В.Черкасов-Георгиевский. Фрагмент из романа "ЧЕМ НЕ ШУТИТ ЧЕРТ": «Кондрат в США, зарубежное православие, святые Франциск Ассизский и Серафим Саровский»
Послано: Admin 14 Июл, 2011 г. - 10:47
Литстраница
|
ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ ФРАГМЕНТОВ КНИГИ>>>
Из Части VII, финальной, "Чаша" книги: В.Черкасов-Георгиевский «Чем не шутит черт», «ТЕРРА-Книжный клуб», 2000.
...Пожив на американской земле, в Чикаго я уже начал кое в чём разбираться. Например, убедился, что в Штатах все города почти на одно лицо.Большие от маленьких отличаются лишь небоскребами. В крупных их пики горстью в центре.А так, как поразишься в первом увиденном ярью нового, свежеокрашенного, комфортабельно-модернового, потом, куда б не заехал, глаз на линейной панораме не останавливается.
Единственно Сан-Франциско я позже полюбовался, он круче Москвы стоит на холмах.Поэтому не сумели в нем башенно пересолить.Улицы в холстяную колониальность особнячков ныряют, взмывают под звон старых трамваев.А в Чикаго с высочайшего в мире 109-этажного Сирс-билдинга я нашел лишь одну отличительную точку - золотые купола православного собора.Интересной также была на Мичиган-авеню Питьевая башня.Ее, я думаю, в ХIХ веке построили: некий арабско-мавританский стиль,- но и это задавили унылым прямоугольем нависшие вокруг небоскребы.
Такова одна из примет американского униформизма: от слова "униформа".Одинаковость внешнего, вплоть до манеры у американцев держаться.
Раньше мне казалось, что русские с американцами очень похожи, и было отчего: такие же огромные просторы страны, интернациональность.Особенно привлекало, что они, как и мы, - простые. Обманывала их раскованность.А простые-то (чтобы не сказать: простаки) это мы, а они небрежностью, компанейством хлещут, потому что с детства самоуверены в своей первостатейности на современной Земле.
По этой незамысловатой причине только 8 процентов американцев хотят иметь постоянные загранпаспорта. Это рекордно низкое по миру число желающих посмотреть, как живут другие.
Интересно, что американцев удивляет, когда кто-то, подобно им, независимо ведет себя, например, французы.
Одна нью-йоркская леди с недоумением сказала мне:
- Французы считают, что ими должны восхищаться только потому, что они французы.
Я в США с европейским стремлением к разнообразию понял: чтобы оценить своё, надо увидеть чужое.
Русский человек в отличие от патриотической зафлаженности американцев свои национальные символы в носы другим совать не любит.Русский обычно всё свое ругает.Но это от того, что гордость отечественным для него не только патриотична, а и свята.
Это как тот русский аристократ в старину, которого спросили:
- Вы в Бога веруете?
Он ответил:
- Это настолько серьезно, что я даже сам с собой об этом боюсь говорить.
Да иной раз и русского прорвет, и тогда без удержу раздраконит он туземщину, экстазно вознесет родное.Для меня каплями, переполнявшими чашу, было также то, что тянули на птичий бейсбол и ползучий гольф, благоговейно пичкали спагетти - кипой "пустых" макарон или пиццой, сэндвичами с навороченной неразберихой, и время от времени без тени сомнения предполагали, что я мечтаю в этой лучшей стране мира остаться жить.
Доконала меня пластиковая открыточка с красивеньким изображением самого почитаемого на Западе святого - Франциска Ассизского, итальянца из купеческой семьи, который жил в конце ХII-начале ХIII веков.Он отказался от богатства и посвятил себя проповеди евангельской бедности.На карточке с розовыми облачками Франциск в сутане, воздев руки, проповедывал что-то стайке птиц вроде снегирей, зачарованно рассевшихся на камне и веточках куста.Многоцветная гирлянда цветов окаймляла происходящее.
Эту открытку мне преподнесла моя здешняя проводница Энн, потом зеленоглазо предложившая, чтобы я взял ее замуж. Православные лубочные картинки (в отличие от наших икон) тоже грешат сладчайшестью.Но блеск этой карточки обозначил для меня тогда конфетность многого из окружающего.И как понёс я в Бонне немецкий характер из-за неподатливости Лоты, так в Чикаго перед Энн ополчился на Америку.
Заявил я, что США страна без будущего.Что со временем возрастут тут лишь дома и комфорт.Что высшее проявление американской духовности это психотерапия, только Двенадцати Шагов самопомощи. А в религиозных, истинно духовных, тысячеступенных мистических вершинах здесь никто ничего не понимает.И раз так, то и не может быть у страны завтра!
Энн, не меняясь в лице, слушала меня.
Затем поудивлялся я на религию протестантства, преобладающую в Штатах...В храме сидят, креста перстами на себя не кладут, священников нету: любой прихожанин надевай передник и служи во всю мочь.Проповедники протестантские травят Евангелие в виде шоу.Все эти артисты, будто один, с гримасами, при бойких движениях.Придумали, что чем ты богаче, тем Богу угоднее.Если на бирже и на него церковный супербоевой денёк, праздник попадает, могут его отмечание перенести для пущего удобства.Чуть что: в Библию тычут и оголоушивают цитатой.
Так как Франциск Ассизский являлся католическим святым, я на примерах его жизни зацепил показуху и католицизма, припечатывая и это царящее на Западе направление христианства...
В общем же жизнь Франциска (в честь его и город Сан (святой) - Франциско) поучительна.В молодости он первым тамадой в своем Ассизи на пирах с жезлом в руке заправлял, любил роскошь и удовольствия. Напьются и колобродят с песнями по улицам под его предводительством.Хрупкого телосложения был Франциск, но грезил о воинских подвигах.Он уж собрался посвятиться в рыцари, как в очередном приступе мучавшей его лихорадки божественный глас указал ему в 23 года иной путь.
На четыре года после этого Франциск ушел в себя, чтобы осознать свое призвание.Он жил и молитвенно работал над собой в пещере, в шалаше при церквах.Занялся восстановлением часовен и храмов, таскал камни. Франциск наново переделывал себя.Раньше о местном доме прокаженных без ужаса даже думать не мог.Теперь зачастил туда, подавал больным милостыню, целовал им руки.
Нищенство приобрело для Франциска святой смысл.На милостыню, помощь бедным церквам он тащил из родительской лавки, что попадалось.А когда отец начал проклинать его, Франциск отдал тому всё, что у него с собой и на себе было из дому.Взял он себе для отцовского благословения старого нищего. Сам стал собирать подаяние, ходил по городу с горшком, куда кидали ему объедки.
Франциск через высшее откровение понял, что призван быть проповедником, как бы апостолом Христа.Тогда он основал орден Францисканцев и странствовал по Испании, Франции, Египту, Палестине, расширяя братства своих последователей.
Умер Франциск сорока пяти лет.В последние три года он жил в уединенных скитах, сильно страдал от многих болезней.Писал богословски и поэтически свои духовные произведения.Спал святой или сидя, или на камне, куске дерева под головой.Образное ощущение им крестных мук Иисуса Христа было таково, что на руках, ногах и груди у Франциска открылись кровоточащие раны.
Великим святым был Франциск Ассизский, но как русски сдержанного человека поразили меня два случая из его жизни.
Однажды в Ассизи после своей проповеди Франциск попросил народ не расходиться, чтобы перед всеми покаяться.Согрешил он тем, что из-за болезни нарушил свой строгий пост.Франциск спустился в толпу, разделся по пояс и наказал своему брату-францисканцу обвязать его веревкой и тащить кулём к месту, с которого только что проповедывал.
Тот, по обету послушания, поволок Франциска, обливаясь слезами.Когда его к возвышению так доставили, Франциск настаивал, чтобы другой брат сыпал бы ему на голову золу, но этот отказался.
Оттуда Франциск объявил во всеуслышание:
- Вы и все, кто по моему примеру покинул мир и ведет образ жизни братьев, считаете меня святым человеком, но перед Господом и вами я каюсь, что во время этой моей болезни я ел мясо и вареный на нем бульон.
Другой эпизод.За три дня перед своей смертью Франциск приказал принести Евангелие и читать ему с того места, в котором говорится, что Христос знал, "что Его час пришел".Потом Франциск взял хлеб, благословил его.Из разломленной ковриги дал каждому из окружавших его братьев по кусочку.Было это как на Тайной вечери Иисуса Христа, священно трапезовавшего со своими учениками в последний раз.
Театр из-за супа с мясом и Иисусово амплуа Франциска накануне смерти озадачивали...
Излагал я мои суждения внимательно слушающей меня Энн по-английски полуграмотной скороговоркой. Вижу, что в этом винегрете она мало ухватывает.
Сосредоточился я, сказал медленно и раздельно:
- В святом человеке должно быть столько же святости, сколько и непонимания своей святости.
Энн спрашивает:
- Ты так думаешь?
Я отвечаю:
- И я тоже.А слова эти православный архиепископ Иоанн Сан-Францисский сказал.
- О, американец?
- Русский, фамилия его Шаховской.Он от большевиков в 1920 году уехал из России, монахом стал на Святом Афоне в Греции, позже в Югославии, в Париже, Берлине и в США был священником.Он так и сказал, что русский.У нас, Энн, понятие о святости особое.Поэтому до коммунистов мы свою страну часто называли Святой Русью.
Энн с улыбкой поинтересовалась:
- Вся страна была святая?
- Если и не была, то всегда мы хотели, чтобы она стала такой.Я, если еще потерпишь, попытаюсь тебе объяснить, в чем дело.
Мы сидели в квартире Энн уже за полуночь.Она привезла меня, прошла в дом показать на кухне, где свежее кофе для завтрака.Собралась уйти, как я разразился монологами.
- О'кей, - сказала она...
О юродивых - феноменальных святых безумцах, существовавших на Руси, хотел я сначала Энн сказать.Да сообразил, что для восприятия западного человека это как неопознанные летающие объекты.Подумал, что нагляднее всего будет рассказать о святом русском старчестве.
Я мог бы начать с первых русских святых, в пещерах под Киевом в ХI веке спасавшихся аскетическими подвигами.Мог бы со святого Сергия Радонежского, в ХIV столетии духовно возглавившего Русь, пославшего своих монахов в Куликовский бой, в каком мы освободились от полуторавекового владычества татар.Но в Елоховском соборе рядом с моим домом накануне перезахоронения стояла рака с мощами святого Серафима Саровского.Потом ее под сенью хоругвей в длинной процессии к вокзалу на руках несли, чтобы доставить через Россию в город Саров, в Дивеевскую обитель, где, Серафим и пророчил, ему успокоиться окончательно.
Я тогда стоял на тротуаре под колокольный звон, смотрел на хоругви, на лица идущих в блестящих облачениях и простых рубахах при гробе.Не был тогда у Елоховки я в конце ХХ века, а, казалось, дышал Русью, какая тыщу лет была и еще, дай Бог, будет.
Стал рассказывать я Энн о святом Серафиме, чтобы ей понять разницу со святым Франциском.А заодно ясно становится - чем в высших проявлениях русский отличается от западного человека...
Родился Серафим в 1759 в Курске, в купеческой семье, как и Франциск.Видение Богородицы он получил во сне десятилетним мальчиком; тоже, подобно итальянцу, в тяжелой болезни.В 19 лет Серафим стал послушником Саровской пустыни.В 21 на три года приковала его к постели водянка, концом которой было явление Девы Марии, возложившей руку на больного.
В монахи Серафима постригли в 27, изучал он в монастыре труды святых отцов, отличался острым умом.Высокий рост, большую физическую силу также имел от рождения.В 36 лет Серафим пошел на подвиг пустынножительства, поселился в глухом саровском лесу.
К избушке Серафима много зверья прибивалось.Живность хорошо чувствует святого человека.К келье Франциска однажды принесли зайчонка, попавшегося в силок, который сразу же спрятался у него за пазухой.Кузнечик жил там рядом на фиговом дереве.Тот на зов Франциска спрыгивал к нему на руку.А к Серафиму часто медведь приходил, которого он кормил.Прибегали волки, лисы, зайцы, даже приползали ящерицы и змеи.Всем Серафим выносил корзинку с хлебом. Здесь Серафим свершил нелегкое.Тысячу дней и тысячу ночей простоял он, каясь, молясь за свою греховность, на камне.Днем иеромонах был на коленях поверх высокого гранита в чаще, ночью - на камне, который лежал у него в жилище.
Тут в глухомани напали на Серафима разбойники.Он шел по лесу, те потребовали денег.Не то, что денег, еды иногда не было у святого.Он это кротко объяснил грабителям.Они не верили.Серафим нес с собой топор и мог бы разделаться со всей шайкой.
Он топор на землю бросил, сложил крестом руки на груди:
- Делайте, что вам надобно.
Душегубы Серафима изуродовали: проломили голову, перебили ребра, сломали позвоночник.Думали, наверно, что убили, но он дополз до своего домишки и отлежался.
После этого Серафим уже не мог держаться в полный рост, он ходил головой пригнуто к земле, опираясь на посох.Но до шестидесяти лет Серафим не ослабил своего подвига отшельничества и молчальничества.
Позже, когда ноги совсем стали отказывать, он переселился в келью монастыря, где тоже сначала затворился от мира.Тут у него была только икона Богоматери и обрубок пня вместо стула.На его плечах под рубахой висел тяжелый железный крест в четверть метра.
Лишь за семь лет до смерти, наступившей в 74 года, Серафим кончил уединенную жизнь, начал выходить и пускать к себе посетителей.Иногда у него бывало по тысяче человек в день.Перегнутый, он передвигался с палкой, в помятой камилавке, в холщевом балахоне.Плечи еще больше тянула сума: в ней с Евангелием камни и песок для умерщвления плоти.Как и Франциск, Серафим всегда был радостен.Старцем он прозорливо объяснял обращавшимся к нему их судьбы, письменно излагал указания.
Многое Серафим наперед точно предрек, в том числе и обстоятельства своей смерти:
- Когда умру, кончина моя откроется пожаром.
В день смерти Серафима из его кельи потянуло дымом.Дверь изнутри была заперта.Когда ее сорвали, увидели, что пламени внутри нет, это тлели книги и носильные вещи.Мертвый Серафим Саровский стоял на коленях перед иконой.Руками, сложенными крестом, он привалился к аналою...
Франциск и Серафим.Каяться на публике, скинув кафтан, привязавшись к веревке, - одно.Тысячесуточно без свидетелей покаянно молиться, впечатывая колени в камень, - совсем другое. Соль смирения разная. Франциск уединялся, углублялся в себя по несколько лет в начале и конце жизни.Серафим затворно созерцал, переплавлял свои страсти всю жизнь, и лишь при ее завершении решился, чтобы проповедывать людям.
Святой Серафим говорил:
- Учить других также легко, как с нашего собора камешки бросать на землю.Проходить делом то, чему учишь, все равно, как самому носить эти камни на верх собора...
(Окончание на следующей стр.)
|
|
| |
|
