МЕЧ и ТРОСТЬ
29 Мар, 2024 г. - 06:49HOME::REVIEWS::NEWS::LINKS::TOP  

РУБРИКИ
· Богословие
· Современная ИПЦ
· История РПЦЗ
· РПЦЗ(В)
· РосПЦ
· Развал РосПЦ(Д)
· Апостасия
· МП в картинках
· Распад РПЦЗ(МП)
· Развал РПЦЗ(В-В)
· Развал РПЦЗ(В-А)
· Развал РИПЦ
· Развал РПАЦ
· Распад РПЦЗ(А)
· Распад ИПЦ Греции
· Царский путь
· Белое Дело
· Дело о Белом Деле
· Врангелиана
· Казачество
· Дни нашей жизни
· Репрессирование МИТ
· Русская защита
· Литстраница
· МИТ-альбом
· Мемуарное

~Меню~
· Главная страница
· Администратор
· Выход
· Библиотека
· Состав РПЦЗ(В)
· Обзоры
· Новости

МЕЧ и ТРОСТЬ 2002-2005:
· АРХИВ СТАРОГО МИТ 2002-2005 годов
· ГАЛЕРЕЯ
· RSS

~Апологетика~

~Словари~
· ИСТОРИЯ Отечества
· СЛОВАРЬ биографий
· БИБЛЕЙСКИЙ словарь
· РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

~Библиотечка~
· КЛЮЧЕВСКИЙ: Русская история
· КАРАМЗИН: История Гос. Рос-го
· КОСТОМАРОВ: Св.Владимир - Романовы
· ПЛАТОНОВ: Русская история
· ТАТИЩЕВ: История Российская
· Митр.МАКАРИЙ: История Рус. Церкви
· СОЛОВЬЕВ: История России
· ВЕРНАДСКИЙ: Древняя Русь
· Журнал ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ 1921 год

~Сервисы~
· Поиск по сайту
· Статистика
· Навигация

  
107) ДЕЛO О БЕЛОМ ДЕЛЕ: Подпоручик В.Даватц, 1938 год "В чем мы сильны" -- о провокаторах среди Белых, агенте Лубянки Скоблине, "гнойниках "внутренней линии" РОВСа
Послано: Admin 18 Ноя, 2011 г. - 16:26
 
Гибель генерала Кутепова только внешне напоминает гибель генерала Миллера.

Тот же Париж, где среди бела дня пропадает русский генерал. Те же волнующие слухи относительно какого-то «следа», ведущего к советскому пароходу. Наконец, тот же мистериозный мрак, в котором погибают решительно все «следы»...

Но психологическое содержание этих двух трагических происшествий совершенно иное.

Гибель Кутепова воспринялась, как гибель начальника во время боя. К славным именам павших прибавилось ещё дно славное имя. Оставшиеся должны были только «теснее сомкнуть свои ряды», чтобы продолжить его же трудное дело.



Генерал А.П.Кутепов (четвертый слева) в штабе пехотной дивизии в Свищове (Болгария), 1922 год. В первом ряду, крайний справа В.Х.Даватц

Теперь, после того, что нам стало известно, можно смело сказать, что имя генерала Миллера не менее славно, чем имя Кутепова. Если расценивать эти славные имена с точки зрения той трагической обречённости, которая почти всегда сопутствует герою, то имя Миллера – непонятого и одинокого при жизни – окружено ещё большим ореолом.

Но какая разница во всём, что последовал за его гибелью! Совсем неожиданно обнаружилось предательство Скоблина – командира Корниловского полка, только что отпраздновавшего свой славный юбилей… Вслед затем вскрылись отвратительные гнойники в русских «активистских» организациях… Полились ушаты грязи, брызги которой попали и в лиц, чья репутация была по праву безукоризненной…

Это уже не была просто гибель начальника во время боя. Человек, вопрошающий свою совесть, не может уже слепо «сомкнуть ряды» и призывать «продолжать начатое дело». Во имя этого великого дела, которое двадцать лет велось с такими жертвами, которое не прекращалось и будет вестись, надо оставить тяжёлый вопрос о методах этой борьбы. В этом вопросе надо идти до конца, не смущаясь тем, что его решение может оказаться непопулярным, что оно не будет совпадать с мнением большинства, что но покажется кое-кому изменой и капитуляцией: слишком много поставлено на карту. На карту поставлен самый смысл нашего существования. Ибо когда после гибели нашего славного вождя раздаются голоса: «За кем же идти, кому же верить?», -- уже нельзя больше жить так, как мы жили и делать то, что мы делали.

+ + +
«За кем идти и кому верить?» Как раз на этот вопрос наша собственная история даёт определённый и ясный ответ. И даёт в том смысле, что именно в этом вопросе нам надо жить так, как мы жили, и делать то, что мы делали.

До теперешнего нашего возглавителя у нас было три лица – Врангель, Кутепов и Миллер – и эти лица не только не предавали, но погибали. Да и во всём Белом Движении, которому так мало счастья уделила судьба, мы были определённо счастливы в наших вождях. Разве может кто бросить камень в имена Колчака, Корнилова, Алексеева, Деникина? Можно разно относится к и стратегии и к их политике. Но никто не посмеет сказать, что во главе нашего дела стояли лица не морально чистые, без жертвенного порыва, без пламенного патриотизма… В этой смене высоко достойных лиц и укреплялся наш легитимный принцип, по которому власть или первенство переходит не к «обличённому доверием» или к «лучшему», а к тому, кто назначен предшественником. Этот принцип в течение двадцати лет гарантировал нам действительно «лучшего». Не только ломать этот принцип, но и сомневаться в нём было бы в эти тяжёлые дни настоящим преступлением.

+ + +
Этот принцип остаётся. Но жизнь показала, что вокруг этого «лучшего» свивают себе прочное гнездо провокаторы и предатели.

Как от ни избавиться?

И вот тут наступает тот момент, когда нужно радикально пересмотреть линию поведения.

Как избавиться от провокаторов? Неужели созданием какой-то внутренней слежки? Созданием какой-то организации, которая, пусть с самыми добрыми намерениями, раскинет свою невидимую сеть над всем нашим зданием? Но ведь провокаторов почти невозможно уловить без провокации. Как добрые и злые духи невидимо борются за обладание человеческой душой, так «добрые» и «злые» провокаторы будут подлавливать друг друга, расставлять свои невидимые капканы с целью «очистить наши ряды»… Ну, а если, подобно падшему ангелу, какой-нибудь из «добрых» провокаторов превратиться в «злого»? Что тогда?

Нет, избави нас, Бог, от такой перспективы! Там, где живёт дух Российской Императорской Армии, там не должно быть и не может быть такого морального падения. Пусть занимаются этим те, которые идут другими, «новыми» путями, которые гордятся тем, что «взяли у большевиков их собственное оружие»…

+ + +
Есть только [один] способ избавиться от провокаторов: создать такую обстановку, в которой провокаторам нечего будет делать. А это можно сделать только тогда, когда из программы деятельности РОВСа выпадет та «работа», которая привлекает провокаторов, как мёд привлекает мух.

Надо здраво оценить возможность по такой работе. У большевиков – навык, традиция всякого рода «заговорщицких дел»: мы противопоставляем им неумение, доверчивость, рыцарство и традиции армии. У большевиков – неограниченный запас материальных средств (одно убийство Рейса стоило около 300.000 фр., причём убийцы преследовали жертву в экспрессах, на аэропланах, останавливались в первоклассных отелях и т.д.): мы противопоставляем им нищенские сборы и отчисления. Это борьба настолько неравными средствами, что не нужно гадать о том, кто окажется побеждённым.

Между тем, она стоила нам немалых средств не только деньгами, но и людьми. При этом гибли исключительно лучшие (и между ними Кутепов и Миллер). Можно, конечно, возразить, что всякая борьба стоит денег и людей. Защитники Альказара были тоже непомерно слабее своих врагов: однако они не сдались и продолжали неравную борьбу. Таких примеров привести можно было бы сколько угодно, и задача каждой армии воспитать стойкого солдата, для которого вопрос о неравенстве сил не должен играть никакой роли.

Не должен он играть роли и у нас, и кучка уцелевших участников Белой Борьбы не должна склоняться перед всей видимой мощью Советского Союза. Здесь должны быть те же стимулы, что и у нормально воспитанного солдата:

1) Никогда не нужно отчаиваться, потому, что в последний момент может прийти помощь.

2) Если эта помощь не придёт, то лучше умереть, нежели сдаться. И мы непрестанно живём этими чувствами: мы надеемся, что придёт могучая помощь от самого народа русского и мы знаем, что если она не придёт, лучше умереть, чем поклониться нынешним властителям.

Но не об этом идёт речь. Речь идёт о том, что при таком неравенстве сил этот метод борьбы совершенно бесполезен. И когда начальник, оценивая силы, приходит к выводу, что известный маневр только губит людей, он не только может, но и должен от него отказаться.

Отказ от такой работы есть урок, который преподан нам самой жизнью.

+ + +
Но эта «работа» не только принесла нам ущерб деньгами и людьми, но принесла существенный вред, грозящий самому нашему бытию: она деморализовала наши ряды.

В психику русского офицера вносились чуждые ему элементы подпольной войны. В процессе такой работы наши офицеры сталкивались с людьми заведомо полупочтенными и совсем не почтенными. А наше военное общественное мнение провозгласило эту работу единственно необходимой для спасения России!

Трудно даже приблизительно оценить опасность от вторжения в офицерскую психику этой моды на всякую конспирацию. Вынужденные на бездействие, наши массы утешались тем, что где-то и кем-то ведётся работа, и целый ряд «добровольцев» входил в эту «работу», которая считалась почтенной и почётной.

Но это ещё полбеды. Беда наступила тогда, когда стало распространяться мнение, что в борьбе с большевиками все средства допустимы, что ради этой борьбы возможно вступление в любую агентуру, что с офицерской честью это вполне совместимо и даже почётно…

Одним словом, мы начали с Захарченки-Шульц и кончили… Скоблиным.

Вот поэтому и надо положить предел.

Что же тогда: панихиды, обеды и товарищеские объединения?

+ + +
Нет, не это, и совершенно на это не похожее.

РОВС должен быть грандиозным резервуаром духа, питаемого при этом не демагогией и не пересудами о том, что где-то и что-то «делается», или где-то чего-то «не делается», а РОВС должен быть настоящей организацией.

А это значит, что о своих боевых товарищах мы должны вспоминать не только в дни панихид и молебнов, но знать о них и чувствовать их и во все остальные дни. Для этого нужна постоянная и действительная связь. Связь нуждается в деньгах; поэтому все средства РОВСа должны быть обращены на усиление связи.

Я припоминаю по этому случаю нелепейшее положение, которое существовало у нас долгие годы. С великим трудом и жертвенностью собирались деньги. Но те, кому надлежало эти деньги тратить, больше всего думали том, чтобы ни один франк не попал как-нибудь на нужды самой организации. Всё должно было идти «на борьбу»; при этом забывалось, что если организация зачахнет, то она уже этим самым выбывает «из борьбы», что бы под этим словом не подразумевалось. В результате командир полка не имел денег, чтобы ответить на запрос своих чинов; нужный и полезный человек должен был идти в шофёры или в углекопы, потому, что нельзя было дать ему минимальных средств для существования из тех сумм, которые собраны «на борьбу». А уж о том, чтобы иметь крепкий фонд для помощи боевым товарищам – об этом никто и не мечтал…

Наша организация слабела не только от раздоров (раздоров было меньше всего), не только от провокаторов и предателей, но главным образом от того, что за идеями забывают людей. Получалось такое положение, как будто бы в государстве ценой величайших усилий стали создавать аэропланы и прекратили отпуск на пехоту: она сама себя прокормит. С одним аэропланом, как бы мощно и бесстрашно он ни парил в небесах, сражения выиграть нельзя.

+ + +
Что же получится, если это сознание, которыми многими воспринимается, как капитуляция, станет достоянием и наших «масс», и наших «верхов»?

Провокаторам и шпионам нечего будет делать, как нечего делать бациллам без питательной среды.

Друг к другу потянутся настоящие органические нити. Воспоминания прошлого перестанут быть воспоминаниями и претворятся в деятельное сознание. Русский офицер и солдат отряхнёт от своих ног то, в чём он, слава Богу, был слаб: конспирацию, заговор, действие из-за угла. И вновь приобретёт то, чем он был силён: прямоту, честность и готовность к открытому бою. Ибо солдата учили чести и честности, а не бесчестию и обману, ибо его учили сражаться в поле, а не в подполье.

И такой Союз вовсе не будет «профессиональной организацией», вроде организаций шоферов или заводских рабочих, и задачей его «вовсе не будет защита профессиональных прав»: да разве офицер, одетый в пальто и кепку, лишённый роты или полка, и даже без внешних эмблем своего достоинства – погон, может считаться исполняющим свои «профессиональные» обязанности! У офицера в изгнании нет «профессии», а нечто гораздо большее: у него нет службы, но у него есть служение.

Это служение повелевает нам поддерживать и усовершенствовать наши военные познания, работать над нашим общим политически образованием, но первее всего – сохранить тот дух, который у нас, на родине, затух, но здесь ещё сохраняется в разных углах. Соединить эти мерцающие огоньки, зажечь их в один большой факел – в этом и есть наше служение.

И не тем мы сильны, если будем походить на большевиков, а как раз тем, чем мы от них будем отличаться.

Тысячу раз прав ген. Краснов, который пишет, что в подлинной России ждут настоящей «белой» армии. «Там верят, – пишет он, – что в нужную минут туда придут люди, знающие, как и на чём строилась победоносная и честная армия, какими заветами она жила, чтобы по тому же старому добротному лекалу строить на месте пролетарской красной армии III Интернационала – Российскую Армию…»

А потому надо и покончить с вредным иллюзиями и не бояться от них отрешиться.

Пора признать, что мы – ничтожная сила, если сейчас сразимся большевиками в открытом бою один на один на бранном поле: мы просто физически погибнем. Мы – ещё более ничтожная сила, если вступим с ними в единоборство путём тайных интриг и действий из-за угла: мы испачкаемся и погибнем морально.

Россия освободится не нашими усилиями и не усилиями других эмигрантских организаций.

Но какой великий подарок мы сделаем нашей освобождённой родине (а это будет!), когда преподнесём ей тот чистый резервуар духа, который, как кислород, оживит нашу задыхающуюся страну!

Здесь – мы сильны и в этом наше призвание.

(Окончание на следующей стр.)

 
<< 1 2 >>
На фотозаставке сайта вверху последняя резиденция митрополита Виталия (1910 – 2006) Спасо-Преображенский скит — мужской скит и духовно-административный центр РПЦЗ, расположенный в трёх милях от деревни Мансонвилль, провинция Квебек, Канада, близ границы с США.

Название сайта «Меч и Трость» благословлено последним первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием>>> см. через эту ссылку.

ПОЧТА РЕДАКЦИИ от июля 2017 года: me4itrost@gmail.com Старые адреса взломаны, не действуют.