97-летие Февральского переворота 1917: Н.Казанцев о предателе Царя-Мученика генерале Алексееве, его наследниках Борелях-мордоворотах, об изменниках-архиереях, масонстве
Послано: Admin 17 Мар, 2014 г. - 17:08
Царский путь
|
ФОТО Государя Николая Второго c Лейб-гвардии Конным Его Императорского Величества полком
Газета «Наша страна», №2983, 16 марта 2014:
Н.КАЗАНЦЕВ "КРУГОМ ИЗМЕНА, ТРУСОСТЬ И ОБМАН"
К 97-ой годовщине Февральского переворота
Писать о Феврале - всегда очень тяжко. Потому что нестерпимо больно за Царя и жгуче стыдно за первых лиц страны. В первую очередь - за генерала М.В.Алексеева.
Его можно и нужно почитать за основание Белого Движения, и даже допустимо уважать за то, что он, впоследствие, по-видимому раскаялся в своём поведении в те роковые дни. Но увы, из песни слов не выкинешь. И если оправдывать генерал-адъютанта, то вообще невозможно понять, как же произошло падение монархии.
Знаменательно, что в оценке роли Алексеева и ряда великих князей сошлись такие разные личности как генерал Позднышев и «генералофоб» Иван Солоневич. О книге первого второй писал В.К.Дубровскому 9.7.52 следующее: «В «Распни Его» великие князья рисуются так, что жуть берет. И к сожалению это соответствует действительности. Кажется, это самая мрачная книга из того, что до сих пор вышло из печати».
Кроме того, на страницах, касающихся Пскова и разговора Рузского с Государем, а также и роли Алексеева, Позднышев в своих суждениях об этих генералах не менее определенно чем Иван Лукьянович считает их предателями. Там сказано прямо, что в тот момент, когда Алексеев подписал телеграмму, он изменил Государю. И приводится разговор генерал-адъютанта с Гучковым в Крыму о заговоре, в конце которого Алексеев говорит, что принять участия он не может, но просит, чтобы весь этот разговор остался «между ними».
Тема эта долгие годы развязывала бурные страсти в эмигрантской среде. В 1951 году в «НС» печатались посвященные ей статьи И. Л. Солоневича, собранные потом в отдельной книге под названием «Великая фальшивка Февраля». Эти материалы возмущали родственников Алексеева, но вместо того, чтобы противопоставить им факты и аргументы, они стали угрожать физической расправой. Из Буэнос Айреса, издатель «Нашей Страны» В. К. Дубровский писал Ивану Лукьяновичу в Уругвай 19.10.51: «Сын Алексеева и его зять Борель обещают прийти ко мне и «набить морду» - как они это сделали в Белграде с редактором «Царского Вестника» Н.П.Рклицким» (будущим архиепископом Никоном).
Бывший тяжелоатлет Солоневич, конечно, вспылил. Он моментально ответил Дубровскому и припомнил эпизод, связанный с его погибшей первой женой, Тамарой Владимировной: «Было бы хорошо если бы Ты передал Борелю и Ко, что если они приведут в исполнение свою угрозу, то независимо от прочего, я даю моё честное слово, что рано или поздно, заграницей или в России, я с Борелями встречусь и тогда морду буду бить я. И так, чтобы от неё остались только клочья. Может быть об этом стоит написать?Как-то летом 15-го года три или четыре военных привязались к Тамочке, я попытался превратить это в шутку. Один из них выхватил шашку. Я её отнял. Вступились остальные. Одним словом был мордобой на полный ход – все они были избиты, обезображены и выкинуты вон – с террасы летнего ресторана. Я еще и сейчас могу ».
Любопытно, что около четверти века спустя в зале при Свято-Сергиевском храме в Бажестере я сделал доклад о Феврале, основанный на этих тезисах Солоневича, но присутствовавший на нём тот же самый Борель мирно выслушал его, ни разу не возразив.
Солоневич всегда протестовал против тенденции представить февральскую революцию как результат деятельности «плебса», черни, толпы, солдатни. Главную вину он возлагал на окружение Государя и на правящий слой – в созвучии с фразой в дневнике Императора Николая Александровича, вынесенной в заглавие данной моей статьи.
Эта запись от 2-го марта 1917 является удачнейшим по охвату и точности определением Февральской - и вообще любой - революции. А еще осмеливаются утверждать, что Царь Николая Второй не понимал создавшейся тогда обстановки!
Увы, среди предателей оказались не только князья крови, но и князья Церкви. И хотя становится муторно от того, что и они впали в февральский угар, знать это необходимо. Иные, как митрополит Антоний Храповицкий поддержали Временное Правительство только - как они думали - во избежание анархии и кровопролития (кровь же пролилась всё равно - и морями!). Но другие позволяли себе такое негодяйство: "Долг и обязанность каждого православного гражданина русской земли - всемерно и любовно поддержать достойнейших русских людей, вошедших в состав нового Временного Правительства" (епископ Серафим Чичагов).
Особенным подхалимом показал себя епископ Рыбинский Корнилий Попов: "Народ взял теперь власть в свои руки под водительством нового Богом данного правительства".
То есть русские епископы, которые накануне поминали Государя Императора Николая Второго, теперь приветствовали свержение православной монархии не за страх, а за совесть. Так сказать, делали в Царя и Царство "контрольный выстрел". Правда, потом многие искупили своё предательство мученической кончиной, но для России это уже было поздно.
Временное Правительство было составлено из масонов и либералов. А Синод - элита русской церковной иерархии - в марте 1917-го года приказал возносить о нём такую молитву: "Не презри, Благая, молитв наших... спаси благоверное Временное Правительство наше, ему же повелела еси прáвити". То есть, согласно Синоду, власть Временного Правительства имела божественное происхождение!
Оказалось, что верность Помазаннику Божьему среди российских архиереев уже давно умерла.
Вот, например, как Таврический Епархиальный Съезд лакейничал перед одним из главных гробокопателей монархии, Керенским: "Идейный вождь трудовой России и воевода народной армии и флота Александр Федорович. Тебе вверена защита интересов трудящихся, тебе вверена защита родной Руси от жестокого врага демократии всего мира. Стой же твердо, стойкий борец, за тобой идёт вся трудовая Россия. Кликни клич, Минин земли русской, - мы же, клир и миряне Тавриды, приветствуем в лице твоём армию и флот, несем тебе всю утварь, всё золото и драгоценности Церкви и всё, что имеем, а ты, вперив очи орлиные, зорко блюди интересы государственной свободной Руси".
И лишь епископ Варлам Ряшенцев 1-го июля 1917 года сказал о Временном Правительстве: "Какое же оно - благоверное? Оно — антихристово, гибельное для народа и всех".
Как видно, духовенство было заражено революционной бациллой не меньше чем интеллигенция.
И пока многие иерархи старались перещеголять друг друга в левизне, простой студент задал одному из них - архиепископу Никону Рождественскому - такой вопрос: "Каким образом духовенство всей России, так сильно отстаивавшее самодержавие, теперь же признаёт Временное Правительство и поминает его в своих молитвах? Как объяснить такую перемену во взгляде на образ правления? Сегодня духовенство молится за императора Николая, завтра за новое правительство и т. д.?"
Все эти высказывания можно найти в книге М. А. Бабкина "Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году", Москва, 2008).
Возвращаясь к создателю «Нашей Страны», он считал, что документы о Феврале бесспорны. Родственники же генерал-адъютанта называли его обвинения в участии Алексеева в заговоре фантастическими: Алексеев де обожал Государя и Государь его тоже любил, а вот великий князь Николай Николаевич был совсем иным…
Для меня же Алексеев изменник - не столько потому что он сделал , сколько потому, что он не сделал , имея всю полноту власти в своих руках. И когда меня спрашивают: «Можете ли Вы доказать участие в заговоре Алексеева? Я отвечаю, что мне эти доказательства никогда не были нужны. Генерал и мог, и был обязан поддержать и защитить Царя – но от этого уклонился. Почему он так поступил? Возможная разгадка поведения военачальника заключается в следующем обстоятельстве.
В своём труде «На путях к дворцовому перевороту» историк С.П. Мельгунов – убеждённый республиканец, весьма далекий от всего того, что можно бы назвать «черносотенством», - писал:
«На первый взгляд, отдельные планы дворцового переворота, как будто, и совсем не связаны между собою. Два центральных проекта – львовский и гучковский – непосредственно вышедшие из среды общественности, по видимому развиваются вне зависимости друг от друга и только в словах Милюкова можно найти намёк на некоторое взаимоотношение, установившееся между существовавшими кружками, через посредство отдельных лиц. Милюков никогда не открывает скобки… Постараемся расшифровать связь, которая существовала, по крайней мере, между некоторыми кружками. Читатель, может быть, будет удивлён, когда я скажу, что эта связь была, преимущественно, по масонской линии. В широких общественных кругах… с недоверием относятся к факту существования масонских организаций в дореволюционной России. Загадочное явление казалось мифом и легендой и, вдруг, это оказывается действительностью».
Мельгунов отметил также, что сведения о русском масонстве, приведенные в Зарубежье «бывшим братом» писателем Амфитеатровым, - ложны. С подачи последнего – по словам Мельгунова – русское масонство окрашено в бутафорские тона. Тогда как ничего бутафорского в масонской подготовке революции не было. «Политические замыслы русских масонов – утверждал историк – были более глубоки… Через масонов шла организация общественного мнения и создавалась некоторая политическая солидарность».
Но этим они не ограничивались. Их замыслы не останавливались перед кровопролитием и цареубийством. «Очевидец рассказал мне ,например, - свидетельствует Мельгунов, – о приёме в масонский клан командира гвардейского Финляндского полка Теплова. Одним из братьев ему был задан вопрос о царе. Теплов ответил:
-- Убью, если велено будет».
Ключевое участие масонов в подготовке Февральской революции было подтвержено в 1965 году, когда в Нью Иорке вышли в свет, на английском языке, мемуары Керенского. “Главноуговаривающий” наконец признал то, что очень многие предполагали: “Мне было предложено вступить в ложу в1912 году, вскоре после моего избрания в Думу. Серьезно обдумав предложение, я пришёл к выводу, что мои собственные цели совпадают с целями общества, и / п р и н я л / п р е д л о ж е н и е … ” .
Имеет ли вышесказанное о масонстве - отношение к генералу Михаилу Васильевичу Алексееву?
Если верить журналистке и писательнице Н. Берберовой, увы, имеет. В своем исследовании “Люди и ложи” она включила имя генерал-адъютанта в список русских “вольных каменщиков”.
Николай Казанцев
|
|
| |
|
