1936 год, Москва. Г.А.Черкасов перед вторым арестом
ТАНЕ
(Прим. В.Ч-Г: Посвящено семилетней дочке отца от первого брака; она погибла, сбитая автомашиной на улице в Москве в 1947 году)
Кто же спасет нас
От лагерной ваторги,
Снова ль нас к жизни вернут?
Папу там долгие годы на каторге
Мучали голод и труд.
Мучила мысль
Неизвестная:
Машет ли дочка
Мне снова рукой?
Милая девочка,
Счастье небесное!
Как же ушла ты
На вечный покой?
Душно в железном
Сжимающем вороте,
В кольцах автобусных шин...
Кто же убил тебя
В дьявольском городе
Скопищем злобных машин?
..............................................
Листья с деревьев
Давно уж слетели,
Кладбище в осени,
Вечные сны...
Как же тебя мы
Сберечь не сумели
В пьяном угаре войны?
Раннее утро
И солнце прелестное!
Кто-то мне
Машет рукой.
Милая девочка,
Счастье небесное!
Кто ж потревожит
Ужасный покой?
Папа твой пьяница,
Мать сумасшедшая,
Брата за кражу
В тюрьму.
Ты не молись за нас,
В вечность ушедшая.
Нас не кляни
За войну-кутерьму.
+ + +
Погибли все!
Я задержался на путине,
Лишившись этих века прав.
Так лист в осенней паутине
Трепещет, в землю не попав.
Колеблет сеть паучьей канители,
Где лист остаток живости хранит,
Но ветром сорванный без цели
Навеки в пропасть улетит.
Я не боюсь в душе моей просторной
Ее бездонной глубины.
Всегда взойду на помост к виселице черной
Без всяких раскаяний и вины.
В войне и в тюрьмах, и в кровавой драке,
Где б я не жил, мне было все равно.
Пускай грызутся люди как собаки
За яства, женщин и вино.
Среди себя всех лучших покарали
Без следствий, без суда и без скамьи.
В них нет ни Бога, ни морали,
Ни гордых наций, ни семьи.
Они непризнанно счастливы,
Не признают границ и рубежей.
Они пришли для угнетенья и наживы,
Для войн и вечных грабежей.
ПОСЛАНИЕ ПОЭТУ
Среди людей веселых настроений
Я одинок на подступах исхоженной тропы,
Как клоун в цирке на арене
В кругу хохочущей толпы.
Я этот смех к могильным урнам
Донес сквозь песнь предсмертных лебедей.
Тяжелый путь по каторгам и тюрьмам
Прошел при помощи людей.
Пускай блеснет в вечерних сумерках искусства
Хотя б одна твоя из взгляда робкая слеза.
Пусть в океан потерянного чувства
Ее уронят светлые глаза.
Пускай она омоет эти строки
Сквозь саддукейскую ночную тьму,
Пусть снова Русские философы, пророки
Придут к народу своему!
Они дадут ему свои глаза и уши
И пронесут тот светоч в беспредельной мгле,
Которым пламенеют наши души
На нашей попранной земле.
Тюремное фото Г.А.Черкасова из его следственного дела на второй посадке 1936 года, находящегося в архиве ЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ под грифом «Хранить вечно». Внизу на снимке окончание ФИО «Черкасов Г.А.»
Мы умрем, от жизни отречемся,
Обновим бессмертьем бренный лик.
Да, сюда мы больше не вернемся,
Космос бесконечен и велик.
Все умрем – от русского до мавра,
От мсье до сэра и kobiet*.
Может быть, в Созвездии Центавра
Мы родимся снова у планет.
Мы уйдем, а жизнь начнется снова,
Нас поздравят с обновленьем чувств
В новом месте, с возвращеньем слова,
С начинаньем творческих искусств.
Навсегда расстанемся с местами,
С далью пройденных дорожных троп,
С коммунизмом в прозе и стихами,
На Земле оставим агитпроп.
Души наши кто-то нам разбудит,
Кто-то вылезет в варяги и в князья.
Там предатели лишь люди,
Где собаки верные друзья.
Всё сначала!
В блеске героизма,
По аллеям славы к пройденным боям!
Всё сначала!
Вновь, без коммунизма,
В светлый космос, к солнечным краям!
Всё сначала – без «руки» и «слова»,
Вновь любовь без края и конца.
Поцелуй как первая основа,
С ним и холод обручального кольца.
В венах кровь забьется, засочится,
Колотушкой сердце разорвет…
Дайте снова на Земле родиться,
Если в космос время не возьмет!
(*kobieta /польский/ -- женщина)
|
