитаторов, политиков, чекистов, советских агентов за рубежом. По каждому излагались дотошные сведения: национальность, профессия, когда и сколько пребывал за границей, наличие родственников и связей за рубежом, знание иностранных языков, маршруты и даже виды документов, используемых во время поездок. Самая ценная информация была зашифрована любимым кодом Орловского - главой из Евангелия от Иоанна и переписана симпатическими чернилами из рисовой муки, разведенной в воде. Но для того, чтоб проявить эти записи, подержав листки в парах йода, и раскодировать, имея шифр-блокнот, надо еще суметь их разыскать в другом тайнике. Еще одна нелегкая задача стояла перед господином Орловским: не попасться на глаза Крыленко в обличии наркомюстовского начальника, ведь тот весной стал в Наркомате юстиции главным организатором новых судов, прокуратуры, трибуналов, являясь вдобавок ревтрибунальским обвинителем на процессах в Петрограде и Москве... Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ   https://apologetika.eu/ URL этой статьи:   https://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2066 Ссылки в этой статье   [1] http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=2068