В.Черкасов-Георгиевский «Святочное: колоритные и безликие владыки тринадцати осколков РПЦЗ»
Послано: Admin 11 Янв, 2010 г. - 22:17
Литстраница
|
На Святки положено писщикам и писарчукам написать что-нибудь страховито-восхитительное, и я это попытаюсь сделать на материале рукописи моего нового романа «Меч и Трость». Его действие разворачивается в каше современных тринадцати юрисдикций – «осколков РПЦЗ»:
1.РПАЦ(В) митр. Валентин (Русанцов)
2.РИПЦ(Т) архиеп. Тихон (Пасечник)
3.РПЦЗ(В – Вл) архиеп. Владимир (Целищев)
4.РосПЦ(А) митр. Антоний (Орлов)
5.РосПЦ(Д) митр. Дамаскин (Балабанов)
6.РПЦЗ (В-Ан) архиеп. Антоний (Рудей)
7.РПЦЗ(МП) митр. Иларион (Капрал)
8.РПЦЗ(Аг) митр. Агафангел (Пашковский)
9.РПАЦ(Г1) еп. Григорий (Абу Асали)
10.РПАЦ(Г2) еп. Григорий (Лурье)
11.ИРПЦЗ еп. Стефан (Сабельник)
12.РИПЦ(Д/И) еп. Дионисий (Алферов), еп. Ириней (Клипенштейн)
13.РосПЦ(В) архиеп. Виктор (Пивоваров).
Уже не в первый раз на МИТ перечислил я их в довольно произвольном порядке, но придерживался хронологии дробления.
Иллюстрация к упомянутому далее рассказу про Кота и Капитана
Мои верные читатели, очевидно, давно со-чувствуют, что моим душевным идеалом является изображение духовенства, разных клириков все-таки в добродушном стиле писателя Н.Лескова. Однако на стезе церковного публициста столь лихого интернет-издания, как «Меч и Трость», щедринская сатира подавляет милое чеховско-аверченковское зубоскальство, селедочно отдавая зощенковщиной. Наверное, в этом купоросе поневоле сполоснутся и эти образы, да что поделаешь. (Купоросное масло -- старинное название концентрированной серной кислоты.) «Каждый пишет, как он дышит», -- пошловато пропел хороший бард и посредственный прозаик из СССР Окуджава. А более ехидно выразился естествоиспытатель и гений афоризмов Жорж Луи Леклерк де Бюффон: «Стиль — это человек». Я не собираюсь что-то цитировать из рукописи, а напишу, что из перелопаченного на художественно-образном загнетке выварилось в святочное время наше.
То тут, то там в интернете я подчеркиваю, что не являюсь историком, например, церковным, или каким-нибудь там экклесиологом (не дай, Бог, часто мне такое волнообразное слово-то произносить!), как в публицистике, так и в моей литературной работе. Я ближе держусь к художнической, психологической, биографической резке алмазцем по человеческим силуэтам на стекле, ну или к кислотному травлению для литографии. Посему и томит меня нередко более всех других понятие Колоритности человека, судьбы, ну хоть какой-то удивительной и самобытной его ухватки, жеста, манеры. Хорошо али плохо эдакое в натуре архиерея? Наверное, не стоит мерить черно-бело, как видим мы и на текстах Лескова. Все такое и не плохо, и не хорошо, оно из другого, мозаичного измерения.
Почему взялся я поваять о сем ныне в звонкий солнечно-морозный денек, реющий над старомосковской Немецкой слободой и моей комповской клавой около станции метро «Бауманская»? Потому что пришло на ум, что самые колоритные владыки, пожалуй, не где-нибудь, а именно у нас в РосПЦ – треснувшей уже на три куска. Как только их лидеров: влл.Антония, Виктора, Дамаскина, -- не жуют злыми языками, особенно вл.Дамаскина, не изгаляются с мнимым состраданием – особенно над вл.Виктором, но сие по их колориту. Ведь безликую рыбьи персону и ругать скучно.
О своем митрополите Дамаскине (Балабанове) я, конечно, много не напишу: как бы не оговориться в шутейной тональности, не дать другим писщикам уже ядом заклекотать из сусала. А скажу только, что уроженец Белгородщины В.Балабанов долго делал в Якутии после того, как гебешники выслали его, студента, туда из Курска. Взрывник, золотоискатель, промысловый охотник, бетонщик, предводитель рабочей стачки, наконец. Обо всем этом КОЛОРИТНЕЙШЕМ сам владыка, умеющий живописать, когда-нибудь расскажет текстами ярко. А я упомяну к сему, что он там замерзал четыре раза, и вообще -- помирал не однажды. Все такое очень полезно для монаха.
О вл.Викторе (Пивоварове) можно было б раскатать в повесть. Одно то, что о нем борзописцы «осколков» сложили даже пародию-сагу как о Рыцаре Печального Образа Дон Пивоварро, где я топал оруженосцем Владо Черкассо, тянет на самые широкие литературоведческо-историографические обобщения…
На этом месте я запнулся перед обедом. Продолжаю уже вечером.
Запнулся, потому как подумал, что не смогу все же написать объемно на поставленную тему. Нет, не выйдет… Во-первых, жалко романного материала. Ну что выжимки давать, когда там-то ВСЕ НА СВОИХ МЕСТАХ по-книжному навечно. А тут – гирлянда лужиц, виртуалка-однодневка. Во-вторых, и это главное, – с каким добродушием не пошути, а подручные этих самых владык все равно тебя еще «дальше» возненавидят. Святки же подразумевают стращательство без отыгрыша ненавистью. А как, например, с ироничностью приложить какого-нибудь вл.Анастасия (Суржика), только что попавшего с пневмонией в больницу, о котором в его паство-ЖеЖешках уже с ног сбились, отмаливая на здоровье?
Однако на гораздо более пожилых, истинных стариков влл. Виктора (Пивоварова) и Антония (Орлова), судя по ЖеЖешности, всем совершенно наплевать, то есть начхать. Болей они -- не болей. И так как я сам из пенсионеров, выложу великолепное Пастернаковское четверостишье, чтобы кто-то из невежественной молодежи, может, озадачился:
Но старость -- это Рим, который
Взамен турусов и колес
Не читки требует с актера,
А полной гибели всерьез.
Или ежели придется начать с самого первого поставленного мной в чертову дюжину «осколков» вл.Валентина (Русанцова). Ну как обойдешь то, за что его судом официальным судили? А за этим образом стоят два самых главных замирителя, после нынешнего возглавителя того бесконечного дела вл.Агафангела (Пашковского), -- о.А.Лебедев и вл.Григорий (Лурье). Второй как философ обязан виду не подать, а Лебедеву опять станет грустно. На Святки так хочется только доброты, а ужасов – только ватных.
Тогда, наверное, можно сказать лишь о невыпуклых владыках, для писарчука -- не зазубрено-колоритных. Таковы -- как два длиннобородых седых братца -- влл. Тихон (Пасечник) и уже помянутый Агафангел. Ну что о них «такого» сказать? Наверное, они просто неаппетитно-хорошие. Из их одесского гнезда вл.Лазарь (Журбенко) был персонаж так персонаж! А эти? Поверьте, господа объеденители, что с эдакими-то года через три-пять и так никого уж не придется агитировать на «неевхаристическое» сливание-заливание. Вполне корректно, на дикую МПешную зависть, воспитанники сих архиереев сомкнутся в полной Филадельфийской приятности и братстве. Ведь их омские и одесские хоромы, чертоги подворий уже -- как близнецы, шикарными каменными коттеджами, ох, извините, китежами всплывшие. Роскошнее замки только вл.Алексея (Пергаменцева) в Малороссии -- вотчины первоиерарха Владимира (Целищева).
Так же ничего купоросного – для литографического изузоривания -- на ум не катит о влл. Антонии (Рудее), Стефане (Сабельнике), Иларионе (Капрале).
О первом лишь для этнографического разнообразия могу думать как о молдаванине, бессарабце. Они в чем-то, возможно, близки к издавна кочующим в их краях цыганам с мелодичными гитарами, гортанными голосами, крепкими животами. И продолжая изергильно, могу озадачиваться о теперь самым любимом месте на Земле для вл.Антония – Париже. Той точке, где работает бывший начальник межотраслевого информационного отдела Национального центра Франции по изысканию телекоммуникаций о.В.Жуков.
О вл.Стефане (Сабельнике) знаю только одобрительное из аналитических обзоров агентства «РПК». Правда, каждый член сего Комитета носит на правой лодыжке электронный браслетик из местной психобольницы в США и Украине, чтобы его могли обнаружить в любое время суток. Этот владыка для меня такая же терра инкогнита, как архиерей с самым святочным именем -- Григорий (Абу Асали)! Он – негр, непроницаемый для любого и днем, и ночью.
Плохо с лапидарным материалом по Илариону, о нем придется читать в моем романном МИТ. Там все касается сего улыбчивого архиерея, когда действует подполковник ФСБ Ферапонт, вернувшийся после смерти вл.Лавра (Шкурлы) в Россию опять иеромонахом. Все так капральски похоже, лишь страны меняются и взаимозаменяются.
Дразнят не по-детски воображение оставшиеся в списке влл. Владимир (Целищев), Дионисий (Алферов), Ириней (Клипенштейн).
Вл.Владимир на меня из-за непопулярности не обидится, т.к. ему посвящен рассказ на МИТ в духе Эдгара По и Александра Грина: Р.Сретенский “Как Неумелый кот утонул, не поверив батюшке Капитану” . Из-за Святок-2010 пришло время сказать, что Капитан в нем -- архиереюшка Владимир, а прототипом Кота пришлось нашему лучшему МИТовскому эссеисту Сретенскому изобразить человечью натуру Аркаши Долгина, бывшего духовного чады о.Тихона (Козушина), потом – вл.Владимира, затерявшегося ныне где-то в Северной Амэрике. Вглядитесь, впечатляет даже заход про Капитана:
«Капитан родился и вырос в советском портовом городе. И столько он с детства там видел атлетически сложенных моряков со всех континетов, слышал их то грохочущие, то воркующие (после выпивки) голоса, что полюбил мужскую стать, возненавидев женскую плоть. Чтобы никогда не отрываться от любимцев, он поступил в мореходное училище, а закончив его, начал ходить по морям. И оттого, что моряки видели его неподдельную любовь к ним, он быстро продвинулся по службе, став Капитаном. Все вроде бы у него хорошо сложилось, но стала одолевать Капитана мыслишка: может быть, нехорошо, что он так презирает женщин, -- томила его своя отделенность от этой половины человечества. Так пришел он к богоискательству».
Надо так же уточнить, что именно из-за этого сочинения пришлось вынести строгий выговор Родиону Сретенскому. Он позволил себе изобразить сплетни о несокрушимом и сегодня владыке. Тогда изо всех сил слухи о нетрадиционной ориентации его распространяла помощница вл.Виктора (Пивоварова) И.Виноградова-Митце. И так как проверить их невозможно, а саму алабамку Митце обвинили в Вирджинии в такой же нетипичной страсти, мы наказали Сретенского. Как бы то ни было с предысторией, а вещь о Коте и Капитане по надрыву -- СВЯТОЧНАЯ, хотя ее конец и не ангельский. Обратите внимание на речевые характеристики Капитана, речи которого ДОКУМЕНТАЛЬНО списаны с текстов вл.Владимира (Целищева) -- из его статей, публикаций, выступлений в ЖЖ и т.д.
Казалось бы, могло лечь на здешнюю палубу так же капитански и о вл. Дионисии (Алферове). Тут, сначала чудится, взгомозились бы налеты (в смысле легких паутин или патины на старом серебре) и Фенимора Купера, и Франца Кафки. Но все же непроходимо скучен, не тянущим и на еврея-боцмана под черными, штопаными парусами Летучего Голландца, вышел по жизни последних лет вл.Дионисий. А ведь каким задорным казался в эпистолах… Пересидел-таки он еще кочегаром диссидентской котельной у московской станции метро «Щелковская». Оплешивел в угольной жарыни, запекся гастритом внутренне. Целую юрисдикцию «РИПЦу» вместе с братаном и отцом Тимохой они отгрохали, а прогнали их оттуда как зайцев-безбилетников из одиноко громыхающего трамвая в финале михалковского фильма «Раба любви».
О владыке Владимире (Клипенштейне) я мог бы рассказывать без передышки. Он бессмертно-удивителен для меня одним тем, что когда-то поживал и ночевал проездом из казахстанов в квартире моей тещи. Он, блондино-кудрый, пламенный, нос картошкой, с четкой дикцией опытного чтеца Псалтири говорил моей будущей жене:
-- Давайте купим пять мешков лука, а потом – перепродадим! Это прекрасный, ни с чем несравненный лук…
Видите ли, моя родня по маме -- со Смоленщины, из самых гиблых во вторую мировую войну российских мест под Ржевом и Великими Луками. И владыка Владимир с эсэсовско-неколебимой фамилией Клипенштейн так неподдельно-отечески, пылко еще давным-давно поведывал о луках…
(Слава Богу, сподобился я на страшненький, но и радушный по-святочному конец этого произведения.)
29 декабря/ 11 января 2010, память 14000 младенцев, Иродом в Вифлееме убиенных
|
|
| |
|
