МЕЧ и ТРОСТЬ
29 Мар, 2024 г. - 09:48HOME::REVIEWS::NEWS::LINKS::TOP  

РУБРИКИ
· Богословие
· Современная ИПЦ
· История РПЦЗ
· РПЦЗ(В)
· РосПЦ
· Развал РосПЦ(Д)
· Апостасия
· МП в картинках
· Распад РПЦЗ(МП)
· Развал РПЦЗ(В-В)
· Развал РПЦЗ(В-А)
· Развал РИПЦ
· Развал РПАЦ
· Распад РПЦЗ(А)
· Распад ИПЦ Греции
· Царский путь
· Белое Дело
· Дело о Белом Деле
· Врангелиана
· Казачество
· Дни нашей жизни
· Репрессирование МИТ
· Русская защита
· Литстраница
· МИТ-альбом
· Мемуарное

~Меню~
· Главная страница
· Администратор
· Выход
· Библиотека
· Состав РПЦЗ(В)
· Обзоры
· Новости

МЕЧ и ТРОСТЬ 2002-2005:
· АРХИВ СТАРОГО МИТ 2002-2005 годов
· ГАЛЕРЕЯ
· RSS

~Апологетика~

~Словари~
· ИСТОРИЯ Отечества
· СЛОВАРЬ биографий
· БИБЛЕЙСКИЙ словарь
· РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

~Библиотечка~
· КЛЮЧЕВСКИЙ: Русская история
· КАРАМЗИН: История Гос. Рос-го
· КОСТОМАРОВ: Св.Владимир - Романовы
· ПЛАТОНОВ: Русская история
· ТАТИЩЕВ: История Российская
· Митр.МАКАРИЙ: История Рус. Церкви
· СОЛОВЬЕВ: История России
· ВЕРНАДСКИЙ: Древняя Русь
· Журнал ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ 1921 год

~Сервисы~
· Поиск по сайту
· Статистика
· Навигация

  
Философ И.А.Ильин о писателе И.А.Бунине: «Бунинъ видитъ въ человѣкѣ мракъ и хаосъ, а нуженъ ангельскій зракъ, нужна духовная очевидность»
Послано: Admin 31 Дек, 2013 г. - 10:22
Литстраница 

Такъ обстоитъ уже въ простомъ воспріятіи природы и вещей. «А я видѣлъ всѣ семь звѣздъ въ Плеядахъ, за версту слышалъ свистъ сурка въ вечернемъ полѣ, п ь я н ѣ л ъ \о т ъ \т о й \о с т р о т ы, съ которой вдыхалъ запахъ осенняго утра, зимней метели, старой книги или ландыша» . . . Эта острота и это опьяненіе столь сильны въ его міровоспріятіи, что, кажется, дѣлаютъ ненужнымъ всякое «искусственное» усиленіе или повышеніе. «И хмель, и музыка, и любовь въ концѣ концовъ обманчивы, только усугубляютъ это несказанное въ своей о с т р о т ѣ и въ своемъ и з л и ш е с т в ѣ ощущеніе міра, жизни»... Да, именно — и з л и ш е с т в ѣ . Вотъ откуда у Бунина этотъ образъ странника, блуждающаго по Руси съ з а в я з а н н ы м и \г л а з а м и . «Встрѣтился имъ», бабамъ-богомолкамъ, «у рѣчки . . . привычный скиталецъ по святымъ мѣстамъ, видомъ невзрачный, отрепанный, даже просто чудной, по причинѣ того, что глаза у него подъ старымъ господскимъ котелкомъ были платкомъ завязаны». «Вамъ», сказалъ онъ, «небось ж у т к о со мной, — и я не дивлюсь этому, м н о г и м ъ \со\м н о й \н е \м е д ъ . . . Ужъ черезчуръ, по грѣхамъ моимъ, жадные да быстрые глаза у меня, з р ѣ н і е \с т о л ь \р ѣ д к о с т н о е \и \п р о н з и т е л ь н о е , что я даже ночью, какъ кошка, вижу, будучи и вообще не въ мѣру зрячъ, въ силу того, что не съ людьми я иду, а сторонкою; ну вотъ и рѣшилъ я сократить немного свое тѣлесное зрѣніе» . . . Такъ говоритъ странникъ-богомолецъ. Но Бунинъ-художникъ не «сокращаетъ» своего чувственнаго воспріятія; онъ пользуется имъ во всю. Отсюда и возникаетъ то «с л а д о с т р а с т і е \в о о б р а ж е н і я», которое Арсеньевъ пережилъ, въ юношествѣ, впервые читая русскихъ поэтовъ. Это «сладострастіе» пробуждается въ нашемъ художникѣ при всякомъ сильномъ ощущеніи или потрясеніи. Вотъ священникъ начинаетъ всенощную возгласомъ: «слышу я знакомый милый голосъ, слабо долетающій изъ алтаря и по всему моему тѣлу проходитъ сладострастный трепетъ и уже всю службу стою я потомъ какъ зачарованный» . . . Онъ знаетъ, какъ рѣдко кто, сладострастіе ж и з н е н н а г о процесса; и знаетъ, какъ развѣ еще Эдгаръ По, сладострастіе с м е р т и и даже с т р а х а \с м е р т и. Можно себѣ представить, какое значеніе пріобрѣтаетъ женщина и притомъ желанная женщина въ его художественномъ творчествѣ. Состояніе влюбленности и притомъ именно чувственной влюбленности открываетъ ему доступъ къ г л а в н о й \с ф е р ѣ \е г о \х у д о ж е с т в е н н а г о \в и д ѣ н і я - къ воспріятію г л у б и н ъ \р о д о в о г о , п о л о в о г о \и н с т и н к т а.

Т а к а я \л ю б о в ь , п е р е н е с е н н а я \н а\ в с е \въ \м і р ѣ , есть ключъ къ пониманію художественнаго акта и художественныхъ произведеній Бунина. Она открываетъ ему в ѣ д ѣ н і е \ч у в с т в е н н ы х ъ \т а й н ъ ...

Къ \с в о е м у \с о б с т в е н н о м у \т в о р ч е с т в у Бунинъ даетъ настоящій ключъ. Да, его художественный актъ — инстинктивенъ, чувственъ, опьяненъ и опьянителенъ, эротиченъ и завершается «словесной чувственностью». Бунинъ-художникъ вступаетъ въ чувственный міръ —и природный, и человѣческій — опьяняясь; опьяненный уходитъ въ него до дна, на самое дно, страстное и страшное; тамъ онъ добываетъ опытъ и вйдѣніе; и съ добытыми тамъ содержаніямии видѣніями творитъ свои литературные образы, пребывая въ нихъ и создавая и з ъ нихъ . . . Этимъ по существу и опредѣляется его художественный актъ...

Такъ, в о о б р а ж е н і е \у \Бунина настолько захвачено чувственными воспріятіями, настолько къ нимъ прилѣпляется и приспособляется, что почти не имѣетъ дѣла съ н е ч у в с т в е нн ы м и содержаніями. Исключеніемъ являются всѣ болѣе или менѣе автобіографическія произведенія... П р и р о д а \и\ и н с т и н к т ъ \ч е л о в ѣ ка почти всегда находится у Бунина въ созвучій и обычно такъ, что природа владѣетъ инстинктомъ. Но с в е р х ч у в с т в е н н у ю \г л у б и н у \и \з н а ч и т е л ь н о с т ь \п р и р о д ы этотъ художественный актъ не раскрываетъ...

Поскольку же его актъ обращенъ непосредственно къ людямъ, ихъ состояніямъ и отношеніямъ, — эмпирическая наблюдательность Бунина достигаетъ (въ предѣлахъ его компетенціи) великой силы, зоркости и обобщающей власти. Если сопоставлять Бунина съ кѣмъ-нибудь въ этомъ отношеніи, то уже не съТолстымъ и не съ Тургеневымъ, которые въ описаніяхъ остаются нерѣдко суммарными и далеко не всегда ставятъ описываемое «въ фокусъ» вниманія; а скорѣе съ Чеховымъ, этимъ великимъ мастеромъ изображать цѣлое черезъ, казалось бы, неуловимую, но, вотъ, уловленную деталь. Однако, наблюденіе у Чехова всегда сдержано чувствомъ мѣры; оно при всей его зоркости и точности, деликатно, любовно, снисходительно - усмѣшливо, сосредоточено не на жизни тѣла, а на жизни души, лирично, грустно, почти женственно . . . Наблюденіе Бунина несравненно острѣе, пронзительнѣе ; въ немъ нѣтъ чеховской любовности, доброты, cнисходительности; оно всегда мужественно, часто бываетъ злымъ, жестокимъ, иногда — безмѣрнымъ. Оно «вѣдаетъ» т ѣ л о и идетъ отъ него. Никогда Чеховъ не показалъ бы весеннюю влюбленность въ такихъ чертахъ: «онъ медленно побрелъ по двору, опять чувствуя нытье въ животѣ, тоску въ предплечьяхъ, въ ослабѣвшихъ ногахъ» . . . Здѣсь Бунинъ приближается по физіологическому реализму уже не къ Чехову, а къ Мопассану или Зола . . . Описывая человѣческую душу почти исключительно по ея в н ѣ ш н и м ъ проявленіямъ, Бунинъ достигаетъ въ этомъ дѣлѣ большого мастерства. Правда, это мастерство остается прикрѣпленнымъ именно къ тѣмъ струямъ души, которыя разъ навсегда связаны съ чувственнымъ естествомъ человѣка: таковы струи первобытнаго, элементарнаго инстинкта, — отъ обонянія, до проявленій мускульной силы, отъ охотничьей страсти до полового влеченія, отъ жадности до ревности, отъ жестоковыйной пролазливости до свирѣпой мнительности...

Жизнь чувства,—аффектовъ и эмоцій,— съ такой пламеннной силой и переживаемая и изображаемая Достоевскимъ; такой лирической утонченностью то вычерчиваемая «перомъ», то выписываемая «пастелью» у Чехова; столь опредѣлительная, богатая и духовно бурная у Шмелева,—почти всегда сводится у Бунина къ движеніямъ инстинктивной страсти въ томъ или иномъ ея видоизмѣненіи. Если это «чувства», — то чувства элементарныя, родовыя, древнія, б е з д у х о в н ы я или, вѣрнѣе, д о д у х о в н ы я . Въ нихъ живетъ о с о б ь, а не л и ч н о с т ъ ; въ нихъ человѣкъ б і о л о г и ч е с к и индивидуаленъ, но д у х о в н о , а иногда и \п с и х о л о г и ч е с к и еще не сталъ или уже не сталъ личностью. И потому вся жизнь этихъ «чувствъ» развертывается въ атмосферѣ нѣкоего неизмѣннаго х о л о д а . . .

Б у н и н ъ - м ы с л и т е л ь иногда разсказываетъ о\ с в о и х ъ \л и ч н ы х ъ чувствахъ, — то услаждающихъ, то потрясающихъ, то обжигающихъ, то замучивающихъ его. И мы вѣримъ ему безпрекословно, что онъ ихъ переживалъ и испытывалъ . . . Читатель сочувствуетъ имъ и принимаетъ ихъ къ свѣдѣнію. Но не п е р е ж и в а е т ъ \и х ъ , к а къ \с в о и \с о б с т в е н н ы я ; тѣмъ болѣе, что авторъ сообщаетъ о нихъ въ формѣ автобіографической. Нельзя сомнѣваться въ томъ, что Бунинъ — человѣкъ и мыслитель, живетъ сильными и глубокими чувствами. Но Бунинъ-художникъ, пребывающій въ своемъ творческомъ актѣ, — почти всегда холоденъ. Холоденъ и объективенъ. И\ ч ѣ м ъ \в ы д е р ж а н н ѣе\э т а \х о л о д н а я \о б ъ е к т и в н о с т ь , т ѣ м ъ \т к а н ь\р а з с к а з а \с т а н о в и т с я\ х у д о ж е с т в е н н о - у б ѣ д и т е л ь н ѣ е . . . Въ изображеніи чувственной страсти Бунинъ стоитъ въ первыхъ рядахъ міровой литературы: когда онъ изображаетъ голодъ инстинкта вообще, или въ частности голодъ «любви», то онъ зорокъ и ярокъ, какъ самые замѣчательные мастера. Но это есть та страсть, съ ея зноемъ, та мука, которыя томятъ, изводятъ человѣка, но могутъ совсѣмъ миновать сердце, оставить его холоднымъ. Чувственная страсть н е\ е с т ь \ ч у в с т в о , именно потому, что она ч у в с т в е н н а , в о - п л о щ е н а , изживается въ состояніяхъ тѣла, въ тѣлесныхъ разрядахъ. Въ чувственной страсти всѣ чувства сгораютъ, растрачиваются по земному ; и чѣмъ томительнѣе и бурнѣе эта страсть, тѣмъ цѣльнѣе растрата, тѣмъ меньше ч у в с т в о...

У Шекспира, у Достоевскаго — почти всѣ мыслители. У Толстого е с т ь мыслители; они разсудочники, резонеры. У Чехова мыслители вялы и расплывчаты. У Шмелева мыслители эмоціональны, пламенны. У Бунина нѣтъ мыслителей; изрѣдка встрѣчаются умные наблюдатели, иногда роняющіе кое что о жизни. Обычно вмѣсто нихъ мыслитъ с а м ъ \а в т о р ъ , но чаще всего з а \п р е д ѣ л а м и \х у д о ж е с т в е н н о й \т к а н и ...

Словомъ, Бунинъ — мыслитель. Но художественный актъ его не включаетъ въ себя мысль, не объективируетъ ее въ человѣческія души и характеры и н е \т р е б у ю т ъ \о т ъ \ч ит а т е л я \м ы с л я щ а г о\ п р е б ы в а н і я\ въ\ е г о \г е р о я х ъ . И именно художественная чуткость Бунина къ своему собственному художественному акту удерживаетъ его отъ детальнаго и углубленнаго живописанія мыслящихъ натуръ: воспринимая ихъ и художественно прельщаясь ими, онъ создаетъ не зрѣлое художественное произведеніе, а набросокъ, «кроки», портретъ карандашомъ, какъ бы пораженный неожиданностью, рѣдкостностью и значительностью такого явленія, л е ж а щ а г о\ за \п р е д ѣ л а м и \е г о \х у д о ж е с т в е н н о й \к о м п е т е н ц і и . Надо признать, что наброски эти бываютъ превосходны. Таково въ основныхъ чертахъ строеніе его художественнаяго акта...

Стиль Бунина. Поистинѣ — стиль, рожденный актомъ. Но инстинктивный актъ движется с в о и м и \п о тр е б н о с т я м и \и \с в о и м и \в и д ѣ н і я м и . И рожденный имъ стиль оказывается не п р о к а л е н н ы мъ \н и \м ы с л ь ю , н и\ в о л е ю ; онъ оказывается н е д и ф ф е р е н ц и р о в а н н ы м ъ въ своемъ синтаксическомъ строеніи и склоннымъ п р и н о с и т ъ \и н т е р е с ъ \о б р а з а, п р е д м е т а\ и \ч и т а т е л я — в ъ \ж е р т в у \р а д о с т я м ъ \ч у в с т в е н н а г о \с л о в о т в о р ч е с т в а.\Такова опасность инстинктивнаго акта: э с т е т и ч е ск а я \м а т е р і я \г р о з и т ъ \х у д о ж н и к у \н е п о к о р н ы м ъ \с в о е в о л і е м ъ...

Актъ Бунина — инстинктивенъ. И въ силу этого природа, какъ таинственное лоно инстинкта, должна была получить въ его изображеніи — п е р в е н с т в о \и \в е р х о в е н с т в о \ н а д ъ \ч е л о в ѣ к о м ъ . Бунинъ-художникъ мыслитъ не отъ человѣка — внизъ, къ природѣ; а\ о т ъ\ п р и р о д ы — в в е р х ъ , к ъ\ ч е л о в ѣ к у . Здѣсь не природа очеловѣчивается и одухотворяется, а человѣческій духъ оестествляется, матеріализуется и становится э л е м е н т а р н ы м ъ. Это торжество природы надъ человѣкомъ выражается в томъ, что героемъ Бунина является существо п е р в о б ы т н о е . Видя т а к о г о человѣка, именно такого или дажет о л ь к о такого, — Бунинъ, со всею своею художественною честностью, объективностью и смѣлостью, показываетъ человѣка именно т а к и м ъ , а не другимъ. Своихъ героевъ онъ не выдумываетъ, не построяетъ, не сочиняетъ ; а \в и д и т ъ \ихъ...

Однако инстинктъ человѣка отнюдь не сводится къ влеченіямъ «непростительной» «свирѣпости». Инстинктъ есть основная движущая сила человѣчества. Его первобытныя, бездуховныя или до-духовныя формы совсѣмъ не суть ни единственныя, ни главныя. Тысячелѣтіями инстинктъ и духъ человѣ каработаютъ надъ взаимнымъ сближеніемъ: д у х ъ \п р о н и к а е т ъ \въ \и н с т и н к т ъ , о б л а г о р а ж и в а е тъ \е г о\ и\ у с и л и в а е т ъ\ с е б я \е г о\ с и л о ю ; а \и н с т и н к т ъ , п р і о б р ѣ т а я \с в ѣ т ъ \и \п р а в о т у\ д у х а , м у д р ѣ е т ъ \и\ н а у ч а е т с я\ с л у ж и т ь \е м у \в ъ\ р а д о с т и \и \у с п о к о е н і и . Эту первобытную мудрость инстинктивной души Бунинъ не могъ не отмѣтить и не оцѣнить. Но, увы, лишь мимоходомъ...

Вообще когда Бунинъ или его герои говорятъ о «богѣ», то не слѣдуетъ разумѣть христіанскаго Бога или хотя бы благого Бога. . . Обычно это «богъ» страшный, темный, загадочный, причастный началу язычески-инстинктивному. Перстъ этого бога — бога чувственной любви — несетъ полюбившему существ урокъ и погибель: «самъ богъ отмѣчаетъ» его «губительнымъ перстомъ своимъ» . . . Этотъ богъ мыслится, какъ «красота и безпощадность той живой, той с т р а ш н о й \с и л ы , что со всѣхъ сторонъ окружаетъ . . . безсильнаго умирающаго человѣка . . . Это богъ грозный, богъ смерти, а не безсмертія :«богъ п р и р о д н о й \ж е с т о к о в ы й н о с т и», коего «пути» страстны и «с т р а ш н ы»; богъ, безблагодатно, новластно «проникающій все сущее», богъ инстинктивнаго натурализма или фантастическаго пангеизма...

«Это — волчьи глаза или звѣзды въ стволахъ, на краю перелѣска?» . . .
«Затвердѣли, какъ камень, тропинки, за лѣто набитыя . . .
Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза!
Расцвѣтаютъ, горятъ на желѣзномъ морозѣ несытые В о л ч ь и , Б о ж ь и \г л а з а » ...

Бунинъ еще разъ правъ: это, дѣйствительно, послѣднее замѣшательство міра и послѣдній страхъ, когда кому-нибудь н е с ы т ы е \в о л ч ь и \г л а з а представляются г л а з а м и \Б о ж ь и м и. Поистинѣ, воспринимать Бога актомъ до-духовнаго инстинкта, значитъ воспринимать н е \Б о г а , а \т е м н у ю \б е з д н у \ч е л о в ѣ ч е с к о й \д у ш и . . . Изъ этой бездны можетъ возстать множество видѣній; и въ древности ихъ принимали за боговъ. И тотъ, кого тянетъ въ эту бездну, можетъ и нынѣ сказать вмѣстѣ съ тоскующимъ англичаниномъ, въ которомъ Индія пробудила эти видѣнія: «я не разъ чувствовалъ, что могъ бы поклоняться развѣ только имъ, этимъ страшнымъ богамъ нашей прародины» . . . Таковъ религіозный предѣлъ, къ которому ведетъ художественный актъ Бунина.

Бунинъ-художникъ подобенъ монолиту — въ актѣ, въ стилѣ, въ образахъ и въ предметѣ. Онъ — х удожественный однодумъ и единовидецъ: силою своего чувственно-инстинктивнаго акта онъ постигаетъ и раскрываетъ ч у в с т в е н н о - и н с т и н к т и в н ы я , д о - д у х о в н ы я \ н ѣ д р а \ ч е л ов ѣ ч е с к а г о\ с у щ е с т в а . Человѣкъ до духа и внѣ духа— индивидуаленъ только въ б і о л о г и ч е с к о м ъ смыслѣ; а по существу жизнь его заполняется инстинктивными переживаніями и родовыми содержаніями. Его земной составъ имѣетъ свою земную «кривую»; но духовной судьбы и духовнаго творчества онъ не имѣетъ. Такихъ людей можно н а б л ю д а т ь , на нихъ можно дивиться и ужасаться, — но принять ихъ къ сердцу, художественно полюбить ихъ невозможно. Это — зорко подмѣченные и убѣдительно показанные в и х р и \р о д ов о г о \х а о с а , о т п р ы с к и \ж и в о т н а г о \въ\ ч ел о в ѣ ч е с т в ѣ ; нерѣдко — безкрылые стервятники; стоны; вой и хохотъ ночного филина, несущіеся изъ человѣка. Таковъ предметъ Бунина: ч е л о в ѣ к ъ , к а к ъ \о р у д і е \п е р в о б ы т н а г о \р о д о в о г о \и н с т и н к т а,— инстинкта размноженія, наслажденія, хищничества. Или, иначе: человѣкомъ владѣетъ темное, родовое начало, жаждущее наслажденія и влекущееся къ родовымъ цѣлямъ; сметающее на своемъ пути многое, все, даже самого носителя инстинкта; но не вѣдающее или почти не вѣдающее ни Бога, ни духа, ни добра. Это темное начало глубже всякой культуры и цивилизаціи; оно вѣчно зіяетъ въ человѣкѣ первобытнымъ гладомъ, требовательною похотью ; оно вѣчно готово къ страшнымъ и свирпымъ дѣламъ; и даже не дѣламъ, не поступкамъ (ибо въ поступкѣ есть воля, характеръ, духовность), — а къ ожесточеннымъ состояніямъ, сокрушительнымъ взрывамъ, изверженіямъ, паденіямъ . . .

Бунинъ видитъ въ человѣкѣ мракъ и хаосъ. Онъ правъ: человѣкъ содержитъ и то, и другое ; и самъ трепещетъ, когда э т о развязывается и начинаетъ кощунственно пировать въ немъ. И трепещетъ потому, что въ н е м ъ \с а м о м ъ \е с ть \и \и н о е , — с в я т ѣ й ш е е\ и \в л а с т н о е, д у х о в н о е \и \б о ж е с т в е н н о е . Это иное, — мы знаемъ это,— есть въ душѣ самого Бунина; и его душа въ ужасѣ осязаетъ невыносимость т а к о г о міра. Но чтобы явить этотъ иной міръ, н у ж е н ъ \д р у г о й\х у д о ж е с т в е н н ы й \а к т ъ : нуженъ ангельскій зракъ, нужна духовная очевидность. Лишь краемъ своего зрѣнія касается Бунинъ этихъ сферъ и непріемлетъ ихъ цѣликомъ — ни любовью, ни вѣрою, ни художественнымъ видѣніемъ. А между тѣмъ этотъ иной міръ живетъ в ъ \т о й \ж е\с а м о й\ ч е л о в ѣ ч е с к о й \д у ш ѣ , которая носитъ въ себѣ начало мрака. Духъ обитаетъ въ дѣйствительности — не въ и н ы х ъ людяхъ, а въ тѣхъ же людяхъ, въ которыхъ живетъ инстинктъ. Люди законченной бездуховности — стоятъ не въ центрѣ мірозданія, а на краю. И созерцаніе ихъ обнаженнаго естества — мучительно до невыносимости. Кто насмотрится этихъ видѣній вослѣдъ за Бунинымъ, тотъ вострепещетъ и умолкнетъ, какъ бы при видѣ Медузы-Горгоны, не будучи въ силахъ ни принять т а к о е , ни отвести глаза, ни забыть эти «темныя а л л е и» грѣха.

 

Связные ссылки
· Ещё о Литстраница
· Новости Admin


Самая читаемая статья из раздела Литстраница:
Очередной творческий вечер ИПХ поэта Н.Боголюбова в Москве 2010 года


<< 1 2 >>
На фотозаставке сайта вверху последняя резиденция митрополита Виталия (1910 – 2006) Спасо-Преображенский скит — мужской скит и духовно-административный центр РПЦЗ, расположенный в трёх милях от деревни Мансонвилль, провинция Квебек, Канада, близ границы с США.

Название сайта «Меч и Трость» благословлено последним первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием>>> см. через эту ссылку.

ПОЧТА РЕДАКЦИИ от июля 2017 года: me4itrost@gmail.com Старые адреса взломаны, не действуют.