МЕЧ и ТРОСТЬ

«С каждым годом редеет цепь часовых, завороженных мечтой об Отечестве. Смены не видно. За разводящего — смерть». Белый полковник М.Н.Левитов (1893 – 1982)

Статьи / Белое Дело
Послано Admin 30 Ноя, 2015 г. - 18:27

НА ФОТО Россию покидают вдовствующая Императрица Мария Федоровна, в конвое которой был поручик М.Левитов, и бывший главковерх Императорской армии Великий Князь Николай Николаевич. Августейших лиц: Императрицу и Великого Князя, -- видно на палубе британского линкора «Мальборо» 11 апреля 1919 года. На горизонте Ялта.




Императрица Мария Федоровна



В центре Великий Князь Николай Николаевич с супругой

БИОГРАФИЯ М.Н.Левитова, произнесшего приговор о безвозвратной убыли Белых часовых России, на смену которым в начале XXI века уже почти никого нет

Михаил Левитов родом из духовного сословия. Среднее образование он получил в духовной семинарии.

М.Левитов поступил в Виленское военное училище, по окончании которого 1 декабря 1914 года произведен в прапорщики с зачислением по армейской пехоте. По прибытии на фронт был определен в 178-й пехотный Венденский полк, в рядах которого участвовал в Великой войне. Был произведен в поручики.

В 1-ю гражданскую войну воевал в в Белом движении на Юге России. В начале 1918 года прибыл в Ростов, где вступил в офицерский партизанский отряд полковника Симановского, уже в феврале влитый в Корниловский ударный полк Добровольческой армии.

Поручик Левитов участвовал в 1-м Кубанском походе рядовым в 1-й офицерской роте Корниловского полка, а затем фельдфебелем офицерской роты. Осенью 1918 года был откомандирован в Крым в конвой для охраны вдовствующей Императрицы Марии Федоровны. Весной 1919 Императрица отбыла в Великобританию.

В июле 1919 года М.Левитов назначен командиром 1-го батальона вновь сформированного 2-го Корниловского полка. С 10 ноября 1919 года временно исполнял должность командира 3-го Корниловского полка, затем был помощником командира 2-го Корниловского полка. 13 марта 1920 года произведен из поручиков в штабс-капитаны, капитаны и подполковники. 15 июня 1920 года назначен командиром 2-го Корниловского полка, в том же месяце был произведен в полковники.

За время Гражданской войны полковник Левитов был ранен 6 раз. 7 (20) октября 1920 года он награжден орденом Святителя Николая Чудотворца. На 18 декабря 1920 года — в штабе 2-го батальона Корниловского полка в Галлиполи, 24 декабря 1921 года назначен командиром того же батальона. Находился в составе Корниловского полка в Болгарии до осени 1925 года.

С 1929 года М.Н.Левитов в эмиграции во Франции. В 1960-х годах он возглавил объединение чинов Корниловского полка, также состоял председателем Общества Галлиполийцев. Собирал материалы по истории корниловских частей, подготовил книгу «Материалы для истории Корниловского ударного полка» (Париж, 1974). Михаил Николаевич был женат на Варваре Сергеевне Васильевой (1900—1988), студентке Ростовского медицинского института, первопоходнице, в Гражданскую войну бывшей сестрой милосердия в Корниловском ударном полку.

Умер М.Н.Левитов 15 декабря 1982 года в Париже. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

(На следующей стр. – Записки М.Н.Левитова)


ИЗ ЗАПИСОК: «М. Н. Левитов. КОРНИЛОВЦЫ ПОСЛЕ ГАЛЛИПОЛИ» -- ФОТО из Галлиполи

22 февраля 1922 года. Первопоходники празднуют день выступлениям 1-й Кубанский генерала Корнилова поход, 22 февраля 1918 года.

Утром была отслужена заупокойная литургия, а потом перед полком — молебен. На молебен было вынесено старое знамя в сопровождении полуроты только из первопоходников. Парад и доклад в полковом театре участников 1-го похода. Этот исторический день командир 1-го армейского корпуса генерал Кутепов отметил особым приказом: “9(22) февраля исполняется четвертая годовщина 1-го Кубанского генерала Корнилова похода. Четыре года тому назад, собранные великим русским патриотом генералом Алексеевым, слабые числом, но могучие беззаветной любовью к Родине добровольцы, окруженные со всех сторон врагами и всеми брошенные, двинулись за доблестным рыцарем долга генералом Корниловым в бессмертный Ледяной поход.

Старые добровольцы не упустили родного трехцветного знамени и гордо несли его вперед через смерть и лишения. Я верю, что, приняв это знамя в свои руки, мы также его никогда не спустим и, несмотря ни на что, донесем его, гордое и прекрасное, до Родной Земли. Генерал от инфантерии Кутепов”.

Все наши заграничные газеты отметили этот день и придали ему огромное значение, которое явилось самым большим, организованным и оставшимся еще до сего времени.

Этот праздник первопоходников в Болгарии закончился трагически. В этот момент я был временно за командира полка. Произошла стычка между двумя доблестными офицерами: подполковником Граковым196, первопоходником, и капитаном Гнояным197, тоже первопоходником. Подполковник Граков был полным инвалидом: на Румынском фронте болгары выбили ему глаз, а в Гражданскую войну, под Ставрополем, он лишился ноги. Утром мне доложил дежурный офицер, что подполковник Граков вызывает капитана Гнояного на дуэль и требует, чтобы она состоялась немедленно. В ответ на это капитан Гнояной уговаривает его отложить дуэль, так как он в данный момент пьян. Я предлагаю председателю Суда Чести рано утром срочно разобрать это дело и предупреждаю, что без разбора дуэли не должно быть. А потом тот же дежурный офицер доложил мне, что подполковник Граков застрелился. Выстрелом из винтовки в рот он снес себе всю верхнюю часть головы. Так ушел от нас мой старый соратник по 1-му Кубанскому генерала Корнилова походу, оставив в недоумении весь полк. В Болгарии законом дуэли были запрещены, и в случае рокового исхода оправданием перед судом было одно только — это разбор дела Судом Чести. А без этого дуэль была просто “предумышленным убийством”. До этого в полку было 9 дуэлей, проведенных достойно, а вот десятая вылилась в “самосуд” подполковника Гракова над самим же собой. Железная воля выдающегося по храбрости корниловца на этот раз не выдержала. Как покончивший с собой, подполковник Граков был похоронен тут же за лагерем, на кладбище военнопленных сербов.

14 марта. Командир полка и командиры батальонов были приглашены народно-прогрессивной партией в Старую Загору на праздник освобождения Болгарии от турецкого ига. Чествовали русских хорошо, всюду слышалось только пожелание видеть Россию могучей и только не советской. Болгарские офицеры по приказу начальника гарнизона на торжестве не присутствовали.

Пришла весна, все зеленеет, цветет. С весной зародились тысячи надежд на борьбу с большевиками и, через это, на возрождение Рос- сии. Большевистские газеты трубят о мобилизации русской эмиграции генералом Врангелем, о помощи ему со стороны Америки, Франции и славянских стран, и в то же время их прокламации предупреждают офицеров и солдат генерала Врангеля о наступающей “новой авантюре” и что рабоче-крестьянская армия даст хороший отпор. Официально известно, что начальником штаба Главнокомандующего назначен генерал Миллер. Этому придают большое значение, так как он хорошо ориентирован и про него говорят, что он пользуется хорошей репутацией среди французской дипломатии.

2 апреля. Большая часть болгарской печати занялась травлей нашей армии, всюду руководят московские деньги и чекисты, ответ на эту травлю получен приказ по корпусу за № 91, от 1 апреля 1922 года: “Объявляю приказ Главнокомандующего Русской Армией от 27 марта за № 243: “В последние дни вновь травят Армию, на нее клевещут, ей грозят. Сомкнув свои ряды, мы ответим презрением. Родных знамен, пока мы живы, не вырвать из наших рук. Да помнят это те, кто дерзнет на них посягнуть. Пп. генерал Врангель, временно исполняющий должность начальника штаба Генерального штаба генерал-лейтенант Кусонский”. Такая пилюля заставит поперхнуться не одного большевика, а нас приободрит. А все-таки сильна наша армия, есть еще порох в пороховницах, есть печать и силы для борьбы.

5 мая. Приехал генерал Шатилов. Для встречи полк был выстроен развернутым фронтом в полуротной колонне на передней линейке. Он передал нам привет от генерала Врангеля и сообщил, что генерал Врангель и сам бы приехал, да правительства Сербии и Болгарии просили его этого не делать, так как другие державы считают это вмешательством в их дела и могли бы поднять этот вопрос на Генуэзской конференции, что было бы нежелательно. В свою очередь, полк благодарил генерала Шатилова за его труды по размещению нас, а генералу Врангелю прокричали громкое “Ура!”. Между прочим, генерал Шатилов сообщил, что финансы наши скудны и генерал Врангель уже теперь изыскивает их на 1923 год. В России же пока все притихло, все чего-то ждут.

15 мая. Пусть помнит Великая Россия этот день и память о нем да передается из поколения в поколение. Сегодня гарнизоны городов Старая Загора и Казанлык с кавалерийским эскадроном жандармов, при 16 пулеметах и двух орудиях заняли на рассвете позицию вокруг нашего лагеря, все оцепили и стали искать оружие, обвиняя нас в заговоре против правительства Стамболийского (большевика). Во главе отряда стоял околийский начальник города Казанлыка, отвратительная личность, сыщик и хам. Командовал же отрядом полковник Пятков, тоже сыщик, и майор, помощник начальника гарнизона Старой Загоры полковника. Бояджиева. Сам полковник Бояджиев не приехал, ведь он обещал предупредить нас о таких случаях, и ему совесть не позволила бы смотреть нам в глаза. Обыск происходил в грубых формах и носил характер нападения на каких-то разбойников. При обыске в 3-м батальоне болгарин толкнул прикладом временно командующего полком полковника Гордеенко, но тут чуть не произошла свалка, и дело не обошлось бы без кровопролития, но болгарские офицеры стали извиняться и обещали наказать солдата.

По поведению сыщиков было видно, что наши склады они точно знают, а потому, где нами только предполагалось спрятать оружие, болгары там взламывали и производили настоящий обыск. Наконец они напали на главные склады оружия, и началось спешное выбрасывание его. Оружие было в квартирах полковника Гордеенко, полковника Левитова и полковника Дашкевича. У полковника Левитова оружие найдено не было. Всего было отобрано 360 винтовок и 30 легких пулеметов. Когда же мы указывали болгарским офицерам на ненормальность такого отношения к нам и на то, что оружие береглось не для переворота, иначе наши не уходили бы на работы, то один из болгарских офицеров ответил, что их дело — исполнить приказ полковника Пяткова. Сам же полковник Пятков чистосердечно сказал:

“Не верьте вы тому, что будто бы болгары не хотели в бывшую войну воевать против России и что будто бы много наших было расстреляно, — это ложь. У нас — родина прежде всего, а дальше — цель оправдывает средства”.

После этих слов я сказал нашему полковому адъютанту, что напрасны были наши жертвы за освобождение этих господ и нашему правительству следовало бы поучиться политике у болгар. Нападение на дружественно настроенных своих братьев-славян пришлось по пустому месту, так как они воочию убедились, для кого и для чего береглось оружие. Пусть же помнят болгарские господа офицеры, что вероломство некоторых из них не пристало к лицу офицерского звания и придут еще времена испытаний и для них. Этим поступком была вырыта пропасть между Россией и Болгарией и поставлено клеймо на очень и очень многих честных братьев-болгар…

+ + +
Несмотря на то что после свержения в Болгарии правительства большевика Стамболийского и прихода к власти Царя Бориса I травля нас коммунистами прекратилась, наше положение все ухудшалось и полку пришлось разойтись в поисках работы, исключая чинов штаба полка. Казармы в Горно-Паничереве были сданы, а штаб полка переехал в село Княжево, расположенное около Софии. Конечно, поначалу большая часть чинов полка устроилась в Болгарии, но потом персонально многие переехали во все страны мира.

Франция после изнурительной войны нуждалась в рабочих, чем и воспользовались корниловцы. На втором месте по устройству на работы была Бельгия, откуда Наталья Лавровна Корнилова-Шапрон прислала на мое имя сто виз, но воспользоваться ими я не мог, так как генерал Скоблин увидел в этом “разложение полка”, отобрал у меня эти визы и через несколько дней по ним же стал набирать партию в Бельгию. Небольшие группы устроились в Сербии, Греции и Люксембурге. На новых местах жительства были организованы группы, и связь с полком была восстановлена. Сам генерал Скоблин переехал во Францию. Через некоторое время туда же выехал и полковник Гордеенко.

В дальнейшем, для сокращения, жизнь полка будет описываться в общих чертах. Основным для корниловцев было и остается продолжение борьбы за освобождение России от диктатуры большевизма в любых условиях, по заветам их вождя и шефа полка генерала Лавра Георгиевича Корнилова. Осуществление этого во многом зависело не только от одного желания, но и от ряда возможностей в условиях беженства. В этом отношении произошло, по моему мнению, резкое расхождение во взглядах и методах ведения борьбы: одни видели ее только в поддержании связи с полком, с обязательными взносами для этого, другие — в усовершенствовании военного и общего образования, и только небольшая часть оставила за собой право старой активной борьбы. Этот отдел не предавался гласности и иногда велся без одобрения его командиром полка. К этой категории нужно в первую очередь отнести группу, которая по прибытии нашем в Константинополь выехала в Грузию, а оттуда на Северный Кавказ. Этот отряд установил связь со мной еще в Болгарии. Сначала он действовал успешно, но потом общий террор убил вообще все живое на Родине, с этим пропала вера в успех, и отряд, понеся потери, распылился по разным городам. Об этом знал генерал Кутепов, который всегда просил меня держать его в курсе дела.

Вторым сильным отрядом против нападений на нас большевиков был батальон, сформированный на Пернике, по роте от каждого полка 1-го корпуса, командиром которого был я. Батальон был вооружен винтовками, которые я сохранил во время разоружения нас Стамболийским. До появления этого батальона были нападения на русских на мине Перник, и тогда же пострадал там от них генерал Витковский, прибывший с целью ознакомления с нашей жизнью. После сформирования батальона все это прекратилось, и только в отдельных случаях батальону приходилось малыми группами содействовать болгарской администрации в предотвращении нападений.

В один из приездов на Перник военного министра генерала Волкова состоялся парад, в котором принимал участие и этот батальон, без оружия, но в своих полковых формах. Командиры рот настолько удачно сделали подбор людей для парада, что вид здоровых, хорошо обмундированных чинов Русской Армии, включительно до парадных сапог, произвел на генерала Волкова большое впечатление, и он в своем слове так представил нас болгарам: “Берите пример с русских, тогда мы разобьем головы большевикам”. У меня до сего времени сохранились фотографии этого парада, где действительно батальон, быть может в последний раз, представился отлично. Мне кажется, что именно это официальное признание нашего участия в деле борьбы с большевиками, хотя бы только в районе мины Перник, вызвало успокоение, с одной стороны, и недружелюбное отношение лично ко мне — с другой, как к лицу, которому болгары оказывали содействие. Все это привело к тому, что после переписки с генералом Кутеповым я по его совету оставил работу на Пернике и переехал во Францию.

ИНФОРМАЦИОННЫЙ ЛИСТ № 7 ГРУППЫ КОРНИЛОВСКОГО УДАРНОГО ПОЛКА В БОЛГАРИИ

Город Бургас, 31 мая 1931 года

“Из жизни корниловцев. Полковник Левитов сообщает из Франции о состоявшемся в Париже 16 апреля с. г. собрании всех начальников групп и партий, на котором генерал Шатилов подробно остановился на освещении обстановки ведения борьбы и нашей готовности к ней. Всесторонне разобрав этот вопрос, генерал Шатилов сообщил, что за генералом Миллером установлена слежка и что перехваченное в Риге радио заставляет нас быть настороже, так как генералу Миллеру грозит участь генерала Кутепова. Таким образом, противник ведет с нами борьбу не одними словами, и недавний пример показывает, что многочисленные ажаны Парижа не предохранят нас от его ударов…

+ + +
Полковник Кондратьев все же поместил мою критику в полковой информации.
Время шло, многомиллионная эмиграция все ожидала падения диктатуры большевиков на Родине и позабыла про свои обязанности бдительности за работой противника. Большевики этим воспользовались, и 23 сентября 1937 года ими снова было произведено похищение, жертвой которого стал на этот раз генерал Миллер. Для Объединения корниловцев это было двойным ударом: помимо самого факта похищения генерала Миллера, пало подозрение на возглавляющего Объединение генерала Скоблина, которого старшие офицеры РОВС пригласили дать свои показания в комиссариате полиции, но он уклонился от этого бегством. Его жена, бывшая певица Надежда Васильевна Плевицкая, была по этому делу осуждена французским судом на двадцать лет каторжных работ.

Последствия поступка Скоблина и Надежды Васильевны Плевицкой для Объединения чинов Корниловского ударного полка были очень тяжелы, помимо чисто моральных переживаний, еще и оттого, что возглавляющим Объединение был назначен бывший тогда в Бургасе (Болгария) полковник Кондратьев, прибывший во 2-й Корниловский ударный полк во время окончания боев в Крыму из Египта и был зачислен в полк только в Галлиполи, где был фельдфебелем 5-й роты. Послужного списка его я не видел, но он был, по его словам, георгиевским кавалером. В войну 1941 —1945 годов он боролся с большевиками в Сербии, где, будучи смертельно ранен и умирая, просил передать корниловцам, что он “умирает за полк”. Но, несмотря на это, и помимо него кандидатами на пост возглавляющего тогда могли быть из числа старых корниловцев: командир 1-го Корниловского ударного полка полковник Гордеенко, командир 2-го полка полковник Левитов, генерал Силин207, влившийся к нам со своим Севастопольским полком в Северной Таврии, полковник Бржезицкий, влившийся к нам в Новороссийске со своим Кавказским полком, полковник Зозулевский — первопоходник и ряд других доблестных штаб-офицеров — коренных корниловцев. Но тогда почему-то они этого назначения не заслужили, хотя вины за собой по делу Скоблина не только не имели, но некоторые из них даже предупреждали начальство о его ненормальном поведении, но нам не верили...

+ + +
Юбилей пятидесятилетия Корниловского ударного полка отмечался вместе с юбилеем Добровольческой армии (1967 год). Успех этого дня был подготовлен начальником 1-го отдела РОВС полковником Щавинским и его начальником канцелярии В.В. Поповым обширными информациями и организацией самого торжества, которое было разделено на молебен с банкетом в тот же день, 5 ноября, в шикарном помещении Аэроклуба, и на доклады, 12 ноября. На молебен 5 ноября от нас были вынесены: черно-красное Ударное знамя, Георгиевское знамя бывшего Георгиевского батальона при Ставке Верховного Главнокомандующего в Великую войну, Николаевское знамя 1-го Корниловского ударного полка и прибывшее из Бельгии Николаевское знамя 3-го Корниловского ударного полка в сопровождении представителей от группы Наталии Лавровны — дочери генерала Корнилова. От Объединения дроздовцев было их Николаевское знамя с флагом морской пехоты и от Русского Флота — Андреевский флаг. Молящихся было столько, что встать на колени было невозможно. После молебна мой внук сделал на паперти снимки со всех знамен, которые тоже были разосланы по группам.
После молебна состоялся банкет, собравший рекордное для Парижа число соратников в количестве 223 человек, и это несмотря на то, что билеты выдавались только членам РОВС.

Весь текст см.: http://xxl3.ru/belie/levitov.htm


Эта статья опубликована на сайте МЕЧ и ТРОСТЬ
  http://apologetika.eu/

URL этой статьи:
  http://apologetika.eu/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=3430