Из книги В.Краузе "Казаки и Вермахт. Освободительная борьба одного народа"
Послано: Admin 22 Фев, 2012 г. - 11:13
Белое Дело
|
ЧАСТЬ II -- окончание.
Начало см. Из книги В.Краузе "Казаки и Вермахт. Освободительная борьба одного народа" -- Наиболее интересные фрагменты. ЧАСТЬ I>>>
«Донцы!
Неоднократно за последние годы в моих к вам обращениях предсказывал я великие потрясения, которые должны всколыхнуть мир; говорил неоднократно, что из потрясений этих завсияет для нас звезда освобождения, возвращения нашего в родные края.
22 сего июня Вождь Великогерманского Рейха Адольф Гитлер объявил войну Союзу Советских Социалистических Республик. От Ледовитого океана до Черного моря грозною стеною надвинулась и перешла красные границы мощная германская армия, поражая полки Коминтерна. Великая началась борьба.
Донское казачество! Эта борьба -- наша борьба.
…От имени Всевеликого Войска Донского, я, Донской Атаман, единственный носитель Донской власти, заявляю, что Войско Донское, коего я являюсь Главою, продолжает свой двадцатилетний поход, что оружия оно не сложило, мира с советской властью не заключило, что оно продолжает считать себя с нею в состоянии войны, и цель этой войны -- свержение советской власти и возвращение в чести и достоинстве домой для возобновления и возрождения Родных Краев при помощи дружественной нам Германии. (Здесь и далее выделение МИТ)
Бог браней да ниспошлет победу знаменам ныне поднятым против богоборческой красной власти.
§ 2
Атаманам всех Донских казачьих и общеказачьих станиц по всем странам в эмиграции приказываю произвести полный учет казаков.
Всем казакам в станицах и организациях казачьих не состоящих, приказываю в них записаться.
Связь со мною держать всемерно».
Донской Атаман М.Н. Граббе в приказе № 190 от 28 июня 1941 г.
Граф Михаил Николаевич Граббе (1868 г., СПб. - 23.7.1942 г., Париж) -- Православный. Из дворян войска Донского, казак станицы Пятиизбянной. Женат, 3 дочери (на 1.11.1907 г.) Образование: Пажеский корпус (1890, корнетом в лейб-гвардии Казачий полк). Чины: вступил в службу (1.09.1888), корнет гвардии (Выс. пр. 10.08.1890), переименован в хорунжие гвардии со ст. 10.08.1890 (Выс. пр. 12.03.1891), сотник гвардии (Выс. пр. 10.08.1894), подъесаул гвардии (Выс. пр. 5.04.1898), есаул гвардии (Выс. пр. 5.04.1902), полковник "за отличие по службе" со ст. 8.11.1906 (Выс. пр. 1906), флигель-адъютант (Выс. пр. 1909), генерал-майор Свиты (Выс. пр. 8.11.1912), генерал-лейтенант со ст. 8.11.1916 г. Прохождение службы: командир сотни - 1 г., адъютант командующего Гвардейским корпусом (17.06.1898-22.02.1899), ординарец при начальнике штаба войск гвардии (7.12.1899-?), адъютант главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа (22.02.1902-26.10.1905), адъютант великого князя Владимира Александровича (26.10.-11.11.1905), командующий лейб-гвардии Сводно-Казачьим полком (22.09.1911-25.03.1912), командир лейб-гвардии Сводно-Казачьего полка (25.03.1912-14.01.1915), командир 3-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии (14-24.01.1915-?), командующий 4-й Донской казачьей дивизии (24.01.1915-6.05.1916), войсковой наказной атаман войска Донского (6.05.1916-22.03.1917), в резерве чинов при штабе Одесского военного округа (22.03.-31.05.1917), уволен от службы по прошению с мундиром и пенсией (31.05.1917). Награды: А3 (Выс. пр. 1901), С2 (Выс. пр. 1905), В3 (Выс. пр. 1911), С1 (Выс. пр. 1914), Г4 "За отличия в кампанию 1914 года" (Выс. пр. 30.01.1915). Прочие сведения: почетный казак Конюховской станицы ОВД (пр. по СКВ № 82 от 20.05.1913 г.). 7.03.1917 г. арестован, но вскоре освобожден. В эмиграции. 16.12.1934 г. избран председателем Союза кавалеров ордена Св. Георгия (Париж). 4.08.1935 г. избран Донским наказным атаманом.
+ + +
25 сентября 1943 года в Милау началось лихорадочное движение. Был отдан приказ о выступлении 1-й казачьей дивизии. Теперь надо было выполнить сложное дело, вывести маршем целую дивизию, которая отличалась от других тем, что ее личный состав в основном был кавалерийским. На погрузку в железнодорожные вагоны вооружения, среди которого было много орудий, и другого снаряжения потребовалось несколько часов.
Чтобы дать представление о размахе этой операции, необходимо себе представить, что для отправки полков было подано 60 товарных вагонов.
Подполковник бургграф цу Дона -- командир 1-го Донского казачьего полка. Наследственный титул подполковника цу Дона не «просто» граф, а бу́ргграф (нем. Burggraf) — должностное лицо, назначавшееся королём (или епископом — сеньором города) в германских средневековых городах, первоначально в -- бургах (замки, крепости, укрепленные пункты), откуда и приставка к «графу» типа «бургомистра». На его груди награды за отвагу, заслуги (в сражениях Восточных войск) и за бои в СССР зимой 1941-42 годов.
Первым Милау покидал 1-й Донской полк. Эшелон следовал за эшелоном. Полк следовал за полком. До самого отправления пункт их назначения сохранялся в тайне. Многие казаки думали, что едут на Восточный фронт. Но такого решения Главное командование сухопутных войск добиться не смогло. Вместо этого казачьи полки должны были пройти испытание в борьбе с красными партизанами Югославии.
Высадившиеся в Белграде полки - не для всех частей это был пункт их назначения, приятно удивились тем местам, куда их занесло. У многих эмигрантов при виде молодых лиц под кубанками и папахами, а также всех других эмблем, указывавших на их происхождение с Дона, Кубани или Терека, выступали на глазах слезы. Они не скрывали своего волнения оттого, что Родина после многих лет мучительной тоски по ней, казалось, вернулась к ним в образе гордо сидевших на своих конях казаков. Сами казаки тоже были тронуты этой встречей на улицах Белграда, которая показалась им хорошим знаком на будущее. У них создалось впечатление, что их ждали.
Когда штаб Тито получил первую информацию о прибытии казаков, его красные агитаторы развернули пропаганду, нацеленную на то, чтобы распространить среди населения страх и ужас. Казаки представлялись как настоящие чудовища, способные только убивать и жечь. Они якобы будут резать всех, попавшихся у них на пути.
Эта подпитанная ненавистью позорящая кампания оказала влияние на часть населения. Квартирьеры казачьих полков первыми заметили, что многие жители встречают их с враждебностью. Если они занимали один из дворов для размещения группы казаков, жители молча покидали свое жилище. Никто не хотел общаться с казаками. Они опасались также репрессий со стороны партизан за то, что они приняли у себя казаков.
Но через некоторое время отношение местных жителей к казакам изменилось. Казаки заботились о покинутых дворах, ухаживали за скотом в хлевах, всюду прилагали руки, где им это казалось необходимым, именно так, как если бы они приняли на себя обязанности не дать ничему пропасть в отсутствие хозяев.
Таким поведением они постепенно вырвали почву из-под направленной против них коммунистической пропаганды. Когда люди Тито заметили, что сделать больше ничего нельзя, они прибегли к противоположному методу, стали навязывать казакам свою дружбу. Теперь они называли их своими славянскими братьями, требовали от них перехода на сторону партизан. В отдельных случаях такие призывы находили отклик, но большинство казаков оставалось к ним глухо. Было небольшое число перебежчиков, некоторые из них разочаровавшись, вернулись назад, немногие под давлением красных комиссаров соглашались снабжать их разведывательной информацией о позициях полков, своевременно сообщать обо всех наступательных планах. Но действовавшие в казачьих подразделениях органы Абвера вскоре приходили за теми, кто продался врагу.
Когда во второй половине 1944 года обстановка для германского Вермахта резко ухудшилась, произошло то, чему удивились даже немецкие офицеры из кадрового состава казачьих полков. Больше не было ни одного казака, который бы перебежал к противнику. На последнем этапе войны 15-й казачий кавалерийский корпус приобрел моральную прочность, достойную восхищения.
Когда казачьи части закончили первые бои, в дивизию стали прибывать на службу все новые и новые старшие немецкие офицеры. Одним из них был майор Эрвайн Карл граф цу Эльц, который в начале ноябре 1943 года сел на венском вокзале в поезд, отправлявшийся в Словению. После ранения этот офицер служил в управлении кадров сухопутных войск. Хорошо знавший его генерал фон Паннвиц, ценивший не только его военные способности, но и человеческие качества, долго добивался его назначения на ведущую позицию в дивизию. Здесь он должен был получить должность начальника разведки.
Сначала майор не мог на нее решиться, но то ли уступил перед искусством убеждения, которым обладал генерал, то ли его раззадорила бравада, связанная с выполнением этой новой задачи, и он, в конце концов, дал свое согласие.
История семейства графов цу Эльц уходит в глубину веков. Один из предков графа после памятной победы принца Евгения последовал призыву австрийского двора, и стал военным поселенцем в словенском Вуковаре непосредственно на границе с занятой турками областью. Поэтому Эльц был не особенно чужд той части Европы, о которой идет рассказ.
Впрочем, до этого он в жизни не видел ни одного казака. Прибыв в Борово а на следующий день, 3 ноября 1943 года приехав в Вуковар, он впервые увидел прохождение казачьей части по улицам города. Вид этих воинственных людей произвел на него такое впечатление, что позднее он записал в своем военном дневнике: «Полк произвел гораздо лучшее впечатление по сравнению с тем, что я слышал об этих войсках». Среди них были дикие персонажи с огромными усами. В качестве особого украшения прически молодые люди спереди на лбу носили высокий пук волос (на Дону называвшийся чубом, а на Кубани - чёлкой), который лихо выбивался из-под каракулевых шапок и придавал им отважный вид.
Какое неудовольствие партизанам доставило прибытие казаков в Югославию, проясняет письмо с угрозами, которое они отправили командованию дивизии. В нем они требовали немедленно убрать казаков. За каждого убитого партизана, говорилось в письме, в воздух взлетит километр железнодорожных путей. Немецкое командование также было поставлено в известность, что партизаны не будут проводить еще одну зиму в горах, а хотят дать открытый бой, который будет стоить немцам и их союзникам-казакам большой крови.
Одновременно с этим письмом была начата новая пропагандистская кампания против казаков. В качестве помощниц партизанам служили женщины, подходившие к отдельным казакам и пытавшиеся их уговорить, что в лесу у партизан живется намного веселее и свободнее, чем у немцев с их строгой дисциплиной. Кроме того, немцы якобы используют казаков в своих целях, а при этом не сдержали своих обещаний захватить казачьи земли по Дону и Тереку, потому что военная обстановка все равно давно уже складывается не в их пользу. Но все эти нашептывания не имели особого успеха.
2-я казачья бригада, вступившая в Северную Боснию, оказалась там в еще более сложной обстановке. С одной стороны, у партизан здесь были крупные силы, с другой они не стыдились носить хорватскую или немецкую военную форму, и таким образом обманывать население. Так, во многих совершенных ими убийствах они позднее обвиняли немцев, что ухудшало отношения с боснийским населением, которое не могло поверить, что партизаны способны на такие обманные ходы.
Другие партизаны ходили только в гражданской одежде, спрятав оружие под ней. Были и такие, которые маскировались под ничего не знающих крестьян, мирно работавших среди остальных жителей деревни днем, и только ночью показывавших свое настоящее лицо. Теперь они выбирались из своих домов, ставили мины на дорогах, перерезали телеграфные провода, и передавали партизанам в их горных и лесных убежищах не только продовольствие, но и данные о перемещениях немецких войск. Напасть на их след было не так-то просто.
Оставшиеся в живых казаки, служившие в 15-м казачьем корпусе, рассказывали о случае, имевшем место в Пасху 1944 года на городском стадионе городка Сисак в Хорватии. На этом стадионе в полночь 15 апреля находились сотни казаков, чтобы встретить предстоящий праздник Пасхи. Там стоял украшенный березовыми ветвями полевой алтарь, у которого священник служил пасхальную службу, которую казаки слушали с благоговейным молчанием.
В одном из первых рядов Гельмут фон Паннвиц с волнением следил за праздничным действом, от которого, казалось, исходила мистическая благодать, просветлявшая лица казаков ясным светом. Вместе с Паннвицем стояли казачьи генералы Науменко и Шкуро, до слез растроганные пасхальной проповедью.
Незадолго до рассвета священник дал коленопреклоненным казакам пасхальное благословение. В тот же момент по всему городу зазвучали колокола церквей. После того, как Паннвиц вернулся в свою квартиру, к нему прибыли многочисленные казачьи депутации, чтобы передать поздравления от казачьих полков. Паннвиц приветствовал их по-русски: «Христос воскресе!» В ответ со всех сторон слышалось: «Воистину воскресе!»
Потом казаки преподносили свои подарки. В сплетенных собственными руками корзинках они передавали крашеные яйца, куличи, другие сладости, и только что родившегося пасхального белого ягненка. По обычаю праздничного дня, Паннвиц по-пасхальному целовал каждого казака в обе щеки, на что казаки отвечали с той же сердечностью.
В том, что Паннвиц перенял многое от казаков, не было ничего искусственного, и он вовсе не хотел такими действиями втираться к ним в доверие. Все это шло от чистого сердца, диктовавшего ему, что правильно, а что фальшиво в отношении с казаками. А они давно уже воспринимали его как своего, настолько болевшего за дело казачества, словно речь шла о его кровных интересах.
Вообще между казаками и немецкими офицерами установились такие отношения, которые не шли ни в какое сравнение с отношениями командиров и подчиненных в Вермахте. Казаки сначала подробно изучили немецких офицеров из кадрового состава. Они хотели выяснить, обладают ли эти люди личной храбростью, не отлынивают ли они от боя, и способны ли правильно вести себя в любой обстановке. Если они убеждались, что «их офицер» не слабак, а храбрый человек, они позволяли ему говорить все, и даже на крепкое словцо не обижались. Если немецкий офицер один раз заслуживал их уважение, для него это означало, что его принимают в дружеский союз, который в будущем будет его защищать.
Казаки всегда следили за тем, чтобы с такими офицерами в бою ничего не случалось, устраняли возникающие угрозы, не останавливаясь перед тем, чтобы в бою хватать и оттаскивать такого офицера назад, если считали, что для него появилась опасность. Если по другим военным понятиям определять что-то за начальника означало бы нарушение субординации, казаки делали это из лучших намерений, принимая на себя часть ответственности за немецкого офицера, которой он мог их наделить.
Некоторые немецкие офицеры чувствовали себя от этого задетыми, рассматривали такие жесты как оскорбления, что в свою очередь огорчало казаков. Но каждый командир, стремившийся вникнуть в существо казака, лучше понять его образ мыслей, находил в казаках друзей никогда не бросавших его в беде. Подавляющее большинство немецких офицеров в казачьем корпусе действовали соответствующим образом. И надо понимать это так, что некоторые из них до последнего момента разделили судьбу казаков.
+ + +
Сомнения в боеспособности казаков были надолго опровергнуты 29 марта 1944 года, когда 2-й Сибирский казачий полк подполковника Нолькена вместе с разведывательным отрядом дивизии, которым командовал майор Вайль, северо-западнее Сизака под Дубравчаком одержали военный успех, обеспечивший заголовками не только хорватские газеты. Казакам удалось выявить, а затем уничтожить партизанскую бригаду, насчитывавшую 400 человек, в течение длительного времени беспокоившую округу и терроризировавшую местное население.
Группа казаков-связистов 2-го Сибирского полка 1-й Казачьей кавалерийской дивизии
В длившемся несколько часов тяжелом бою понесли чувствительные потери и казаки. Двадцать унтер-офицеров и солдат полка погибли. Из немцев пали кавалер Рыцарского креста командир эскадрона обер-лейтенант Амелунг и командир взвода лейтенант фон Плотов. Все погибшие были похоронены на кладбище Сисака при большом скоплении хорватской общественности.
Многие хорваты только сейчас поняли, что казаки пожертвовали своей жизнью и за них. С победой Сибирского казачьего полка впервые в ежедневно издававшихся сводках Вермахта была упомянута 1-я казачья дивизия генерала фон Паннвица. Объявление этой сводки Вермахта полкам наполнило казаков большой гордостью.
(Продолжение на следующих стр.)
|
|
| |
|
