В.Черкасов-Георгиевский «Кондрат в Германии, наркоманская тусовка Москвы и Франкфурта-на-Майне». -- Фрагмент из романа «ЧЕМ НЕ ШУТИТ ЧЕРТ»
Послано: Admin 21 Сен, 2010 г. - 11:56
Литстраница
|
ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ ФРАГМЕНТОВ КНИГИ
Из ЧАСТИ IV «Х Е Н Д Е - Х О Х!» (Руки вверх (нем.)!) книги: В.Черкасов-Георгиевский «Чем не шутит черт», «ТЕРРА-Книжный клуб», 2000
14
Резко правился наркоманский бал в нашем районном отделении психушки, когда сюда залетал сам Кеша по кликухе Аптекарь. Он, лет под тридцать, с бородкой и усами, выглядывающий под дервиша, когда-то не доучился на фармацевтическом факультете медицинского института. Много прочитавший по индийской и кое-что по русской мистике, Кеша умел отключаться как йог, засыпая в любое время суток, и носил на тощей груди православный крест.
Был Кеша специалистом высочайшего класса смастырить кайф; наверное, и из куриного дерьма. Он в течение рабочего дня давал подручным указания, что и в какой препорции у медсестер купить, украсть или отнять из лекарств у местных дураков. Вечером он профессорски комбинировал добычу. Потом его кодла ловила кайф до упаду.
Я однажды из его лаборатории так восхищенно принял, что очнулся только утром на вязках и получил за то лишние полмесяца здесь срока. В их течение врачи пытались выведать у меня рецепт употребленного зелья. Достигнутая Аптекарем высокомолекулярность соединения, вычисленная по моим анализам, в ХXI веке в их головы еще не укладывалась.
Выделяя среди алкашей отделения, Кеша допускал меня пить среди приближенных утренний чефир. За железным столом в умывальне мы пили этот чайный деготь, от которого сводило язык, томило мозги, вкруговую из одной кружки по-тюремному: три глотка за раз. Раскумаривались.
Попади на утреннюю алкашескую похмелку, заговорят совершенно пустыми для нормального человека подробностями: сколько и чего вчера из магазина взяли, с кем и где это пили, как закусывали. Наркоманы заморочат так же содержательно своими терминами: приход, торчок, волок, таска, умат... Лишь Кеша как лама молча поглядывал.
Мало уступавший ему в наркоманском авторитете Пармён вставлял единственную любимую фразу:
-- В Багдаде нашем всё споко-ойно.
Пармён знал тюрьму с малолетки, имел восемь побегов с принудлечения. Был он профессионалом по подделке документов. Всё время здесь, кроме сна, занятий едой и кайфом, отрабатывал он своим жилисто железным телом удары руками и ногами. Пармён показал мне "змеиный захват", какому в Спецназе не учили. Он преподал также мне курс изготовления фальшивых рецептов на любого уровня медикамент при помощи фотобумаги, уксусной эссенции, марганцовки, штемпельной краски и горячего утюга.
Кеша вел свои семинары. Как "Отче наш" он заставлял нас, слушателей из новичков, без запинки повторять ему способ приготовления, например, кайфа из аптечного эфедрина под названиями "мулька" и "джеф". Дело ответственное: наркоман, как и сапер, ошибается лишь один раз. Меня и сейчас среди ночи разбуди, спроси - я состав джефа сразу отвечу до граммов и нужного качества бумаги для фильтров.
Я слыхал, как однажды наш зав отделением обреченно сказал другому врачу:
- Мы берем алкоголиков, а выпускаем наркоманов.
Аптекарь пытался совратить меня и поэзией своих орбит. Об ощущениях, связанных с джефом, он говорил так:
- Когда он будет почти готов, на тебя пахнёт что-то сандаловое, вроде запаха миндального молока. А после первой дозы ты ощутишь чудо: будто бы кончики пальцев любимой женщины пробегут по коже твоего позвоночника. Никакого сравнения с водярой, это выше, тоньше - небесное.
Если мы сидели с ним на койке в палате, а в коридоре вдруг слышалась драка с хлесткими ударами и падением тел, и я привычно вскакивал, Кеша клал ладонь мне на руку:
- Не будь любопытным. Никогда не интересуйся тем, что тебя не касается.
Однажды он сказал мне в ухо:
- Я - вор тихий.
В другой раз произнес Кеша с таким же таинственным выражением своего худого лица:
- Молись. Попробуй читать за один прием все четыре Евангелия.
После данных кафедр я бы в конце концов, конечно, воспарил к лучезарной наркоте от презренной водки. Водяру-то иногда с конвульсиями приходилось глотать, да еще закусывать склизким, старым помидором. Но после длительного приема деликатесов от Кеши я раз ночью пережил такие приходы, что пропаганда гуру меня волновать перестала.
Тогда за полночь я открыл глаза. В этой палате, где тушили на ночь свет, увидел мглисто-зеленые пятна на высоких стенах. Проемами в их мозаике были белые черепа. Ужас сковывал меня, но я сумел встать и выйти в коридор. Когда вернулся, палата уже была без сотовой кольчуги.
Потом я опять проснулся. Огляделся и мигом покрылся холодным потом... Люди на кроватях вокруг слились в человекоповал.Замершие, скрюченные холмы тел с обрубками конечностей и яйцами голов! Я был частью, бугорками скопища... Я чуял: стоит шевельнуться, попытаться высвободиться, как эта плазма в секунды рассосет меня.
Всё-таки и из этого видения я вырвался. С час, наверное, приходил в себя в курилке. Мне не верилось, что, как на одиноком эшафоте моей квартиры, в этой многолюдной палате, без белки меня что-то может сводить с ума. И я снова пошел туда, лег и заснул.
Когда я вздрогнул и открыл веки снова, то всеми порами своего тела ощутил: я впаян среди живых нелюдей! Я биологически чувствовал их липкое презрение ко мне как к человеку-слизняку... Перевивающий меня, проросший из моих кишок, из-под моих ребер растянулся всем своим лицом бывшего человека и сказал:
- Ну, ты уверился, что мы есть?
Вся масса вокруг трассирующей плотью потянулась ко мне, топко чернея изгибами, пятнея аллюминиево. Я ощутил себя ячейкой всесильного и бесконечного Чрева:
"-- Этим и является, значит, наш мир!"
Я, словно умирая, ждал следующего действа. Но пауза провисла.
-- Го-о-о-споди,- выдохнул я.
Будто бы зрачки выросли окрест моей головы: я снова увидел стены моей палаты. Пелена спала.
Я встал с кровати и прошелся между спинок коек: все дрыхли. Я пригляделся к Кеше, лежавшему навзничь. Его безразмерные и плоские глаза, не моргая, не двигаясь, смотрели на меня...
Спустя дни, Аптекарь, опять вдохновенно мне проповедуя, так же остекленел глазами и сказал:
-- Ты в цепях деревянных, а я, быть может, накидываю на тебя сеть железную!
Я усмехнулся про себя:
" -- Решил, что полностью надо мной воцарил".
Потом на воле раз я увидел Аптекаря на улице. Он сутуло шел рядом с молодой хромой девушкой. Она благоговейно заглядывала ему в лицо. И еще раз довелось мне почувствовать Кешину извилистую лапу.
Я тогда был уже в Движении Анонимных Алкоголиков -- АА, меня пригласили в районный диспансер рассказать наркологам и представителям Минздрава о нашем Движении 12 Шагов. После моего выступления говорили трое молодых наркоманов: двое парней и девица. Распространились они, как самостоятельно взялись за ум, бросили наркоту, и агитировали за выделение финансов на издание газеты для наркоманов.
На улицу мы вышли с ними вместе.
Я, кинув пару фраз на наркоманской фене, спросил:
- О Кеше Аптекаре слышно?
Они дружно расплылись улыбками: а как же! Затараторили наперебой: какой Кеша великий и гениальный, если в самую меру вмажется; что кололись и для достижения человеческой свободы колоться будут; что чисто сегодня медикам лапшу на уши повесили.
Ту газету для наркоманов издавать, наверное, Кеша и придумал. Хороший это способ в умелых руках: в ней с тупо написанными статьями наркологов попутно своим сообщать о наркоманских тусовках, а иносказательно и о толчках, где можно приобрести наркоту.
(Окончание следует)
|
|
| |
|
