МЕЧ и ТРОСТЬ
19 Мар, 2024 г. - 11:07HOME::REVIEWS::NEWS::LINKS::TOP  

РУБРИКИ
· Богословие
· Современная ИПЦ
· История РПЦЗ
· РПЦЗ(В)
· РосПЦ
· Развал РосПЦ(Д)
· Апостасия
· МП в картинках
· Распад РПЦЗ(МП)
· Развал РПЦЗ(В-В)
· Развал РПЦЗ(В-А)
· Развал РИПЦ
· Развал РПАЦ
· Распад РПЦЗ(А)
· Распад ИПЦ Греции
· Царский путь
· Белое Дело
· Дело о Белом Деле
· Врангелиана
· Казачество
· Дни нашей жизни
· Репрессирование МИТ
· Русская защита
· Литстраница
· МИТ-альбом
· Мемуарное

~Меню~
· Главная страница
· Администратор
· Выход
· Библиотека
· Состав РПЦЗ(В)
· Обзоры
· Новости

МЕЧ и ТРОСТЬ 2002-2005:
· АРХИВ СТАРОГО МИТ 2002-2005 годов
· ГАЛЕРЕЯ
· RSS

~Апологетика~

~Словари~
· ИСТОРИЯ Отечества
· СЛОВАРЬ биографий
· БИБЛЕЙСКИЙ словарь
· РУССКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ

~Библиотечка~
· КЛЮЧЕВСКИЙ: Русская история
· КАРАМЗИН: История Гос. Рос-го
· КОСТОМАРОВ: Св.Владимир - Романовы
· ПЛАТОНОВ: Русская история
· ТАТИЩЕВ: История Российская
· Митр.МАКАРИЙ: История Рус. Церкви
· СОЛОВЬЕВ: История России
· ВЕРНАДСКИЙ: Древняя Русь
· Журнал ДВУГЛАВЫЙ ОРЕЛЪ 1921 год

~Сервисы~
· Поиск по сайту
· Статистика
· Навигация

  
ВОССТАНОВЛЕННЫЕ ПУБЛИКАЦИИ. В.Черкасов-Георгиевский. Фрагмент из романа "ЧЕМ НЕ ШУТИТ ЧЕРТ": «Главный герой Кондрат в сумасшедшем доме»
Послано: Admin 12 Июл, 2011 г. - 09:24
Литстраница 
ОБЩЕЕ ОГЛАВЛЕНИЕ ФРАГМЕНТОВ КНИГИ>>>

Из Части I "Приговоренный" книги: В.Черкасов-Георгиевский «Чем не шутит черт», «ТЕРРА-Книжный клуб», 2000.



…Я смотрел в ясноглазую раму окна.

Крепко мне пришлось задуматься:

«Шкуры своей  жалко? Не очень. Но под ней непосредственно рубит сердце,  а также в той акватории пульсирует моя  бессмертная  душа... Душа  –  как тесто,  свежее,  благоуханное у мальчишки: лепи, что хочешь. Другое дело: что-то потом происходит  с  пареньками. По Булочной мира в ассортименте куда-то валят черствые батоны,  бублики, в городе Нью-Йорке – упакованные в пластик,  а в нашем Конотопе могут быть с тараканом запеченным.

Ну, и как я свою шкуру носил?» 

2
Алкоголик я  самого крутого замеса. Пил-бил и сильно бит бывал в разнообразных термодинамиках. А всё ж жаль,  что  мои финишные стрелы всё чаще врубались в дурдом.

С какой ностальгией вспоминаю я наше  совместное  творчество с  Пашей Болохом – и по профессии художником,  жившим тогда в моем дворе. Он пейзажи темно-коньячного  цвета  рисовать  был  мастер. Я в ту пору лишь ощущать начинал трамплины нашего потустороннего вида искусства,  он  все  призы  давно взял.

Сталкиваемся, например, с Пашей случайно на улице, и он между прочим спрашивает:
– У тебя сколько раз белая горячка была?

Паша талантом был. Дай,  говорит он однажды, хотя бы чем захлебнуться. Шампани не было,  я поднёс ему шампунь. Он выпил с некоторой оттяжкой половинку красиво оформленного флакона.

Пена мажет по Пашиной красногубой морде, он шепчет:
– Прекрасно.

Жив ли поныне ты, старый, выносливый офицер всегда спотыкающегося, но бредущего в штыковую полка?..

Как это было в мой последний запой?

Сначала было  полмесяца  штурмов. Но  пришел (потому что всегда приходит) бесцветный день, когда водка на вкус то же, что вода. Я расстрелял и снаряды, и патроны.

Выжигаясь запоем,  проводил я артподготовку портвейном, брёл в пивных разведках,  бил прямой водкой и коньяком,  шел врукопашную, заряжаясь  одеколоном. А  те  снова  выстояли. Их двое – братцы Степан и Виталий.

Братцы появлялись, когда кончался боезапас.

На исходе  атак остаются только гранаты. Но ведь их надо вручную кидать,  приземлять прицельно. Это «колёса» – таблетки: транки,  сонники, хвостатые, с прицепом, в общем всё то, что калики-моргалики вызывает. Отбиваться ими, ребристыми как лимонки,  плохо  удавалось. Через  неделю  от передозировки я упал с сердечным приступом на улице.

Погибать мне не хотелось, просто у меня вышло оружие, а значит снова надо было в крайней тоске встречать Братцев.  

Майская ночь  душным  столбом  стояла  за  окном   моей квартиры на пятом этаже. Я лежал в кабинете с плотно закрытой дверью на прожженном окурками диване, не раздеваясь. Золотой свет бра лился на изголовье. Чтобы не заснуть,  я курил почти беспрерывно.

Мне нужно было продержаться до утра.

Братцы приходили в темноте. Я часто  попадался,  погасив свет  и  забывшись  дрёмой. Так неотвратимо происходило годами. Но ведь я был и боец, потому всё-таки выключил лампу.

Со дна сонного бреда я услышал зловещие шаги еще в прихожей. Я успел включить электричество.

Опять закурил я и думал, что ночь длинна. А потом прикинул, что ведь я существующий человек,  а они нежити. И  снова погасил свет.

Затем пришлось опоминаться дольше.

В вате дремоты я уловил,  как Братцы двигаются  уже  по коридору, вздрогнул и засветил бра.

В моей старой комнате в коммуналке Братцы сразу  оказывались у моей кровати. Несветики – с гипсово-белыми лицами, с чёрными провалами глазниц – высоко поднимали  плечи  брусков тел, называли друг друга по именам,  неторопливо переговаривались,  выбирая способ моего убийства. Вскакивал я,  вылетал из комнаты и бежал по длинному коммунальному коридору. Я врывался в комнату соседки,  где громадная немецкая овчарка пятилась, хотя однажды трезвому бросилась мне на горло. Я отсиживался в туалете.

Теперь же палачи замыкали меня в плахе комнаты.

Встал я  и  подошел к окну. Я вглядывался сквозь высокие прутья деревьев двора в темные,  мертвые стекла домов напротив. Одно из них пламенело огнем. Этот костер завораживал меня как мотылька.

Я понимал,  что бред слился с явью:

«Сколько же раз  белая  горячка, «белка» у меня была?»

Белка – спектакль ночи, необходимо держаться до рассвета. Но,  как бело замерзающий в снегу, я снова сполз в теплый сон, нажав на выключатель.

В третий раз осознать,  что я в колесе белки,  бельчонка, сроку не было – комнатная дверь откры-ва-а-лась!

Я включил бра, вскочил, задвинул диваном дверь. Метнулся к окну, распахнул его!

Закричал я на улицу:
– Помогите!

Из коридора на дверь давили,  пламя плясало в окне дома напротив.

Передо мной  лежал  безгласный  ночной  колодец двора. Я SOSом сбросил на асфальт трехлитровую банку с водой. Она глухо ударилась.

Тишина была кромешной.

С чугунным подсвечником в руке я перегнулся вниз, к окну четвертого этажа. Пустил канделябр  в  его  стекла! Осколки внизу со звоном посыпались. Больше ни звука оттуда.

В сердце снова ударило безмолвие.

Я боялся обернуться на дверь.

Секунды у меня оставались! Я схватился за раму окна, прыгать вниз!

Сзади закричали! Я  оглянулся:  увидел  в проёме отжатой двери  человеческое  лицо...

Я врЕзался в действительность!

Девица, спавшая в спальне, опередила меня на миг. Совершенно  против  моих правил самовольно нарисовалась она в тот вечер,  без предварительного телефонного звонка. Я знал,  что этой ночью надо  отходить, знал, что безумие заразно, и лег в кабинете один.

С утра  пришла  живущая  неподалеку  моя мать. Потом она рассказывала,  как я искал занятие сумасшествию: перебирал, мотал веревочки, валявшиеся по углам с тех пор, как переехал сюда. В общем правильно,  что и на этот раз сдали меня в дурдом.

3
В сумасшедшем доме бывали? Так будьте хотя бы  в  курсе, что самое ослепительное место там надзорная палата, «надзорка». Лампы  под  потолком круглые сутки сияют. Профилактически полупьяный санитар на скамейке у  входа  посматривает,  кого привязать,  кого уколоть, а кому дать в ухо для естественной терапии.

Через проход  от  моей  кровати на такой же «шконке» на «вязках» бился без сознания в резкой белке исхудавший  алконавт.

Краткие лекции по белке когда-то читал мне на кухне нашей  коммуналки  пробовавший  ее  во всей полноте сосед Гриша. Запивал он после этого события посильно,  на  21  день. На отходке он не мог спать,  и,  чтобы не мешать жене с дочкой, сидел на табуретке в темноте ночами между кухонной плитой  и окном  во двор,  дымя «Беломором». Я,  идя в туалет,  зажигал свет и вдруг видел его задумчивое лицо.                                   

– Кондрат, – спрашивал меня,  например,  Гриша, – а когда мухи спят? Они летают и летают.

Закуривал, присаживался ему в поддержку и я,  тогда уже резко устремившийся в пространства.

– Мухи полезные, – зевая, шутил я, – они воздух очищают.

Братцы еще за меня не брались,  но сатиново-черная крыса-дракон нет-нет да вылезала из верхнего угла  моей  комнаты. Такими ночами я жег настольную лампу, дремля под ее струей, а утром обращался к Грише за консультациями.

– Оклемаешься  ли?  –  переспрашивал  он меня. – Не могу точно сказать. Это как твой организм позволит.

Моему соседу в надзорке организм не позволил. Трое суток мужик карабкался, а умер в понедельник – тяжелый день.

По утрам сюда, где на дюжине коек крючились припадки, заходила седая маленькая уборщица.

Она в пояс кланялась и говорила:
– Здравствуйте, люди добрые...

Братцы кромешные Стёпа и Виталик были садистами. Но припало однажды среди моих видений в коммуналке и счастье.

Потолок комнаты вдруг застил лимонного свечения инопланетный корабль. Оттуда мягко опустилось кресло из  колбасы  и приняло меня в царство запахов и прохладный уют целлофановых упаковок. Я гладил подлокотники из «Докторской».

Обычно я пил с пару недель,  аппетит пропадал на третьи сутки. Что тогда было в моих силах? Долька укропно засоленного огурчика, ложка  остро-кислого варенья... А тут мне сильно захотелось съесть много пористой вареной колбасы.

В золотистом иллюминаторе летающей тарелки возник силуэт командира.

Он сказал:
– Ты хороший парень, Кондрат. Летим вместе!

Куда ж мне, неполноценному, было отправляться? Я помотал головой  и  чуть  не  заплакал  от командирского уважения ко мне...

(Окончание на следующей стр.)

 

Связные ссылки
· Ещё о Литстраница
· Новости Admin


Самая читаемая статья из раздела Литстраница:
Очередной творческий вечер ИПХ поэта Н.Боголюбова в Москве 2010 года


<< 1 2 >>
На фотозаставке сайта вверху последняя резиденция митрополита Виталия (1910 – 2006) Спасо-Преображенский скит — мужской скит и духовно-административный центр РПЦЗ, расположенный в трёх милях от деревни Мансонвилль, провинция Квебек, Канада, близ границы с США.

Название сайта «Меч и Трость» благословлено последним первоиерархом РПЦЗ митрополитом Виталием>>> см. через эту ссылку.

ПОЧТА РЕДАКЦИИ от июля 2017 года: me4itrost@gmail.com Старые адреса взломаны, не действуют.