Не случайно есть термин «женская» проза, критика, публицистика и т,д. Вот в такой же мути пыталась гадостно написать свою «отповедь» «мечеть» Е.Чудинова лишь за нелицеприятную мою полуфразу в ее адрес. А в отличие «от не пойми откуда взялась» Чудиновой Рахманинова кандидат философских наук. Правда, книжка у нее лишь одна, но какая смачная -- «Женщина как тело». И вот реклама одной из ее лекций на YouTube: "В Москве в Сахаровском центре на лектории "Автонома" выступит кандидатка философских наук и участница команды Left Fem Мария Рахманинова. Она расскажет о теоретических основах анархо-феминизма, сравнив с другими направлениями анархизма и феминизма, а также о том, как развивалась эта концепция в XIX и XX веках».. Все о сексе и вокруг измочалено в этих сочинениях Рахманиновой -- выспренной болтовней наукообразных выражений. В своих кругах ее хвалят: «В своей первой книге она показывает, что продажа и эксплуатация женского тела не только формируют самую грязную и жестокую индустрию, но и цементируют, и олицетворяют всю дегуманизирующую рыночную систему вместе с ее обязательной консервативной подкладкой».

Кстати, из моих двадцати с лишним книг всего семь детективного жанра, но это не только детективы с расследованиями, сыскарями, ворами, это криминальные романы с обязательной любовной линией и т.д. Да ведь сам Ф.Достоевский детективного жанра не чурался. Остальные мои книги не о «приключениях», а серьезные жизнеописания выдающихся Белых полководцев, об истории Церкви и другие романы. За жизнеописание писателя В.Шишкова я получил от Союза писателей России всероссийскую премию. Дамочки, прежде чем зачесались у вас коготки поцарапать кого-то, поищите в интернете не грязь, а точные сведения о человеке.

В рецензии Рахманиновой (не путать эту Марию с потомком композитора Рахманинова – Мариной), ясен перец, одними из глыб, свай идет защита махновских проституток, ставших сильно идейными. Например, этак:

«Крайне примечательно перечисление автором через запятую золота, бриллиантов и женщин: желая уличить в необузданной жадности махновцев, господин Черкасов-Георгиевский лишь постыдно демонстрирует однородность этих категорий в своём собственном сознании. Впрочем, для горячо любимых им белогвардейцев женщина действительно исторически была, прежде всего, вещью, чему провозглашалось множество самых разных метафизических обоснований. Так что, вероятно, в его собственном миропонимании это даже не постыдная оговорка. Но не для анархистов: ни в работах теоретиков, ни в прокламациях и печати, ни в мемуарах самого Н.Махно женщина нигде не выглядит так униженно, как в прокурорском морализаторстве самого Черкасова-Георгиевского, якобы отстаивающего «женскую честь» и, пожалуй, даже не знающего, что в отрядах анархистов женщины состояли на равных с мужчинами (что видно на примере повествования самого Махно о М.Никифоровой, и что в целом характерно для анархистских текстов любого жанра); что проституция - в отличие от правых течений - горячо осуждалась как теорией, так и практикой анархизма – как порок капиталистического мира, требующий полного и скорейшего преодоления; что называть проститутками женщин, вступающих в добровольные сексуальные отношения без коммерческого интереса – признак уродливой и дремучей морали, и что, наконец, сам Н.Махно был дважды и вполне моногамно женат. Свободное сексуальное поведение махновцев в разные периоды Гражданской войны, о котором с сожалением стратега упоминает и В.Волин в «Неизвестной революции», не имело ничего общего с «гаремами проституток» и «олигархией», как это грезится господину Черкасову–Георгиевскому, не умеющему представить себе мечты, не связанные с богатством и унизительным господством над женщинами, а сексуальность - не связанной с деньгами и низостью. Пусть же эта часть его дурно пахнущего текста говорит больше о нём, нежели о людях, за описание чьих жизней он получил уже как минимум два гонорара».

Главное же, Рахманинова во что бы то ни стало отстаивает Махно как смельчака. Откуда-то вывела, что храбрость батьки я приписал из его психической ущербности. Да наоборот -- я с почтительностью сказал об удивительной стойкости Махно, получившего почти двадцать ран в боях. Шпарит дамочка так, будто бы я ее поставил к расстрельной стенке:

«Впрочем, есть и такие властители, которые, судя по тону, не нравятся даже подобострастному господину Черкасову-Георгиевскому. Например, Иосиф Броз Тито и Хо Ши Мин. На них он многозначительно ссылается как на... компрометирующих "учеников" Махно: по ученикам, дескать, судите и об учителе. И здесь по-настоящему трудно понять, что это: лукавство или забывчивость? Потому что если под "ученичеством" этих "славных" диктаторов господин Черкасов-Георгиевский подразумевает овладение военным искусством повстанцев, то ему следовало бы помнить, что ему у Махно учился и сердечно любимый им самим Деникин, переняв у Повстанческой армии её эффективные тактики и усложнив, тем самым, её сопротивление. .Впрочем, и здесь Черкасов-Георгиевский вновь умудряется возразить самому себе, не в силах выбрать между двумя способами обругать Махно: то ли его военное искусство настолько впечатляюще и опасно, что ему с тех пор принялись обучаться различные негодяи и тираны, то ли всё же, как он утверждает далее, дело вовсе не в военном искусстве, а в том, что у Махно было «психическое отклонение», которое по ошибке можно было принять за храбрость. Вот, скажем, у Колчака была храбрость. И у Врангеля. И у генерала Каледина. А у Махно – психическое отклонение. Поэтому все его поступки, по храбрости превосходящие даже обожаемого автором Деникина, - лишь рецидивы психической болезни»

Болезнь перевирать очевидна все же у дамочки. Договорилась до того, что я поклонник и сочувственник красных! . «Сочувствует Черкасов-Георгиевский и погибшим красноармейцам: «Объявленная «батькой» свобода не раз оборачивалась свободой проливать кровь – чужую и свою. Похороны красноармейцев. Погибших от рук махновцев», - патетично заключает он под соответствующей фотографией»..

Уф… Наконец-то похвалила?

«Итак, Махно - виновник эффективности кровавых диктатур. Но не в силу редких умений, а лишь волею судьбы, наделившей его психической болезнью, внешне похожей на храбрость. В то же время он – загадочным образом трус и предатель, вовсе не способный на храбрость, даже в форме психического расстройства. Таков поистине впечатляющий фон логических построений господина Черкасова-Георгиевского. Уступает он по эффектности лишь исторической осведомлённости и эрудиции автора, позволяющей ему то, не стесняясь исторического контекста, называть Махно казаком, то утверждать, что в гражданской войне в Испании он мог бы сыграть «не последнюю роль на стороне красных», то заявлять, что значимость опыта Повстанческой армии махновцев для истории – лишь субъективное мнение тщеславного Махно, то с нескрываемым удовольствием уделять сразу 4 страницы из 17 цитированию нарезанных и нечистоплотно склеенных фрагментов воспоминаний парижской единомышленницы Махно, Иды Гильман, в результате чего его образ окончательно становится гротескно жалким – настолько, что излишними начинают выглядеть натужные заключительные ёрничанья господина Черкасова-Георгиевского: «Гроза белых и красных, выдающийся командир Гражданской войны, Н.И.Махно умер на госпитальной койке». Пожалуй, это – единственное место всего предисловия, где ему по-настоящему хорошо удался эффектный стилистический приём, что, впрочем, тут же с лихвой компенсируется нарочитым любованием автора своей нечаянной удачей».

Ан нет! Оплевала еще и в самом конце.

На рецензию положено в общем отвечать фактами, аргументами. А у меня пастой из зловонного тюбика все лезла идиотская или грязная паста. Ну не нашел более или менее пристойной, похожей на литературоведение, ни одной лужайки в рахманиновском болоте. Простите.

А вот совсем забавно у специалистки по женскому телу:

"Весь жизненный путь Нестора Махно господин Черкасов-Георгиевский категориально выводит из эпизода, имевшего место в детстве (будущего революционера), когда во время (обряда) крещения у священника загорелась ряса. По народным преданиям это предвещало младенцу бандитскую судьбу. Прямую связь с этим многозначительным эпизодом Черкасов-Георгиевский не стесняется устанавливать на протяжении своего текста несколько раз, как бы восклицая: «А что ещё можно было ожидать от ребёнка с таким предзнаменованием! Ясное дело: бандит – тут и разбираться нечего». Этот сокрушительный аргумент задаёт горизонт (и одновременно теоретическую планку) всем прочим рассуждениям автора о своём персонаже и красноречиво свидетельствует об уровне его логического и понятийного аппарата".

Рахманиновой хоть тут бы приостановиться, хотя бы наморщить лобик, не больно
смешной сей эпизод. Куда там! Шпарит и шпарит от своего тела как от самого у нее важного дела.