В.Г.Черкасов-Георгиевский "90-летняя история Русской Православной Церкви Заграницей -- с основания до унии с Московской патриархией: 1917 -- 2007 годы". ЧАСТЬ II: 1924 – 1938 годы
Послано: Admin 11 Мар, 2012 г. - 18:19
История РПЦЗ
|
Исправленное, дополненное, иллюстрированное переиздание книги: В.Черкасов-Георгиевский "История Русской Православной Церкви Заграницей: 1917 – 2004 годы"
ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ КНИГИ>>>
Основатель Истинно-Православной Церкви митрополит Иосиф (Петровых) Петроградский попирает основателя Московской патриархии митрополита Сергия Страгородского
Содержание ЧАСТИ II: 1924 – 1938 годы:
Глава первая. ИСПОВЕДНИЧЕСТВО ПАТРИАРХА ТИХОНА
Судьба Патриарха Тихона.
Глава вторая. РАЗДЕЛЕНИЯ В РОССИИ
Сергиане, «непоминающие», ИПЦ, Катакомбная Церковь на Родине.
Глава третья. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ ИСТИННО-ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ (ИПЦ)
Глава четвертая. РПЦЗ ПОСЛЕ СЕРГИАНСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ
Деятельность Синода РПЦЗ во главе с Митрополитом Антонием. Основание епархий, борьба с сергианством, масонством и коммунизмом.
Глава пятая. ЖИЗНЕННЫЙ И ДУХОВНЫЙ ОБЛИК ОСНОВАТЕЛЯ ИПЦ МИТРОПОЛИТА ИОСИФА ПЕТРОГРАДСКОГО
Глава шестая. ИДЕОЛОГИЯ И ЭККЛЕЗИОЛОГИЯ ИПЦ
+ + +
Глава первая. ИСПОВЕДНИЧЕСТВО ПАТРИАРХА ТИХОНА
После того, как Патриарха Тихона освободили из-под стражи, большевики рассчитывали, что некоторые шаги, сделанные Предстоятелем под их давлением, оттолкнут от него верующих. Однако верные от Патриарха не отшатнулись, а многие отошедшие вернулись в лоно Церкви.
Жестокое гонение не прекращалось в течение всего остатка жизни Патриарха. Его хотели сделать таким же послушным рабом, каким стал впоследствии митрополит Сергий (Страгородский), но Патриарх-исповедник оставался на страже Православия.
Никогда еще, во все времена своей истории, Церковь не имела перед собою такого жестокого и лукавого врага. Патриарх буквально заболевал от каждой встречи с начальником 6-го секретного отдела ОГПУ Е. Тучковым, который вел советскую церковную политику. Патриарх не боялся мученичества. Самая мучительная смерть, вероятно, была бы для него легче, чем постоянная забота о ссылаемых епископах, священниках и верных мирянах. Тот развал, который происходил во время его заключения, с другой стороны, казалось, указывал на необходимость делать все возможное вне измены основным началам Церкви и ее внутренней свободы, чтобы не повторилось недавнее положение, при котором овцы оказались оставленными на милость волков.
Служение Патриарха в каком-либо храме наполняло его молящимися до отказа. Пока он был в силах посещать уездные города, его там встречали толпы верующих. В отношении управления Патриарх в сущности был совершенно бессилен. Он говорил о своем положении: "Лучше сидеть в тюрьме, я ведь только считаюсь на свободе, а ничего делать не могу. Я посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток".
Иногда Патриарх кое в чем уступал, надеясь, что его уступка не имеет принципиального значения. Но ему бывало трудно судить об этом при советской системе ложного осведомления. Вот, например, Тучков требовал от него введения нового календаря. Патриарх против, он не желает уступать. Но с одной стороны употребляются угрозы, а с другой сообщают, что все Православные Церкви уже приняли этот календарь. Что он мог сказать против такого аргумента? Все же Патриарх нарочно поручает огласить своей нежеланный указ кому-то со слабым голосом. Но потом митрополит Анастасий из Константинополя посылает ему телеграмму с сообщением, что не все Церкви приняли новый календарь, а Тучков, толкнув Патриарха на непопулярное решение, уже больше этим не интересуется. В данном случае крайняя «непрофессиональность» административного аппарата Патриарха пошла на пользу, ибо помешала распространению соблазна.
В распоряжении Патриаршего Управления не было типографии. Бывший Председатель Епархиального Совета при Патриархе Тихоне протопресв. В. Виноградов так определяет тактику Тучкова: "Отношение Тучкова к Патриаршему Управлению, это было нечто вроде кошки с мышкой. С одной стороны, он дает постоянно чувствовать Патриаршему Управлению то, что оно и без того хорошо чувствовало и сознавало, а именно, что оно – нелегальная организация, не имеющая в Советской России права на существование, и потому в любой момент ГПУ при малейшем неудовольствии может это Управление закрыть и всех его членов переарестовать, а с другой стороны, тот же Тучков ультимативно предъявляет к нему требования о проведении в церковную жизнь различных мероприятий и при том таких, проведение которых равносильно было бы актам сознательного саморазвала, самоуничтожения. Каждое такое требование сопровождалось обещанием дарования легализации в случае исполнения и угрозами разгона, уничтожения органа церковного управления и ареста всех его членов – в случае неисполнения".
Такими требованиями, например, было требование о поминовении властей, введение нового стиля и др. Реформа была нужна только для замешательства в Церкви. С одной стороны не давали ордера типографии напечатать указ, и Тучков говорил, что это его не интересует: "Ну, уж вы там как знаете... дело ваше". Поместили в газетах распоряжение о введении нового стиля, когда оно было уже отменено, а затем там же напечатали Патриаршее послание с сообщением, что Патриарх нового стиля не отменял, но что на местах с разрешения местных советских властей можно Рождество Христово праздновать по старому стилю. Отец В. Виноградов дает к этому интересное и важное пояснение: "Какого происхождения был этот документ, мне не удалось выяснить, т.к. он через Патриаршее Управление вовсе не проходил, никому он не рассылался и дальше советских газет не пошел; ни оригинала его, ни копии не имелось и, главное, никакого применения в церковной жизни он не имел". Отец В. Виноградов далее сообщает, что Советами была сделана еще попытка провести новый стиль, для чего состоялось совещание у комиссара Смидовича. Но представитель Патриарха на этот раз ему не уступил, и реформа осталась отмененной.
Каждый такой опубликованный акт – плод торга с Тучковым. Но если внимательно их рассмотреть, нигде Патриарх по существу не идет дальше негативного заявления, что он не враг советской власти. 18 июня 1923 г. Патриарх писал: "Я, конечно, не выдавал себя за такого поклонника Советской власти, какими объявляют себя обновленцы, но зато я и не такой враг ея, каким они меня выставляют". Правда, в воззвании 1 июня 1923 г. есть чисто советские выражения: "враги трудового народа", "монархисты и белогвардейцы", слова, чуждые Патриарху и очевидно внесенные туда из тучковского проекта, но все-таки Патриарх остался верен позиции только "не врага" Советского правительства. Угроза, что если заграничные иерархи не прекратят дальнейшую контрреволюционную деятельность, то "придется их звать для ответа перед церковным судом и просить власть о разрешении им прибыть сюда", т.е. в Москву, как будто шла навстречу желанию Советов. Однако она была и отказом от заочного суда, чего требовали большевики и что позднее исполнил митрополит Сергий.
Еще ранее, находясь под домашним арестом, на заседании Синода в помещении, оцепленном чекистами, Патриарх согласился на указ об упразднении Высшего Церковного Управления Заграницей, но это было следствием явного акта насилия. Советский историк обновленчества Шишкин пишет, что Патриарх не хотел выступать против постановлений Первого «Карловацкого» Собора и сделал это только под давлением советской власти. Однако в послании от 2/15 марта 1931 г. Митрополит Антоний писал, что позднее, в 1923-24 г.г. Патриарх утвердил постановление того же заграничного Высшего Церковного Управления о выделении Харбинской епархии.
Патриарх все время старался быть на виду у народа. Он посещал храмы, служил в разных приходах. Но душевные страдания, причиняемые бесконечными интригами обновленцев и требованиями Тучкова, быстро подрывали его силы. Крепкое от природы здоровье все больше поддавалось. Сердце не выдерживало постоянного напряжения. Припадки сердечной болезни усиливались и учащались. 12 января 1925 г. врачи решили поместить Патриарха в больницу. На следующий день он был принят в частную больницу Е. Бакуниной. У него нашли застаревшее воспаление почек, общий склероз и грудную жабу. Ему был прописан полный покой, но именно это обеспечить для него было труднее всего. Владыку постоянно посещали по служебным и личным делам. На другой же день по поступлении в клинику к Патриарху явился Тучков.
Патриарху в больнице скоро полегчало, и он опять стал выезжать на службы в разные церкви, но владыка уже продолжал трудиться через силу. На уговоры врачей ограничить свой труд Патриарх отвечал отказом. Особенно тяготили его посещения Тучкова и следователя ГПУ. Они систематически подрывали его здоровье.
В день Благовещения 1925 г. здоровье Патриарха ухудшилось. Незадолго перед тем ему вырвали два зуба, что вызвало опухоль десен, перешедшую на горло. Врачи, однако, не находили еще ничего угрожающего для жизни. Несмотря на болезненное состояние, Патриарх в этот день вынужден был поехать на заседание Синода. Дело в том, что Тучков настойчиво и срочно требовал издания послания, которое изменяло бы прежнюю позицию Патриарха. Позиция его, как "не врага" советской власти, Тучкова не удовлетворяла. Он требовал заявления о полной лояльности и сотрудничестве, подобно тому, каковое позднее сделал митрополит Сергий (Страгородский). Выработанный на заседании Синода проект Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр (Полянский) должен был отвезти для согласования к Тучкову.
Никто этого сейчас точно не знает, но, по-видимому, митрополит Петр вернулся к Патриарху в клинику в связи с отзывом документа или требованиями Тучкова по проекту. Надо полагать, эти требования как всегда сопровождались угрозами. Никто не знает содержания разговора между митрополитом и Патриархом. Известно только, что разговор с митрополитом Петром был очень горячим, и врач пошел, чтобы его остановить. Действительно, Патриарх был истощен. Вскоре у него начался припадок. Владыке впрыснули морфий и он лег спать.
Около полуночи прислужник заметил ухудшение и вызвал доктора, но уже ничего нельзя было сделать. Без четверти двенадцать Патриарх открыл глаза и спросил: "Который час?" Ему ответили. Тогда он трижды перекрестился, произнося: "Слава Тебе, Боже", – и испустил дух.
Патриарх скончался во время своей последней схватки с врагами Церкви. Нынешняя Московская патриархия представляет опубликованный после кончины Патриарха Тихона документ, называемые ею "завещанием", как подлинное выражение его воли. Но так ли это? Мог ли такой Владыко скончаться, сделав последнюю уступку врагам? Ведь смерть – это экзамен для христианина. Можно смело утверждать, что это не так. Патриарх физически не выдержал напряжения, но умер, не уступив врагам Церкви.
Отец В. Виноградов, со слов лица, бывшего вблизи комнаты Святейшего Патриарха, передает, что во время разговора с митр. Петром слышались слова Патриарха: "Я этого не могу". Затем, на что важно обратить внимание, на состоявшемся совещании собравшихся архиереев пресловутое "завещание" НЕ оглашалось. Отец В. Виноградов прав, когда подчеркивал, что Тучков, разрешивший совещание вл. Петра и Патриарха, непременно потребовал бы оглашения «завещания», если бы оно было действительно подписано Патриархом. Более того, митрополит Петр в своем первом послании в качестве Местоблюстителя не только не упомянул о завещании, но и написал свое обращение совсем в другом духе, нежели мнимое «завещание» Патриарха Тихона.
Обращает на себя внимание и то, что так называемое "завещание" начинается с заявления, что Патриарх его пишет "оправившись от болезни", а мы знаем, что напротив, состояние здоровья у Патриарха в последние дни было очень плохим и в самый день якобы подписания документа, оно было особенно плохо, состоялся консилиум врачей и Патриарх скончался. Наименование послания завещанием никак не соответствует содержанию этого документа, говорящего о возвращении выздоровевшего автора к активной работе. Вот только несколько соображений. Протопресвитер В. Виноградов, сопоставляя много данных, приходит к логическому выводу: подписи Патриарха под предложенным ему текстом послания не было. "Но, – пишет он, – Тучков был человеком, способным для достижения цели не останавливаться перед обманом; как он поступил с уже отмененным посланием о новом стиле, как он поступил с неутвержденным проектом Высшего Церковного Управления, так он решает поступить и в данном случае: он решается неподписанный Патриархом проект объявить подписанным".
Итак, в последнем своем сражении с врагами Церкви Патриарх остался непобежденным. Он не омрачил своего облика борца за чистоту Церкви. Одержав духовную победу, Патриарх Тихон отдал Богу свою исстрадавшуюся душу. Не напрасно так оплакивала его вся Русская Церковь и все другие Православные Церкви, о чем свидетельствовали многочисленные изъявления сочувствий, полученные митрополитом Антонием (Храповицким) от всех патриархов и ряда глав инославных исповеданий.
На вдохновенной иконе Всех Святых в Земле Российской Просиявших не напрасно лик новых священномучеников возглавляется изображением Патриарха Тихона. Верится, что, перенеся столько страданий на земле в своем великом и тяжком подвиге, Патриарх Тихон присоединился к лику великих подвижников Русской Земли.
(Продолжение на следующих стр.)
|
|
| |
|
